Бойцова ещё больше. Всё это время он в общении со мной ведёт себя настолько идеально, что мне просто жизненно необходимо для своего плана подпитать ненависть к своему начальнику.
— Я про другое, Маргарита, — вопреки мыслям продолжаю. — Адреналин вырабатывается надпочечниками не только при стрессовых ситуациях, но и при занятии сексом. То есть мозг считывает их, грубо говоря, как одно и то же.
Рита громко хлопает себя по лбу:
— А я думаю, почему, когда у меня давно секса не было, так отчаянно начинает казаться, что кассирша в «Пятерочке» косо смотрит, обвешивает и грубит. Прям сил нет.
Киваю, подтверждая теорию подруги.
— Именно поэтому, сначала я кинула Бойцова в первый вечер, а потом пришла и поманила его твоими прелестями, — киваю на Риткину грудь.
— Чувствую себя звездой порносайта, — жалуется она. — Только мне за это не платят…
— Окстись, бесстыжая!.. — усмехаюсь. — Я до сих пор каждую ночь оплакиваю автограф «Горшка»… (Михаил Горшенев — один из вокалистов группы «Король и Шут» — прим. Авт)
— Молчу, молчу, — поднимает руки светило науки. — Так и что там дальше? Когда Сюзи снова появится?..
— А дальше у Бойцова нет ничего — ни контактов, ни адреса «адреналиновой Сюзи,23». Он две недели маринуется в собственных мыслях — что это было, и когда, когда же новая доза?
— Ге-ни-аль-но, — скандирует Рита.
На её громкий голос оборачиваются посетители кафетерия.
— Стандартная психология жертвы, чувствующей себя покинутой, — пожимаю плечами скучающе.
— Хочешь сказать, что твой сильный, умный майор Бойцов — жертва? — усмехается она.
Мотаю головой отрицательно. Нашла тоже жертву… Разве у него могут быть чувства?..
— Жертвы — это те, кого он выбирает себе на сайте, — с полной уверенностью заявляю. — Такие как Бойцов, не думают, что у женщины внутри. О чем она думает? О чем мечтает? Ему главное использовать её, трахнуть. Пришло время, когда кто-то использует его и выбросит. Всего-то.
— Ну, не знаю, Лер, — она мотает головой, чем не хило меня подбешивает.
Она чья подруга вообще?..
— Что ты не знаешь? — раздраженно выговариваю.
— Какие же эти девушки жертвы, если майор на берегу с ними договаривается — только секс и ничего кроме. Мне кажется, это, наоборот, честнее, чем когда мужчина знакомится, приглашает в ресторан, обхаживает, а потом секс и фу-ух — как ветром после дождя сдувает. Вот это настоящие жертвы. Я и сама несколько раз попадалась.
Возможно, умозаключения Ритки тоже имеют место, но у меня есть свои, совершенно обратные, поэтому просто доедаю круассан, прощаюсь с подругой и бегу в отделение.
Расследование по краже в музее-усадьбе продвигается как никогда медленно. Мы опросили всех свидетелей, подняли данные с камер, установленных сотрудниками дорожной службы, прошерстили все ломбарды в округе. Результата нет и, как говорит, мой дядюшка — совсем скоро полетят чьи-то погоны. Хорошо, что у меня их и вовсе пока нет.
Приехав домой поздно вечером, игнорирую ужин и сразу включаю компьютер.
В переписке с Бойцовым на сайте знакомств — пять новых сообщений, но я делаю вид, что не замечаю оповещения. Около двух часов, пока читаю учебник по оперативно-разыскной деятельности, старательно двигаю компьютерной мышкой, чтобы зеленый значок «онлайн» рядом с именем «Сюзи» ни в коем случае не исчез.
Практически засыпаю за столом, но услышав бульканье входящего уведомления, улыбаюсь и поднимаю глаза на яркий экран.
Ура. Сообщений становится шесть.
Зайдя в переписку, сразу читаю последнее:
«Ты меня игнорируешь, Сюзи?»
Хищно улыбаюсь.
Чувствую себя как минимум гарпунером-наставником на китобойном судне.
«Привет, Тимурчик… Ой, я и забыла. Просто замоталась тут с похоронами дедули. Да и, если честно, тебе ведь нужен только секс… А у меня траур и вообще нет настроения. Сложно общаться с человеком, который воспринимает тебя исключительно как суповой набор… Поэтому, прости…»
У меня есть чёткое представление, как на такое сообщение должен ответить мужчина, который две недели рассматривал фотографию женской груди и ждал малейшей коммуникации, но Тимур Бойцов отправляет лучший ответ из всех возможных:
«Ну, ты уж совсем озабоченного героя-любовника из меня не делай, лады? Расскажи лучше, как сама?»
— Вы давно закончили работу в усадьбе? — спрашивает майор у Елены Сергеевны, бывшей хранительницы музея.
Пытаюсь не замечать, что моё плечо касается его руки, а наши бедра плотно прижаты друг к другу под столом, накрытом скатертью.
— Почти полгода как на пенсии, — отзывается женщина. — Вы кушайте, кушайте.
Неловко киваю на приглашающий жест хозяйки. Принимать пищу на заданиях вроде как неэтично, но живот, учуявший запах свежевыпеченных пирогов, бессовестно урчит.
Бойцов, окинув накрытый стол взглядом, морщится.
Не человек, а машина, черт возьми.
— Елена Сергеевна, — продолжает он. — Возможно, вы замечали что-то странное? Какой-нибудь повышенный интерес к диадеме? К украшениям?
— Даже и не знаю. Народ нынче дикий, их реликвии и музейные экспонаты совсем не интересуют. Нам ведь каждые выходные телефон обрывают, сдаем ли мы беседки в яблоневом саду. Беседки представляете?.. И про номера регулярно спрашивали. Номера в старинном здании в стиле классицизма и неоготики.
Женщина вскидывает руки, будто подобное кощунство непростительно.
— Возможно, были какие-то постоянные посетители? — спрашиваю, стараясь не дышать в сторону пирогов.
— Их много. Мы ведь проводили поэтические вечера и костюмированные балы.
— И никто из гостей никогда не просил диадему? Допустим, для костюма или антуража?
— Не было такого. А вы спросите у Непейводы.
— У кого? — усмехаюсь.
— Ну, Ким Харисович Непейвода и его жена Нонночка. Они наши основные спонсоры и добродетели.
— Хмм… — Бойцов хмурит брови. — Впервые слышу.
— Очень странно, — удивляется Елена Сергеевна. — Это такие замечательные люди. Меценатство в наш век — редкость. Ким Харисович в прошлом году оплатил реставрацию всех антикварных экспонатов. И, кстати, диадемы тоже.
— Очень интересно. А в журнале наличия музейных предметов этой информации нет, — возмущенно проговариваю я и напарываюсь на предостерегающий взгляд Бойцова.
Откашлявшись, всё же неуклюже хватаю пирог и жадно его откусываю.
— Спасибо, Елена Сергеевна. Мы поедем, — произносит мой начальник и тянет меня за локоть из-за стола.
Вскакиваю, поправляю короткий свитер.
— До свидания и спасибо, — прощаюсь.
Запрыгнув в машину к Бойцову, активно жую. Украдкой, конечно, слежу, как он усаживается рядом и вытягивает ноги.
— Выкинь это нахрен, — цедит Тимур, выхватывая у меня из рук остатки пирога, и выкидывает его в открытое окно.
— Ты что делаешь? — округляю глаза. — Мамочка не учила, что еду выкидывать нельзя? Ты ведь мой достаток выкинул, я теперь никогда не разбогатею.
Дуюсь сердито.
— Ты пришла в полицию стажером, — откровенно потешается надо мной майор. — Ты никогда не разбогатеешь, Завьялова.
Теперь возмущенно складываю руки на груди и громко дышу.
