улыбка и зелёные огни глаз, которые неотрывно смотрят на меня. Они не просто говорят, они криком орут о том, как сильно она меня любит. И мои глаза горят тем же чувством.
В тот момент, когда посаженный отец вкладывает её тонкие пальчики в мою раскрытую ладонь, нас с Настей обоих прошибает током, как в первый раз. Встречаемся глазами. Тысяча вольт. Сильнее сжимаю её пальцы и шепчу:
— Охуенная.
— Нравится? — отбивает не громче моего и скромно улыбается.
— Очень, родная.
Включается тихая музыка. Регистраторша начинает церемонию, но я едва улавливаю посторонние звуки, сосредоточивая всё внимание на нашем тяжёлом рваном дыхании и громе стучащих в унисон сердец, которые заполняют своим бешеным стуком всё окружающее нас пространство.
Вижу, что любимая нервничает не меньше моего, поэтому сплетаю наши пальцы, и улыбаюсь, давая понять, что для этого нет причин. Она поднимает на меня взволнованный взгляд, и я коротко киваю.
Без слов понимаем друг друга.
Её нервы не из-за сомнений или страхов, а потому, что она, как и я, всё ещё не верит в реальность происходящего.
— Это по-настоящему. — толкаю тихо.
— Верю. — улыбается она.
Весь монолог женщины смотрим друг другу в глаза, и я едва сдерживаюсь не только, чтобы не заорать, чтобы уже перестала нести весь этот бред, но и схватить Настю в охапку и поцеловать. Последние сутки мы провели порознь, и у меня просто язык чешется спросить, как она себя чувствует, как наш малыш, как прошёл девичник, но вместо этого продолжаю слушать наставления, которые и без озвучивания собираюсь выполнять.
Любить, беречь, заботиться, уважать… Иначе и быть не может.
— В болезни и в здравии. — начинаем шептать одновременно с моей девочкой и растягиваемся в улыбках. — В горе и в радости. В богатстве и в бедности…
— Северов Артём Константинович, согласны ли вы взять в жёны Миронову Анастасию Романовну?
Загребаю полные лёгкие кислорода и ору во всю глотку:
— Да!
Гости тихо смеются, а регистратор недовольно морщится, потому что я нехило так я оглушаю её своим ором.
— Миронова Анастасия Романовна, согласны ли взять в мужья…
— Да! — кричит Настя, не позволяя женщине закончить. — Да! Да! Да! Я согласна взять тебя в мужья! — каждое её слово предназначается только для меня, ведь она обещала всегда говорить мне "да".
В зале раздаётся уже откровенный хохот, потому что мы оба буквально горим нетерпением наконец покончить со всеми формальностями.
— Что ж, тогда обменяйтесь кольцами. — улыбается даже хмурая работница ЗАГСА.
Трясущимися пальцами натягиваю кольцо с надписью "больше, чем космос" на тонкий безымянный пальчик. Руки любимой дрожат не меньше, когда надевает кольцо "выше облаков" на мой палец. Едва холодный металл занимает своё место, подаюсь вперёд и вжимаю Настю в себя.
— Можете поцеловать невесту. — смеясь, даёт добро регистраторша.
Ещё бы мне для этого нужно было чьё-то одобрение.
Сжимаю обеими руками её тело и припечатываю губы жадным поцелуем. Толкаюсь языком в сладкий жаркий рот и сплетаюсь с её. Перебрасываю одну руку вверх, сжимая затылок и давя пальцами на шею, вынуждая выгнуться сильнее. Врываюсь глубже. Малышка отвечает с двойной отдачей. С силой сдавливает мою шею, путаясь пальцами в волосах, и ласкает своим языком мой. Периодически прикусывает, чем вызывает острое сексуальное желание.
— Тридцать три… тридцать четыре… — пробивается в вакуум нашего счастья гул голосов, а мы всё так же не можем оторваться друг от друга.
— Да разлипнетесь вы уже, я дальше цифр не знаю! — орёт Тоха, и зал взрывается ржачем от его замечания.
Перестаю терзать её рот, но всё равно прижимаюсь всем телом.
— Я люблю тебя, моя идеальная девочка — Анастасия Северова.
Она улыбается, а мозговъебательные ямочки на её щеках рвут мне последние предохранители.
— Я люблю тебя, мой лучший мужчина на свете — Артём Северов.
Начинаются поздравления. Я в жизни столько раз за несколько минут не жал руки и не говорил "спасибо". Настя и вовсе уже поглядывает, куда бы сбежать от бесконечных объятий.
Непоколебимо вырываюсь из круга гостей и шагаю к своей жене. Без оглядки на других дёргаю на себя, разворачивая, и снова целую.
Это наш день, и пусть весь мир подождёт.
Всё же надо было позвать только самых близких, чтобы не пришлось отбиваться от бесконечного потока поздравлений и пошлых шуточек типа "исправно исполняй свой супружеский долг" и "активно делайте маленьких Северовых". Блядь, реально бесит этот бред. Неужели люди не могут обойтись без этого и просто выразить свои мысли в паре слов?
— Хочешь сбежать отсюда? — хриплю, разрывая поцелуй.
— Нельзя, Тёма. — шепчет моя жена.
— Нам сегодня всё можно, родная. Абсолютно всё.
— Это же наша свадьба, Артём! — хохочет Настя и, повиснув руками на моей шее, откидывается назад.
— Тебе вредно слишком переутомляться.
— Не переутомлюсь, муж.
Блядь, как же это круто звучит.
— Скажи ещё раз. — требую сипло, подаваясь вперёд и вжимаясь своим лбом в её.
— Ты невыносимый, мой любимый муж. — со смехом отзывается моя девочка. — Муж! Мой! — припечатывает уверенно.
— Жена! Моя! — отбиваю на тех же эмоциях.
Заливаемся смехом, когда подхватываю её за талию и кружу вокруг своей оси.
— Поставь меня, Артём! Поставь! — рычит Северова, прибивая меня злобным взглядом.
— Что-то с ребёнком? — рассекаю обеспокоенно, прикладывая ладонь к её животу.
— Нет, Тёма, с твоим плечом.
Тяжело выдыхаю, готовясь к этому сражению, потому что она никак не хочет поверить в то, что за три недели пулевое ранение зажило достаточно, чтобы я мог хотя бы в день нашей свадьбы таскать любимую девочку на руках.
— Настя. — раздаётся сзади голос, от которого она вся напрягается.
Сильнее давлю на её лопатки и выбиваю тихо, но твёрдо:
— Всё нормально, маленькая.
Она вскидывает на меня испуганный взгляд.
— Ты знаешь, почему он здесь?
Тяжело сглотнув, перевожу дыхание.
— Спроси у него сама. Я рядом. Главное, не забывай об этом.
Любимая громко выпускает воздух и оборачивается, встречаясь взглядами со своим отцом.
— Зачем ты здесь? Тебя отпустили из СИЗО? — рассекает, не стараясь скрыть раздражения и даже злости.
Как же я её понимаю. Но ещё я понимаю, что она, в отличии от меня, умеет прощать.
Делаю шаг вперёд, опуская обе ладони на её талию. Любимая слегка подаётся назад, и я усиливаю нажим, давая понять, что она не одна.
— Отпустили, дочка, всего на один день. — задирает штанину брюк, показывая электронный браслет. — Я хотел поздравить тебя с днём свадьбы.
Её тело будто каменеет под моими руками, а спина выпрямляется, словно в неё воткнули металлические штыри.
— Как ты об этом узнал? — шипит ошарашено.
Новоиспечённый тесть бросает на меня
