особенный. Типа талисмана, что ли…
Сегодня он был мне нужен. И он сработал.
Держа галстук в руке, размашистым шагом двигаю к своему кабинету в конце коридора, когда вдруг почти спотыкаюсь о возникшую изниоткуда девчушку лет пяти.
Светлые вьющиеся волосы, уложенные в замысловатую косу дугой на маленькой головке, и яркое платье в форме тюльпана.
Резко обернувшись, она лучисто улыбается мне и говорит чуть картаво:
— Привет!
— Привет. А ты одна здесь?
Обвожу взглядом большой холл со стеклянными дверями вдоль одной стены — кроме нас с девочкой никого.
— Я тут с Димой, — отвечает уверенно и громко, словно, если она скажет тише, я ее не услышу.
Дети всегда так делают?.. Так обычно разговаривают со слабослышащими.
— Дима — это твой папа? — присаживаюсь перед ней, чтобы сравняться по росту. Как-то не айс возвышаться над ней каланчой. — Или брат?
— Аха, — кудряшка увлеченно сосет леденец.
Улыбаюсь невольно — ее обаянию невозможно сопротивляться:
— Так папа или брат?
Она смотрит на меня, не отрываясь, но ничего не отвечает. Продолжая облизывать зефир на палочке.
Не знаю как, но я догадываюсь, что она предлагает мне самому сделать выбор. Типа она сломалась и умеет отвечать только "да" или "нет".
— Папа?
— Аха! — восклицает радостно, амплитудно кивая для вящей убедительности.
Я тоже радуюсь — своей догадливости.
— А где твой папа?
Задавая вопрос, опасаюсь, что она вновь предложит мне накидывать варианты, но кудряшка деловито делится инфой:
— Он в офисе, у него совещание. Очень важное. А тебе не надо на совещание?
— Мне не надо, — понизив голос, шепчу ей заговорщически: — Я тут главный.
Не знаю, откуда это взялось. Чисто порыв.
— Дима тоже главный!
— И твой Дима разрешил тебе гулять по этажам и ездить на лифте?
Задумывается.
— Не разрешил. Но я не спрашивала разрешения. Я просто ушла. Я тоже сама себе главная и са-мо-сто-я-тель-на-я, — горделиво.
— Самостоятельная — это круто, но разве можно уходить, не сказав папе? Вдруг он тебя потерял?
— Ой… — в глазах появляется безумный испуг, и они наполняются слезам.
Резко, в один миг, будто кто-то со всей дури крутанул вентили огромных кранов.
А мокрая от слюней зефирка падает из ее рук и смачно шлепается на мой почти белый ковролин.
— Так, не плачь только, — еще слез мне не хватало! — Сейчас мы найдем твоего папу. Ты знаешь, как называется фирма… ну, офис, где он работает?
Мотает головой, крупные слезные капли слетают с щек, как с центрифуги, и шлепаются мне на губы. Соленые…
— А с какого этажа ты сюда приехала?
Продолжая плакать, она задумывается.
Дети в таком возрасте уже знают цифры или еще нет? Я ни хрена не разбираюсь в детях! Где, вообще, кто-нибудь из сотрудников? То торчат часами в холле, то, блин, никого. Ни одной живой души!
— Помнишь, какие цифры были на кнопке в лифте, когда вы поднимались? — пытаюсь подсказать, как могу.
Она кивает, и я собираюсь облегченно выдохнуть, когда она добавляет:
— Шестнадцать, двадцать четыре, двадцать пять и тридцать восемь, — заявляет торжественно, перестав плакать.
Вот так же резко, как разразилась слезами, так же быстро она от них избавилась. Как по щелчку пальцами.
С трудом сдерживаюсь, чтобы не изобразить "рукалицо". Но не в адрес девочки, а в свой. Тупень я — ясно-понятно, в лифте они ехали не одни, и кнопок там горело немеряно. Ну, хоть одно выяснили — с цифрами девочка уже знакома, и то гуд.
Четыре этажа пройти — не проблема.
— Ну вот, ты уже не плачешь. Пойдешь со мной? Мы найдем твоего Диму.
— Аха, — доверчиво протягивает мне руку, даже не задумываясь.
Неуд тебе, незнакомый Дима, за подготовку ребенка к общению с чужими взрослыми. Повезло, ей я попался, а если не я..?
Ее выставленная ручка творит со мной странное. Я, мать вашу, напуган. И не пойми откуда появляется мысль, что, когда я возьму эту протянутую руку, моя жизнь уже никогда не будет прежней.
Вот же хрень.
Отмахиваюсь от мракобесного бреда в башке, и осторожно, будто она фарфоровая, обхватываю ее крохотную ладошку своей широкой. Она улыбается. Я, вроде, тоже.
Выпрямляюсь, чтобы развернуться и вести девочку к папе. Черт, я даже не спросил ее имя!..
Немедленно исправляться.
— Как те…
— Спасибо большое, что нашли ее! — подлетает сзади молоденькая девчушка и сходу подхватывает потеряшку на руки. — Кнопка, ты почему ушла? Мы тебя обыскались. Нельзя же так!
— И мама обыскалась? — выдернув свою ручку из моей, прикладывает ее к лицу в жесте "О, Боже!"
— И мама. Идем скорей. Спасибо Вам еще раз, — та, что постарше, прижимает свободную руку к сердцу.
— Подождите, девушка, — останавливаю ее.
Это полная хрень, но я чувствую себя обокраденным. Будто меня только что обошли конкуренты, отжали какой-то прибыльный контракт.
— А вы… кто? И что…
— Это Зоя, мамина сотрудница. А это главный дядя. — И ей в ухо громким шепотом: — Он — сыщик.
— Сыщик? — бросает на меня удивленный взгляда.
Слегка качаю головой, давая понять, что спрашивать нужно не у меня.
— Он хотел помочь мне найти Диму, — объясняет. — Ну, идем уже! Он же волнуется.
И кудрявая Зоя с "кнопкой" на руках устремляется к лифтам.
Ожидая кабину, они переговариваются, напрочь забыв обо мне, и почему-то у меня из-за этого неприятно тянет в груди.
Там, где давно отболело…
(POV Рита)
Выслушивая эмоциональную речь представителя субподрядчика, изобилующую ненормативной лексикой, чувствую себя нашкодившей кошкой, которую хозяин тычет мордой в лужу.
А лужа-то не моя!
Бранные словечки, кстати, ничуть меня не коробят — я его возмущение очень понимаю и на его месте еще не так бы выражалась. Вот только отказаться, как он, от проклятого заказа не могу — я связана кабальным договором, и вынуждена терпеть все выходки Кошкиной.
Как показала печальная практика, дурновкусие — не самый страшный из ее грешков. Самодурство — вот вишенка на торте отвратительных манер невесты Кирилла.
Я сама не присутствовала при инциденте, но со слов рабочих живо представила себе, как госпожа "владелец проекта" заставила их отдирать от стен и потолка еще не высохшие, а потому серые и неприглядные, лепные карнизы и молдинги.
— Я этой мадаме русским языком объясняю, что, когда гипс просохнет, он будет выглядеть точно так же, как на картинках в ейном модном журнале, а она тычет мне ими в морду и велит "убрать это убожество с ее глаз".
Зойка рядом не сдерживается и прыскает со смеха. Декоратор недобро косится на нее, и моя внештатная
