бы для описания члена мафии.
— Так значит, он посторонний.
Выражение лица Валентины было единственным ответом, который мне был необходим.
— Я этого не говорила.
— Это и необязательно. Если Антонио приводил своего любовника домой, я полагаю, что ты встречала его и знаешь, как его зовут, и можешь описать его мне.
Валентина с вызовом вздернула подбородок. Что-то глубоко в моей груди шевельнулось, что-то собственническое и первобытное. Я снова придвинулся ближе, вынуждая ее смириться с моим присутствием.
— Разве ты не лояльна ко мне? Ты не считаешь, что задолжала мне правду? Не считаешь, что это твой долг? Не только потому, что я Босс Наряда, но и потому, что я твой муж, — сказал я.
Валентина прищурилась. Это не та реакция, которую я ожидал.
— А ты задолжал мне достойную брачную ночь. Твой долг как моего мужа — заботиться о моих потребностях. Полагаю, нам обоим придется жить с разочарованием.
К черту все это. Проблема в том, что я хотел трахнуть ее, заставить подчиниться, желал доминировать и обладать ею. Это не то, что ей нужно, не то, что должен делать муж, но, черт возьми, она нажимала на мои кнопки. Я никогда не испытывал такого желания с Карлой. Она была такой кроткой и покорной, что я никогда не смог бы трахнуть ее так, как хотел взять Валентину. Я всего лишь занимался с ней любовью.
Я схватил Валентину и рывком прижал к себе, так что ее спина оказалась прижатой к моей груди, а упругая попка к моему члену. Я подумывал о том, чтобы схватить ее за шею, нагнуть и трахнуть прямо здесь сзади. Возможно, тогда она перестанет хотеть, чтобы я стал тем мужем, о котором она мечтала.
— Валентина, я терпеливый охотник, — тихо сказал я, подавляя свою темноту, гнев и печаль. — Рано или поздно ты расскажешь мне все, что я хочу знать.
Я провел ладонью по ее боку, чувствуя, как она дрожит от этого прикосновения, а мой член пошевелился в ответ. Кончики моих пальцев коснулись ее гладкого бедра, и Валентина затаила дыхание, отчаянно желая моего прикосновения, но не так отчаянно, как я, мечтая обладать ею. Боже, как мне хотелось обладать этой девушкой!
Моя рука скользнула вверх по ее бедру, пока не добралась до трусиков. Кружево было пропитано ее соками. Возбуждение Валентины было похоже на песню сирены. Она прислонилась ко мне спиной, ее дыхание стало глубоким, соски сморщились под тонкой ночнушкой. Умоляет меня трахнуть ее. Я просунул палец ей под трусики, подавив стон от ощущения ее влажной, горячей киски. Мой палец погладил ее мягкую плоть, затем скользнул между складками, ощущая их гладкость и влажность Валентины.
— Ты хочешь этого? — прорычал я, мой голос был пропитан желанием.
Мне необходимо было взять себя в руки, обуздать это. Потеря контроля не выход.
— Да, — ответила Валентина.
Ее голос был хриплым и требовательным. Она прижалась своей киской к моей руке, заставляя мой палец заскользить по ее входу. Я обнял ее за талию, останавливая ее движения. Ощущение тугой киски на кончике моего пальца заставило меня захотеть, чтобы на месте пальца оказался мой член.
— Я хочу тебя, Данте.
— Скажи мне то, что я хочу знать.
Я даже не был уверен, что речь все еще идет о вытягивании информацию из моей жены, потому что сомневался, что смог бы перестать двигать пальцами о ее складки. Дыхание Валентины участилось, ее бедра слегка покачивались, приближаясь к своему освобождению. Она стала еще влажнее, и мне пришлось заставить себя продолжать нежное прикосновение, а не трахать ее пальцами, как я мечтал. Валентина начала дрожать, еще большее возбуждение заставило мои пальцы легко скользнуть между ее половых губ. Валентина снова положила голову мне на плечо.
— Разве ты не хочешь меня?
Неужели она не видит? Я хотел трахнуть ее так сильно, что она не смогла бы ходить, хотел излиться спермой в ее рту, хотел заявить на нее свои права. Ее зеленые глаза горели желанием и жаждой, и одно это могло бы убедить меня бросить ее на кровать и показать, как сильно я ее хочу. Но за этим явным желанием я уловил ее неуверенность, тревогу, потребность в нежности. Я погладил пальцем ее клитор, потирая его подушечкой, и глаза Валентины расширились от шока, идеальные губы раскрылись, оказавшись под моей рукой. Мой член был болезненно твердым, смотря, как она поддается наслаждению, зная, что могу дать ей гораздо больше, показать ей различные формы удовольствия.
Я хотел Валентину, никогда еще не желал женщину так, как ее. И в этом состояла вся проблема. Она была моей женой. Я дал себе клятву быть добрым к ней и сдержу ее. Я не стал бы трахать ее, когда она заслуживала любви и нежности. Моя жена, а не шлюха.
— Хочу. В этом и проблема.
Я отпустил ее прежде, чем сделал то, о чем буду сожалеть, и определенно то, о чем будет она. Я больше не смотрел на нее выходя из спальни, стараясь держать дистанцию между собой и женой.
Я не замедлил шаг, пока не добрался до своего кабинета и не закрыл за собой дверь. Я направился прямиком к бару с алкоголем и приготовил себе крепкий напиток. В тот момент, когда я поднял стакан с виски, я резко выдохнул и закрыл глаза. Запах Валентины задержался на моих пальцах. Сладкий аромат ее возбуждения. Я хотел попробовать его, попробовать ее на вкус. Я залпом допил виски и поставил стакан на место. Мой член прижался к штанам, твердый и истекающий предварительной спермой. Я подавил желание подрочить прямо посреди своего кабинета. Я не был чертовым подростком, и даже в те года у меня было больше самообладания, чем сейчас.
Я обошёл стол и опустился на него, мой взгляд упал на фотографию в рамке из красного дерева. Мы с Карлой вскоре после того, как поженились. Моя грудь, как обычно сжалась смотря на фотографию. Вспышка вины наполнила меня. Это была не очень знакомая мне эмоция.
Я поклялся Карле, что всегда буду любить и помнить ее. Поклялся ей в этом на смертном одре, дал клятву. Я никогда не хотел жениться после ее смерти. Хотел жить с ее памятью, как и поклялся.
Люди думали, что я был воплощением самообладания, но это не так: прошло совсем немного времени после смерти Карлы, прежде чем я нарушил первое обещание, прежде чем стал искать шлюх, чтобы трахаться. Это был злой, отчаянный трах, способ снять напряжение
