как делал это когда-то. От этих мыслей щёки разрумянились, а глаза заблестели.
Лена услышала мужские голоса и напряглась.
— А вот и мы, — слишком сухо произнёс Анатолий, входя в комнату вместе с молодым мужчиной, приблизительно одного с ними возраста, высокого, сухощавого, со светлыми волосами и такими же голубыми глазами, как у неё, только немного темнее. Он был в чёрных потёртых джинсах и серой футболке с рисунком гоночного автомобиля на груди.
— Лена, — продолжил Толя, — это мой хороший приятель, Григорий. А это Елена, моя, — он запнулся, — подруга.
— Можно, просто Гриша, — мужчина растянул губы в улыбке Чеширского кота.
Лена только кивнула головой, а Толя подумал, что если бы не острая необходимость, он бы никогда не познакомил Леночку с Гришкой, любителем блондинок.
— Очарован, — флиртовал приятель, за что получил тычок в бок от друга.
— Ты здесь совсем для других целей, — напомнил Толя.
— Что ж, — вздохнул Гриша, — давайте, приступим.
— Может не надо? — подала голос Лена. — Я уже выпила обезболивающее.
— Какое? — тут же заинтересовался Григорий.
— Вот, — протянул ему пузырёк Анатолий.
Доктор посмотрел на женщину, потом на название лекарства и попросил друга выйти.
Толя нахмурился, но решил покинуть комнату.
— Нет! — вдруг воскликнула Лена. — Останься! — панические нотки звучали в её голосе.
— Не надо так нервничать, — удивлённо пробормотал Гриша. — Пусть останется, если так вам будет спокойнее.
Толя сжал ладонь Лены, стараясь её ободрить.
— Что ж, — вздохнул доктор, — для начала придётся снять халат.
— Это обязательно? — остановил его Толя, почувствовав, как задрожала Лена.
Женщина зажмурила глаза.
— Ничего, — прошептала она, снимая халат.
Из груди мужчин вырвался, то ли стон, то ли вскрик.
Лена вздохнула. Она знала, что сейчас видят мужчины. Чувствовала себя совершенно беззащитной, пока доктор осматривал её. Женщина не открывала глаза, ей было стыдно. Слёзы потекли по её щекам. Тихие. Горькие.
Неожиданно её кто-то обнял, прижимая лицом у себе. Она ахнула от испуга и открыла глаза.
— Всё будет хорошо, — гладил её по спине и плечам Толя. — Верь мне.
Гриши в комнате не было. Она так увлеклась самобичеванием, что не заметила его уход.
— Всё будет хорошо, — повторил мужчина.
«А будет ли?» — как же ей хотелось поверить ему.
Мужчина слышал, как хлопнула входная дверь. Гриша ушёл. Он всё правильно понял. Да и Толя сам сразу догадался, что эти синяки на теле Лены от мужских рук.
«Надо порыться в интернете. Разыскать фотографию твоего мужа. Знал бы, — злился он на себя, — давно бы вмешался в твою жизнь, Леночка. Не стал бы, как дурак, сохнуть столько лет от безответной любви, не сидел бы сиднем несколько недель у тебя под окнами, как баран, а начистил бы рыло, тому уроду, что издевался над тобой. А ты ещё не хочешь на него заявлять. Конечно, боишься, дрожишь, — погладил женщину по голове, утешая. — И ведь любила такого!»
Ему было нестерпимо больно осознавать, что Леночка возможно до сих пор любит своего мучителя. Ведь бывает же… какой-то там синдром… Стокгольмский, кажется, когда жертва оправдывает действия того, кто над ней издевался. И даже испытывает сильные чувства. Любви…
«Неужели и ты столкнулась с такой проблемой?» — задумался Толя.
Женщина тихо всхлипывала в его руках, он нежно уложил её в постель, укрыл одеялом и хотел выйти из комнаты, чтобы дать Лене отдохнуть, но она, схватила его за руку.
— Не уходи, — прошептала, умоляя.
Он замялся. Сел на край кровати. А она удивила его, когда чуть сдвинулась, разворачиваясь, чтобы положить голову ему на колени.
— Не уходи, — снова прошептала.
— Не уйду, — он наклонился и прижался к ней, будто укрывая своим телом от всего мира, даря любимой женщине свою поддержку и сочувствие. Он не хотел её жалеть. Жалость не для неё. Мужчина был уверен, что ей нужно сильное дружеское плечо, которое помогло бы пережить этот страшный период в жизни.
«А потом я буду тебе не нужен, — грустно думал он. — Зачем тебе тот, кто знает о твоём «скелете» в шкафу. Ну, и пусть, главное, чтобы ты пережила всё. Оправилась».
Лена перестала всхлипывать и её дыхание стало равномерным и спокойным.
«Уснула», — провёл по волосам, осторожно поднимаясь.
Он выключил свет и тихо вышел в гостиную. Прошёл на кухню. Закрыл за собой дверь и набрал приятеля.
— Да, — зевая ответил Гриша.
— Это я, — Толя включил электрический чайник.
— Успокоилась?
— Да. Спит.
— Ну, что могу сказать. Я конечно не рентген, но переломов не обнаружил. Судя по всему, сильные ушибы. Дышит она свободно, безболезненно, значит рёбра целы. Я тебе сейчас сброшу название мази и противовоспалительных таблеток.
— Спасибо.
— Но, дружище, — запнулся приятель, — она же замужем.
Толя молчал.
— У неё на пальце обручальное кольцо. Подумай, — не унимался собеседник, — надо ли тебе туда лезть. Знаешь, как говорят: милые бранятся, только тешатся. Как бы тебе это боком не вышло.
— Ты жену свою бил?
— Нет, — опешил мужчина. — Зачем?
— А её избил, как ты правильно догадываешься, именно муж. Не бывший. Настоящий. И скорее всего не в первый раз. Что я должен был сделать? Оставить её погибать?
— Ну, у неё в конце концов родители есть, близкие подруги.
— Знаешь, уверен, если бы у неё была такая возможность, она давным-давно сбежала бы от этого мерзавца.
— Как знаешь. Я тебя предупредил, как друга. Я на своём веку достаточно таких дамочек в травматологии повидал. Вот только все они блеют одно и тоже: неудачно упала, слишком неуклюжая…
— Лена не овца! — сжал руки в кулаки Толя.
— Да и ты не супермен, который и девушку спасёт, и мир. Ты себя спасти не можешь. Столько лет, а бабу найти не сподобился… Ох, — осенила догадка Гришу, — это из-за неё? Да? Из-за неё ты женщин за версту обходишь?
Анатолий молчал, а что тут можно было ответить: «Да, у меня целибат? Не чувствую себя мужиком с другими бабами? Жду её? Люблю?»
Впрочем, друг и так всё понял. На то он друг, чтобы без слов понимать, что на сердце товарища.
— Держись там, — вздохнул Гриша.
— Держусь, — выдохнул Анатолий.
«Но не знаю, насколько меня хватит…» — думал про себя.
— Васька, открывай! — кричал Павел, нажимая на кнопку звонка, стоя пред железной дверью, за которой находилась квартира друга.
— Павел? — удивился приятель, зевая, запахивая на груди вафельный халат серого цвета. — Случилось что? Ночь на дворе.
— Где твоя? — толкнул его мужчина.
— Спит, — недоумевал друг.
— Позови её! — рявкнул Павел.
— Совсем с катушек съехал, — схватил его за плечо Вася. — Зло
