«неаполитано». Ари моет латук для салата, пока я нарезаю помидоры.
Подходит Боб.
Три занятые женщины прогоняют Боба.
Работать на кухне весело, когда мы все вместе, в то время как утренние обязанности по кухне скучны с капитаном Б.
— Итак, Кэт, что ты преподнесешь Кларку на день рождение? — спрашивает Френки.
Мое тело замирает в страхе. Медленно поворачиваюсь и с недоверием спрашиваю:
— Мы в этом году дарим подарки? Мы никогда этого не делали!
Ари закатывает глаза:
— Я ничего ему не покупала, дорогая. Не паникуй, — поворачиваясь к Френки, она ругает ее: — Не пугай ее.
Френки все еще чистит овощи и ухмыляется:
— Просто я точно уверена, что знаю, что Кларк хочет получить на день рождения, но это можешь сделать только ты.
Я в замешательстве:
— Почему только я?
Френки наклоняется ближе и озирается по сторонам, прежде чем тихо говорит:
— Потому, что мальчик любит тебя, Кэт. Он не хотел бы получить поцелуй от кого-нибудь другого.
Поцелуй?
Целоваться с Кларком?
Взрыв хохота вырвался из меня, и рука Френки подлетела к ее груди, когда испугавшись, она отпрыгивает от меня.
— Иисус Христос, ты очень сильно напугала меня. Что, черт побери, тут смешного?
Все еще хихикая, я объясняю:
— Кларк и я — друзья! Мы всегда были друзьями. Мы всегда будем друзьями. Ничего больше. Он не думает обо мне в таком плане. Я бы знала, если бы было иначе. Он бы сказал мне.
Она сощурила глаза:
— Он бы сказал тебе, да?
— Да. Конечно.
Она берет кусочек помидора с моей разделочной доски, бросает его в рот и говорит:
— Тогда почему он рассказал мне это на прошлой неделе?
Я прекращаю резать. Поднимаю голову. На моем лице появляется удивление.
Френки саркастически говорит:
— Ох, но я уверена, он бы сказал тебе, если бы по уши был влюблен в тебя последние три года. Я уверена, — она говорит последнюю фразу и добавляет звук «пфф». — Потому, как он ну нисколько не выглядит неуверенным, когда дело касается тебя. Нет. Нисколько. Он так уверен, что ты тоже любишь его, что скрывает свои чувства все это время.
Выражение ее лица становится раздраженным.
— Раскрой глаза, Кэт! Он боится рассказать тебе о своих чувствах.
Мое спокойное сердцебиение ускоряется. Неужели она права?
Мысленно я возвращаюсь на два года назад.
Я перекладываю бумаги, и возле меня появляется Кларк:
— Как дела?
Я улыбаюсь ему:
— Спасибо, хорошо.
Он неловко смеется и чешет подбородок.
— Это прекрасно, Кэт. Но я имею в виду, как дела с работой?
Мои щеки краснеют.
— Умм, нормально, я думаю.
Улыбка Кларка исчезает.
— Прошел уже месяц, Кэт. Тебе нужно двигаться дальше. Нам нужны разведданные, и они нужны нам уже сейчас.
Но заканчивать эту работу значит, что мое время с Джеймсом закончится. Как, предполагается, я должна сделать это с человеком, которого люблю?
Не думаю, что смогу сделать это.
Я делаю серьезную ошибку. Прежде, чем обдумать свои слова, выпаливаю:
— Джеймс ничего не знает, Кларк. Я клянусь. Он хороший парень. Я знаю его. Он не плохой. Мы ошиблись на этот раз.
Он долго смотрит на меня, придвигается ближе и шепчет:
— Кэт, думай, что ты говоришь… что ты делаешь. Думай о решениях, которые принимаешь и почему.
Выражение его лица ожесточается.
— Ты не можешь выбрать его вместо меня… нас. Ты не можешь.
Я не отвечаю Кларку, он не понимает, что есть между мной и Джеймсом.
Никто из них не понимает.
Они все против него. Они даже не знают его. Избегая этого аргумента, я говорю ему:
— Мне просто нужна еще неделя.
Кларк не был глупым. Он точно знал, что я делаю. Черты его лица ожесточаются.
— Он не сможет дать тебе то, что могу я, Кэт. Он именно тот, кто мы и говорили. Мы твоя семья. Он — никто. И ты все для… нас. Пожалуйста, не делай ничего без моего ведома. У тебя есть одна неделя.
Он отходит от меня.
— Если ты не уложишься в неделю, я должен буду доложить Бобу об этом.
Это объясняет, почему Кларк так защищал меня, когда дело касалось Джеймса. Но даже если Кларк любит меня, остается один вопрос.
Люблю ли я его?
Если бы кто-нибудь спросил меня о Кларке три года назад, мои глаза стали бы мечтательными, я улыбнулась бы тайной улыбочкой, и мой мозг унесся бы прочь далеко-далеко. Во все эти фантазии, в которых Кларк играл героя. Он всегда спасал меня.
Он был моим чемпионом.
Но времена меняются. Мы меняемся. Мы уже не те, кем были три года назад, и честно говоря, я бы беспокоилась, если бы мы не изменились. Три года — это слишком долго, чтобы ничего не менялось.
Изменения — это естественный процесс в жизни.
Кларк был моей первой любовью, и то, что Френки говорит, что Кларк мог бы быть со мной все это время, заставляет сжаться мой желудок. Горечь скручивается во мне и атакует мой разум злобной вспышкой.
Если бы тогда ты была с Кларком, ты никогда не влюбилась бы в того мудака. Разве в том, что произошло с Джеймсом, нет вины Кларка?
Комок эмоций забивает мое горло и не дает сглотнуть. Я рассеяно моргаю, когда мои мысли начинают двигаться в противоположном направлении.
Что ты чувствуешь?
Порхают ли в твоем животе бабочки, когда он близко или ты смирилась с тем фактом, что вы друзья навеки?
Я….Я просто не уверена. Чем больше я думаю об этом, тем больше запутываюсь.
Боже мой, пожалуйста, проясни мой разум в такое тяжелое время.
Причесывая волосы, я останавливаюсь, чтобы посмотреть на себя в зеркало ванной комнаты.
Боб сказал нам, что ужин должен быть обыденным и непринужденным, это означало, что мы не должны были надевать нашу ежедневную маскировку. Так что сегодня я надела симпатичное черное платье; хотя я никогда не ношу платья, и не знаю, почему решила надеть его сегодня.
Я пытаюсь подсознательно нарядиться для Кларка?
Вздыхая, я качаю головой и прислоняю холодные руки к щекам, чтобы остудить их и убрать хоть часть красноты.
Мое платье миленькое. По крайней мере, я могу так сказать. Оно черное, льняное, чуть выше колен, и прикрывает все, что нужно, с высоким белым воротничком. Рукава длинные с белыми манжетами. К платью прилагался тонкий черный ремень, но я игнорирую его. Я предпочитаю носить платье так.
Платье было подарком от Френки и Ари на мое восемнадцатилетие. Мы обычно не
