ещё откровеннее. Чувствую настойчивые пальцы на клиторе, доверчиво трусь о них промежностью.
Всхлипываю от отсутствия оргазма.
— Ти-имур, — морщусь.
Он оставляет сосок, приподнимается и… ядовито усмехнувшись, выговаривает:
— Валера, Валера… «На троечку» говоришь?
— Что…
Словно из-под воды выплываю.
— Валера, — нависает надо мной мама. — Валерка, черт тебя дери, девка.
— Что? — вскакиваю с места и сразу же проверяю на себе злополучную майку.
Краснею хуже вареного рака.
— Что — что? На работу говорю опаздываешь. Лыбишься во сне аки дура, вся в отца козла.
— Сон приснился, — бурчу под нос, натягивая мохнатые тапки.
Несмотря на нестандартный подъём и всё ещё будто бы присутствующий, еле уловимый флёр полуголого майора, аппетитно завтракающего моими сосками, чувствую себя пришибленной. И мир меня окружает такой же. В салоне автобуса — удивительно тихо, в отделении тоже.
Скинув черное пальто, на которое я наконец-то заменила слишком жизнерадостный кислотно-желтый плащ, заправляю выбившуюся водолазку в джинсы и усаживаюсь на своё рабочее место. Разбираю вчерашние показания. Оформляю всё согласно букве закона, подготавливаю к сдаче следователю.
Затем воровато озираюсь. Кабинет у нас просторный, но уж слишком захламленный. Мужики ведь работают. Всё ненужное из дома вечно сюда тащат.
Стол Бойцова — запретная зона, но меня тянет к нему, как и к его хозяину. И если в случае майора потакать своим желаниям я не собираюсь, то порыться в его «грязном белье» исключительно для дела — за милую душу соглашаюсь.
Так-с.
Кончиками пальцев прохожусь по черной кружке, из которой мой начальник пьёт кофе каждое утро. С улыбкой разглядываю прикрепленные к ноутбуку белые стикеры, исполосованные мелким неразборчивым почерком. А потом замечаю фотографию молодого мужчины над планером. По схожему овалу лица, светлым волосам и нахальной улыбке догадываюсь — это его отец.
Тот самый капитан Иван Бойцов, погибший на службе. Майор, конечно, похож на него, но не сильно.
В коридоре раздаются чьи-то тяжелые шаги, поэтому меня как ветром сносит. Едва успеваю опуститься на стул, как в кабинет заходит… хозяин инспектируемого мной стола.
— Привет, — Тимур спокойно здоровается, расстегивая замок на кожаной куртке.
Мельком отмечаю синюю футболку и черные джинсы с блестящей пряжкой на ремне.
— Добрый день, товарищ майор, — откликаюсь, отворачиваясь к бумагам.
— Учишься?
— Угу.
Закрывшись от него рукой, продолжаю гипнотизировать документы. Вот зачем он пришел? Говорил же — все встречаемся в усадьбе? Вот и ехал бы прямиком туда.
Судя по звукам, Бойцов усаживается за стол и тоже принимается перебирать лежащие на нем стопками бумаги.
— А я за заключением заехал, чтобы время не терять. Только вот «по пальчикам» в музее всё чисто.
— Угу.
— Рецидивисты не отметились, по базам — глухо. Это печально…
Его голос больше не звучит враждебно, так как слышался ещё вчера. В нём нет грубости или пренебрежения. Некоторые особо наивные клеточки в моей душе даже считывают в нём зарождающееся дружелюбие, но меня этим не провести.
Не-а. Не провести. Я размажу его самолюбие по стеночке и только тогда успокоюсь.
— Я поговорить с тобой хотел, Валерия, — произносит вдруг Тимур.
Обернувшись, убираю выбившуюся прядь волос за ухо и сжимаю губы.
— Говорите, — равнодушно веду плечами.
Он качает головой, потирает пальцами подбородок и складывает руки на столе, словно преступник на чистосердечном признании.
— Хочу извиниться перед тобой.
— Да ладно? — фыркаю.
Бойцов громко усмехается.
— Отставить ёрничать, фенистилка, — с улыбкой произносит. — Я ведь по-человечески пришел.
Судя по срокам — шёл он из Вьетнама.
— Прошу прощения, что ошибся в тебе. Я ведь эту неделю твоего отсутствия по-своему расценил, думал это бабская манипуляция. Выжидаешь пока сам к тебе приеду. Чувство вины во мне культивируешь.
— Вот ещё, — раздраженно закатываю глаза. — У меня ОРВИ было.
Посчитав это недостаточной причиной для недельного отсутствия стажера оперативного отдела, поспешно добавляю:
— И ларинготрахеобронхит.
Тимур прищуривается.
— С этим как вообще? Живут? — склоняет голову набок.
— Отчасти…
Смотрим друг на друга. Когда молчание затягивается, я первая увожу взгляд в сторону.
— Всё в порядке, не стоит извиняться, Тимур, — произношу ровно.
По «имени-отчеству» намеренно не называю.
Внутренне съеживаюсь, когда Бойцов поднимается и идет в мою сторону. В нос проникает аромат знакомой туалетной воды. Хаотично вожу глазами по поверхности своего стола, пока на нём не появляется шоколадка.
— Забыли-забили, Валерия? — интересуется Бойцов бодрым голосом.
Синий «Альпен Голд». Даже без орехов.
Задираю голову и растекаюсь в улыбке. Осматриваю мужественное лицо, которое, кажется, до миллиметра выучила во сне.
«Вау». «Ещё хочу».
— Ну и? — он упирает руки по бокам и приподнимает брови.
Вытягивает передо мной кулак.
— Будем считать всё произошедшее недоразумением и никогда к нему не возвращаться? — хрипит надо мной Тимур.
— Будем, — облизнув пересохшие губы, отвечаю, и с хладнокровием Мулан костяшками пальцев отбиваю майорский кулак. — Забыли-забили… Естессна!..
— Как продвигаются отношения моей двойняшки Сюзи и твоего бравого майора? — спрашивает Ритка, протирая вилку салфеткой.
Мы встретились в кафетерии недалеко от отделения полиции, чтобы пообедать и обсудить новости. Последние две недели у нас в оперотделе был самый настоящий аврал, а Маргарита принимала участие в симпозиуме молодых ученых.
— Сюзи пропала с радаров, — загадочно произношу.
Беру с тарелки аппетитный круассан, глазированный темным шоколадом и покрытый карамельной крошкой, и смачно откусываю. Забрасывать воспоминания о ярких ночных снах вот такими углеводными бомбами в последнее время стало моей традицией. Слава богу, пока это не очень отражается на талии, а вот на настроение влияет. Оно подобно вспышкам на майском солнце. То есть, то нет.
— Боже… — закатываю глаза, отправляя круассан обратно на тарелку.
Отпиваю чай из пластикового стаканчика.
— В смысле, Сюзи пропала? — вечно худеющая Ритка с отвращением смотрит на мой обед и подцепляет вилкой помидор черри.
Прожевавшись, откидываюсь на спинку стула и складываю руки на груди.
— Рит, ну как ты не понимаешь… Техника манипуляций всегда заходит на «ура». Сначала я позвала его на помощь и пропала. Бойцов, уверена, обматерил бедную Сюзи с ног до головы, испытал сильные эмоции. Был в ярости. И вот тут человеческий мозг выступает как самая коварная штуковина с серой жижей внутри! Он не отличает плохие эмоции от хороших, понимаешь?
— Это как?
— Бойцов сейчас вспоминает Сюзи, как девушку, способную его возбудить. После общения с ней он совершенно точно чувствует такой прилив сил, что все остальные искательницы отношений на сайте знакомств нервно курят в сторонке.
— Хочешь сказать, он там на мои фотографии… — округляет глаза Ритка и возмущенно хлопает ртом. — «Рукоделием занимается?»
— С ума сошла? — Прикрываю рот ладошкой и хохочу.
Внутри паника почкованием размножается, а вдруг и правда? Почему-то начинаю ненавидеть
