— Не двигайся, — говорит Эш и исчезает в своей спальне. Он возвращается, держа в руках небольшую деревянную коробку. — Сядь, — машет рукой, указывая на другой конец комнаты.
Подумав, что он имеет в виду диван у окна, я направляюсь к нему, но Эш останавливает меня, и его голос меняется. Он становится жестче, и это тут же действует на мое тело.
— Сядь на стол, лицом к стулу.
Это странная просьба удивляет меня. Но затем я вижу огонь в его зеленых глазах — тот самый, что я уже видела однажды. Когда призналась в том, что мне нравится, что он вытворял с моим телом.
Я понимаю. Этот тест я хотела пройти, желала выполнить. Слушаясь Эша, я чувствую себя естественно. И после нерешительного колебания я подхожу к столу и сажусь на него, стараясь следить, чтобы юбка не слишком задралась.
Не уверена, чего именно ожидаю от него, но, когда Эш подходит и садится на стул передо мной, это кажется правильным. Будто так и должно было быть.
— Спасибо, что послушалась меня, — говорит он, не отрывая взгляд от моего лица.
— Мне нравится слушаться, — шепчу я.
— Правда? — спрашивает он, положив коробку себе на колени и откинувшись назад. — Насколько?
— Сильно, — спокойно признаюсь я. — С тобой… это кажется естественным… с тобой.
— Я расскажу тебе один секрет: мне нравится, когда ты меня слушаешься. Для меня это тоже естественно, — улыбаясь, говорит он.
Я смотрю на коробку, гадая, что внутри. Она размером с пачку сигар, но Эш не казался мне курильщиком. Что еще? Что-то сексуальное? Презервативы или, может, смазка? Зажимы для сосков?
Эш замечает мой настороженный взгляд.
— Ничто, что находится там, не кусается, обещаю.
Значит, никаких зажимов для сосков.
— Помнишь, что было в церкви? — спрашивает он, меняя тему. — Когда я сказал тебе, что многого прошу от людей, о которых забочусь?
— Да.
— Я говорил о многих вещах. Я занят. Во-первых, у меня много поездок, и всегда в напряжении, и я… — Эш останавливается, подбирая нужные слова.
Я подталкиваю его колено ногой.
— Ты не испугаешь меня своей прямотой. Обещаю.
— Кто дает ответ, не выслушав, тот глуп, — цитирует Эш и вздыхает. (Примеч.: Цитата из Библии, Ветхий завет, глава 18.14). — Понадобилось много времени, чтобы мы, наконец, остались наедине. Часть меня думает, что я должен насладиться этим, пока все не испорчу.
— А другая часть?
Его глаза темнеют.
— Другая часть думает, что тебе стоит нервничать.
Я вздрагиваю. Эштон замечает это. Взглядом проходит от моей шеи, где колотится пульс, до гусиной кожи бедер. Он смотрит на деревянный ящик и затем, принимает решение.
— Мы поговорим сейчас, — говорит он. — И можем остановиться в любое время.
— Я не хочу останавливаться.
— Трудно останавливаться, — говорит Эш, проведя пальцами по краю ящика. — Еще труднее сказать нужное. Ты когда-нибудь использовала стоп-слово?
А у меня был секс? Я громко рассмеялась.
— Нет.
Он не кажется оскорбленным моей реакцией.
— Возможно, нам стоит подобрать его.
— Я не думаю, что мне нужно стоп-слово для беседы. Даже для разговора на особенную тему. И особенно не тогда, когда я с тобой.
— Тебе особенно нужно оно, когда ты со мной, — говорит Эш беспристрастно и спокойно.
И тогда я неожиданно верю ему.
Несмотря на искреннее прекрасное лицо; несмотря на историческое здание, элегантную антикварную мебель вокруг, я ему верю. Я не могу сказать почему, то ли от невозмутимого тона, то ли от вспышки в его глазах, а может от воспоминания того вечера, когда он назвал меня хорошей девочкой, после того как я выполнила его приказ…
— Все те разы, когда ты спрашивал, боюсь ли я тебя, ты говорил серьезно?
— На то была причина, — он наклоняется вперед. — Я не пытаюсь дразнить тебя или пугать без необходимости, но я строг с теми, кого люблю. Мне понадобилось много времени, чтобы понять это, и ты слишком важна для меня, чтобы я с легкостью относился к этому. Ты должна знать, что можешь остановить меня, мои слова или действия, в любое время. Ты должна знать, что можешь уйти в любое время.
Я не захочу уйти. Непрошеная мысль мелькает в голове, и я отталкиваю ее. Но труднее оттолкнуть слово «любовь», будто меня причислили к тем людям, которых он любит, потому что быть любимой Эшем… Я желала этого с шестнадцати лет.
— Если ничего не приходит на ум, можешь использовать мое имя, мое первое имя.
— Максен?
Он кивает.
— Если назовешь его, когда мы наедине, все прекратиться. Перерыв, если он тебе нужен, или полная остановка. Все, что тебе будет нужно.
Я на мгновение задумываюсь. Те виды порнографии, что я видела; книги, которые читала; ну, они определенно не казались мне странными. Фактически, некоторые аспекты интимного образа жизни и стали предметами моих фантазий. Но столкнувшись с таким в реальных отношениях, я смутилась. Не от страха, а из-за четкого осознания, насколько мало я знаю. О том, насколько скуден мой опыт с любыми видами романтики или сексуальности.
— Это все… Ты — человек, доминирующий над другими? — говорю дрожащим голосом.
Еще один кивок.
— Ты собираешься хлестать меня или что-то еще? — спрашиваю я, взволновавшись.
— Не все доминанты — садисты, Грир. Я не всегда желаю боли или унижений, но мне всегда нужен контроль.
— Но ты иногда хочешь боли и унижений?
Эш откидывается назад, на его лице появляется задумчивость,
— Я отношусь к этому по-другому. Ты должна простить меня… Прошло шесть лет с тех пор, как я в последний раз начинал отношения, и больше я этого не делал. В любом случае, — говорит он, потирая лоб большим пальцем, — я не знал достаточно о себе, чтобы предупредить Дженни.
Имя Дженни оживляет меня. Плохо желать воскрешения мертвой женщины, лишь бы доказать, что я столь же хороша, как она, но я верю, что не смогу все время бороться за контроль над собой.
— Покажи мне, — говорю я. — Покажи мне, что я должна знать.
ГЛАВА 9
Настоящее
— Покажи мне, — повторяю я.
Эш удивленно на меня смотрит.
— Ты сказал, что мы помимо прочего будем разговаривать, верно? Давай сделаем это. Я знаю, что сказать, чтобы ты остановился. Я доверяю тебе.
— Ты едва меня знаешь, — отмечает он.
— Ты — герой войны и президент Соединенных Штатов. Если я не могу доверять тебе, значит, доверять никому и не стоит.
Эш улыбается и говорит:
— Узнав, как президенты манипулируют людьми, добиваясь нужного, ты удивишься. Я позволю тебе, но хочу убедиться. — Он тянется вниз и снимает мою туфлю с одной ноги, потом с другой, и нежно растирает красную линию, оставшуюся чуть выше моих пальцев. — Для меня загадка, как ты боишься боли, если носишь подобную обувь.
Я смеюсь, а его лицо светится при звуке моего смеха. Бельведер, Эмбри, я… Президент, похоже, любит, когда другие смеются. Осознание пронизывает меня грустью. Сколько же в его сердце тьмы и одиночества, что ему нужные такие люди рядом?
Эш перемещает мою левую ногу на подлокотник своего кресла, и тянется к правой. Но как только я понимаю, что он хочет сделать, инстинктивно отдергиваю ее — так мои ноги будут слишком раздвинуты для такой короткой юбки. Эш не реагирует, но когда смотрит на меня, понимаю, что он ожидает услышать свое имя. Мое стоп-слово. Я прикусываю губу и заставляю себя расслабиться.
Я возвращаю ногу в его руку, и Эш ставит ее на другой подлокотник кресла. Только я радуюсь что из-за высоты стола его глаза находятся на уровне моей груди, а не ниже, Эш произносит:
— Оттяни свою юбку.
Трясущимися руками я подчиняюсь. Частично от волнения и частично от нервозности. Я не лгала, говоря, что подчиняться этому мужчине естественно, но я никогда не показывала себя столь откровенно, интимно и умышленно. Несмотря на бесстрастное лицо Эша, я вижу, что он очарован и одобряет мои действия. Это помогает мне.
