быстрый взгляд, и я коротко качаю головой.
Ни к чему моей жене знать, что я сделал всё, чтобы сегодня он был здесь. Так же, как и о том, что на прошлой неделе я больше двух часов проторчал с ним в камере, расписывая в мельчайших подробностях всё, что сделал с ней бывший жених, на котором её папаша так настаивал, и всё, что ей пришлось пережить по их вине.
Настя тогда не смогла рассказать всего не только потому, что самой сложно, но и чтобы мне не приходилось этого снова слушать, но теперь, когда всё закончилось и ей больше ничего не угрожает, это сделал я. Да, пришлось не только использовать весь свой словарный запас и умение вести переговорный процесс, но и нихреново так к с матами перегнуть, потому что иначе он отказывался не просто признавать свою вину, но и вообще что-либо слышать.
Мне даже пришлось расписать возможные варианты её жизни с Должанским, потому что даже если бы я не замаячил на горизонте, моя девочка не хотела быть с ним. Ей были противны его поцелуи и прикосновения. И этому ублюдку пришлось бы каждый раз насиловать её в супружеской постели, потому что Настя тот тип людей, которые выбирают себе пару один раз и на всю жизнь. Если человек ей не подходит, то она никогда не сможет привыкнуть и принять.
В тот день я так и не смог достучаться до него, но назавтра мой телефон зазвонил, и на том конце раздался севший понурый голос, которым Настин отец оповестил меня о том, что много думал над моими словами и всё понял. Благодаря помощи Сергея Глебовича, Роман Александрович сегодня здесь, чтобы попросить прощения у своей дочери, а затем снова вернётся за решётку, чтобы ответить за все свои преступления.
— Неважно, откуда я знаю. Я здесь, чтобы извиниться перед тобой за всё, что натворил. Я всегда старался контролировать тебя, навязывать своё мнение, но больше этого никогда не повторится.
— Конечно, не повторится, потому что мне теперь плевать на все твои слова, указки и запреты. У меня есть муж и скоро будет ребёнок! — повышает голос моя девочка, наплевав на то, что привлекает всё внимание к разворачивающейся драме. А заодно оповещает всех, кто ещё не в курсе о своём положении. — Ты правда думаешь, что мне есть дело до твоего мнения?!
— Любимая, тише. — прошу, наклоняясь к самому уху. — Остальных это не касается. Давай выйдем.
Она коротко кивает и, гордо задрав подбородок, проходит мимо отца в сторону веранды. Иду следом за ней, по пути захватив из гардероба её шубку и своё пальто. Папаша плетётся сзади.
Едва оказываемся на свежем воздухе, накидываю на хрупкие плечи верхнюю одежду и снова замираю за её спиной, обнимая руками за талию.
— Насть, успокойся сейчас и выслушай его.
Она вскидывает на меня взгляд и я понимаю, что только что выдал своё участие в этой авантюре со всеми потрохами. Что ж, поздняк метаться.
— Убью тебя, Северов. — бурчит девушка, переводя глаза на отца. — Я слушаю. — толкает ровно, но при этом вся дрожит.
— Мне понадобилось слишком много времени, чтобы принять то, что все мои решения в отношении тебя были неверными. Должанский никогда не был для тебя хорошей парой, но я думал только о собственной выгоде и о том, как поднимется рейтинг нашей конторы, если мы заполучим такого успешного адвоката, как он. Но теперь я готов признать, что все твои желания были не обычными капризами и бунтом против меня. — на этих словах Настя кривится и поджимает губы, продолжая упорно молчать. — Я не хочу, чтобы моя дочка меня ненавидела. Ты не должна жить с этим. Ты, Анастасия, очень светлый человек, которому никогда не было места в моих тёмных делах. Я знаю, что простить меня не просто, но надеюсь, что когда-нибудь, когда пройдёт достаточно времени, ты сможешь это сделать. И, возможно, я увижу своего внука или внучку. — добивает с грустной улыбкой.
— Папа, — шелестит едва слышно любимая, — ты правда понимаешь, почему я выбрала Артёма?
Он снова смотрит на меня и серьёзно заявляет:
— Понимаю, дочка. Он — тот мужчина, которого ты выбрала сама. А если твой выбор пал на него, то значит, он того стоит. Если ты отказалась от денег и престижа ради обычного парня, то я не имею права осуждать тебя или препятствовать вашей семейной жизни и вашему счастью.
— Папа! — сипит девушка, бросаясь отцу на шею. Он тут же обнимает её, а я просто смотрю и радуюсь, что эта история закончилась так. — Конечно, я прощаю тебя, пап.
Завтра он вернётся в камеру, но, уверен, Настя будет регулярно навещать его и рассказывать о нашей жизни, ведь сколько бы ошибок он не наделал, он всё равно остаётся её отцом. А ведь я был уверен, что он абсолютно непробиваемый, но сейчас даже в его глазах стоят слёзы, а значит, он реально понял.
— Любимая, — зову вполголоса. Она тут же оборачивается. — ничего, если я оставлю вас ненадолго? Вам есть что обсудить.
Вместо ответа она бросается мне на шею и нежно целует. Едва отстраняется, шепчет:
— Спасибо тебе, Артём, за это.
— Просто я люблю тебя, маленькая. И я знаю, что тебя грызло изнутри то, что вы так и не смогли помириться с ним.
— Я тебя обожаю, мой любимый муж.
Теперь ещё одна дверь закрыта, а моя так и останется не заперта.
По возвращении в зал меня сразу перехватывают Егор с Тохой и вытягивают на балкон. Оба засранца тут же закуривают, а я мысленно ломаю им кости, потому что всё ещё продолжаю бороться с искушением поддаться дурной привычке.
Иногда всё же думаю, что ничего страшного от одной сигареты не будет, поэтому хватаю пачку и выбиваю из неё табачку.
— Я думал, что ты бросил. — рассекает Арипов, протягивая мне зажигалку.
— Бросил. — толкаю, отбивая протянутую руку, и просто прокручиваю в пальцах сигарету. — Курить не буду. Просто вспомню, какого это. — бомблю с улыбкой. — Так вы чего хотели? Чтобы я сдох от зависти в день собственной свадьбы, глядя на то, как вы таскаете никотин?
— Вообще-то мы хотели сказать тебе что-то важное. — говорит Егор, туша недокуренную сигарету о кованые перила.
Они одновременно оборачиваются ко мне, вмиг растеряв всю весёлость и беззаботность.
— Братиш, — начинает Егор, — ты двенадцать лет защищал меня и всегда поддерживал. Ты был лучшим старшим братом на свете. Когда ты ушёл, то я долго не мог простить тебя, но теперь понимаю,
