тело напрягается, а горло сдавливает от неожиданной победы. Я спрашиваю шепотом:
— Ты хочешь, чтобы я почитала тебе, Томас?
Он не отвечает, а просто слегка подталкивает локтем книгу ко мне.
— Я почитаю тебе, Томас.
Я откашливаюсь.
— Я буду читать тебе в любое время, когда захочешь.
Я улыбаюсь сама себе, когда беру книгу и переворачиваю страницу.
— Все, что тебе нужно — только попросить.
* * *
— Так в чем там проблема с этим ребенком?
После того, как я прочитала еще две книги по астрологии, Томас выполз из своего домика и ушел из библиотеки, оставляя меня задаваться вопросом, впустил ли он меня в свой мир, или я просто так надеялась на это, что нафантазировала себе.
Я даже не потрудилась скрыть свой угрюмый вид:
— Он не ребенок, ему примерно столько же лет, как и мне, Марко. И нет никакой проблемы. Абсолютно.
Марко берет кусочек пиццы со стола в кафе и усмехается:
— Не притворяйся, что не замечаешь что-то…
— Если ты скажешь что-то плохое о нем, я ударю тебя вилкой.
Он хохочет:
— Я собирался сказать, что-то, что делает его другим.
Наклоняясь вперед, я беру кусочек и откусываю:
— Он такой, но там есть что-то большее в нем.
Я медленно пережевываю, и он спрашивает:
— Он глуповатый?
Надкусив пиццу, я смотрю на наш столик:
— Глуповатый? О, боже, нет.
Я встречаюсь с его взглядом, наклоняюсь вперед и говорю:
— Он особенный, Марко. Очень умный. Он может за 20 минут прочитать всю книгу, и сегодня, когда я неправильно процитировала ему факт, он начал раскачиваться и ткнул пальцем на страницу, и когда я прочитала это вновь, на этот раз правильно…
Я усмехаюсь и шепчу с почтением:
— Он перестал раскачиваться.
Марко задирает нос, размышляя, и улыбается.
— Черт побери.
Моя усмешка колеблется на мгновение:
— Ты не можешь рассказать Бобу о нем.
— Почему?
Беру второй кусочек пиццы и, избегая его взгляда, бормочу:
— Он, возможно, сказал мне, чтобы я избегала Томаса… или как-то так.
Он начинает смеяться:
— Или как-то так, ага.
Я начинаю краснеть, а он продолжает:
— Не беспокойся, котенок. Я сохраню твой секрет. Смотри, как это работает. Твой секрет теперь наш секрет, — он подмигивает мне. — Теперь у меня есть средство защиты от тебя, если оно мне вдруг понадобится.
Мои плечи напрягаются:
— Ну, это не очень-то справедливо. Ты должен рассказать мне что-то, что я смогу использовать против тебя. И мы квиты.
Ухмылка Марко расширяется.
— Это работает не так, сладенькая. Секреты нужно раскрывать добровольно или откапывать.
Я отвечаю на его вызов:
— Я добуду твой секрет, Марко. Запомни мои слова.
Игривая усмешка соскальзывает с его лица. Он смотрит на меня серьезными глазами и шепчет:
— Бог в помощь тебе, если ты сделаешь это, Кэт.
Как только байк въезжает в ворота, я замечаю его. Моя грудь сжимается. Его тело напряжено, будто он готов атаковать, и он наблюдает, как мы приближаемся. Это не Боб. Это — отец Роберт. Боб легкий на подъем и веселый. Отец Роберт забавный и серьезный. И похоже, что я глубоко в дерьме.
Когда байк останавливается в нескольких футах от него, он подходит ближе, демонстрируя угрозу:
— Где, мать вашу, ты была?
Марко тут же отвечает:
— Мы выезжали в город.
Он смотрит на Марко:
— Не тебя спрашиваю, идиот, хотя, через минутку дойду и до тебя.
Снимаю шлем и поправляю покрывало. Сердце бешено колотится, и я кратко отвечаю:
— Я ездила в библиотеку.
— И ты не подумала кому-нибудь сказать об этом?
Как только я говорю это, я знаю, что сделала ошибку.
— Марко знал.
Отец Роберт хмурит брови и медленно повторяет:
— Марко знал?
Я смотрю куда угодно, только не на него.
— Я подумала, что мы ненадолго, и знала, что у Марко есть телефон. Мне очень жаль, если побеспокоила вас, отец.
Отец Роберт глубоко вздыхает, и затем появляется Боб:
— У Марко есть телефон, и я звонил на этот номер.
Он кривит губы.
— Но он не отвечал.
На лице Марко появляется удивленное выражение, и он похлопывает по своим карманам. Он съеживается, когда понимает, что телефона нет.
— Дерьмо, мужик. Я, должно быть, забыл его в комнате. Я всегда беру его с собой. Извини, Боб. Такого больше не произойдет.
Боб делает шаг вперед, пока он и Марко не оказываются практически нос к носу.
— Чертовски правильно, такого больше не произойдет. Ты будешь держаться подальше от Кэт. Ты понял меня, мальчик?
Я наблюдаю, как Марко стиснул челюсти, и его глаза становятся ледяными. Боб тихо говорит:
— Я знаю, что ты делаешь. Прекрати. Тебе не выгодно совать свой нос в дела других людей.
Никогда в жизни я не слышала, чтобы Боб с кем-то так разговаривал. Я в шоке.
Когда Боб возвращается в церковь, я стою там, в нескольких футах от Марко, где наблюдаю, как его челюсть напрягается все сильнее и сильнее. Бездумно, я кладу свою руку на его.
Он резко отстраняется, так агрессивно, что я быстро принимаю защитную позицию.
Макро говорит сквозь стиснутые зубы:
— Он прав. Ты должна держаться подальше от меня.
Молчание, затем:
— Я не хотел бы сделать тебе больно, Кэт.
Я начинаю:
— Марко…
Его глаза серьезные, он перебивает меня:
— Я не шучу, Кэт. Если ты понимаешь, что для тебя лучше, будешь держаться от меня подальше.
Я смотрю, как он садится обратно на байк, заводит его и выезжает на дорогу, ведущую в город. Мой мозг пытается переварить все, что только что произошло. Остается только одна мысль.
Моя когда-то простая жизнь стала любой, только не такой.
Моя когда-то простая жизнь изменилась.
* * *
Сегодня вечером особый праздник.
Я кружусь по кухне вокруг других женщин в танце, который мы поставили и усовершенствовали за все эти годы. Вместе мы работаем хорошо. Сегодня день рождение Кларка, так что мы пируем, как короли.
Френки и я готовим еду на ужин, пока Ари создает для всех нас шоколадное суфле. Суфле — привередливая штука, чтобы запекать его, и это еще сложнее, когда делаешь одно большое суфле для всех, но Ари делает это так изящно и точно; удивительно, что она слышит хоть что-то, происходящее вокруг нее.
Когда Ари печет, остальной мир перестает существовать. Она запирается в безопасном пузыре. Это ее счастливое местечко.
Френки чистит морковь и картофель, чтобы пожарить. Я посыпаю приправой ягненка, чтобы присоединить к морковке и картошке. Потом Френки замешивает тесто для домашней пасты. Я делаю соус
