реакция опера, потому что ей хватило всего доли секунды, чтобы оценить обстановку, схватить пистолет, прицелиться и выстрелить раньше, чем это сделает он. Я бы не против получить такого спеца в свой отдел, но понимаю, что это невозможно. — растягивает губы в улыбке, и я улыбаюсь в ответ. — Теперь дальше. По поводу квартиры. Сам понимаешь, что там произошло, поэтому я настойчиво рекомендую привести её в порядок и продать. Вряд ли вы сможете спать в спальне, где произошло столько кошмаров. Плюс мозги по стене, кровь на полу и прочее.
— Сергей Глебович, я скажу и, думаю, что Настя со мной согласится. Это наш дом. Если придётся, то разломаю там всё до кирпичей и отстрою заново, чтобы ничего не напоминало о том, что случилось.
— Не хочешь сначала спросить у неё?
— Спрошу, но уверен, что она поддержит.
И моя девочка, конечно же, заявила, что ни один призрак не выгонит нас из нашего дома. В тот же день я попросил Тохиного батю нанять нам бригаду рабочих, чтобы для начала убрали все следы произошедшего. Егор и Антон собрали все наши личные вещи, а мастера уже начали делать ремонт. Любимая каждый день приходила в больницу, и мы вместе выбирали дизайн, обои, полы, мебель и даже люстру.
Вспоминая об этом, увеличиваю нажим на её плечи, потому что она не испугалась, а с таким удовольствием втянулась в процесс ремонта, что мы уже начали подумывать потом заняться и остальными комнатами. Теперь эта квартира действительно стала нашей. Общей. Семейной.
— Тебе надо будет снова вернуться в больницу? — шуршит Настя, снова цепляя мои глаза.
Провожу костяшками пальцев по её щеке, подбородку и посиневшим от холода губам.
— Нет, родная, не надо. Меня выписали. Надо будет приезжать на процедуры, но больше я тебя одну не оставлю. Теперь уже никогда. Это было наше последние приключение, а теперь пора начинать спокойную жизнь.
— Тёмочка, — сипит, а из глаз слёзы брызгают, — я так скучала по тебе. Знала же, что с тобой всё хорошо, но мне так тебя не хватало. Особенно ночами.
Вытирает затянутыми в перчатки руками солёную влагу, размазывая её по лицу.
— Не надо плакать, маленькая. Я рядом. Всегда рядом. — стягиваю свою перчатку и осторожно ловлю прозрачные капли. — Я понимаю, что тебе было сложно, но больше я тебя не оставлю. Ни-ког-да. — последнее как точку, прибиваю по слогам, вкладывая в него всю уверенность.
— Обещаешь?
— Конечно, родная, обещаю.
К нам подходят Ариповы и Егор. Обмениваемся быстрыми приветствиями.
— Только не говори, что опять из больницы под шум волны свалил. — брякает Антон, кося на меня недовольный взгляд.
— Тоха, у меня к тебе тоже пара вопросов имеется. — рычу сквозь зубы. — Какого хрена Настя здесь делает? Я же просил тебя не отпускать её сюда.
— Блядь, — быстро оборачивается по сторонам. Убедившись, что его старики не слышат, продолжает, — ты реально думаешь, что я мог её остановить? Если бы я не отвёз её, то сестрёнка поехала бы сама. Или мне надо было силой удерживать её?
— Надо было, Антон.
— Артём! — рявкает Настя, сжимая мою руку. Перекидываю на неё взгляд. — Он прав. Я бы всё равно приехала, потому что не могла иначе, и причины я тебе уже объяснила. Антон здесь ни при чём.
Глушу свою злость, потому что понимаю, что и здесь она права. Если этой девушке что-то взбрело в голову, то её и танком не остановить.
Сейчас ещё раз убеждаюсь, что её решение сделать аборт было сиюминутной слабостью, с которой она справилась. Если бы она реально этого хотела, то пошла бы до конца.
Кладу ладонь на её плоский живот и растягиваюсь в улыбке, представляя, как внутри неё будет расти наш ребёнок.
Сука, всё ещё поверить не могу, что это не сон. Должанского больше нет. Через две с лишним недели мы поженимся. Через девять месяцев у нас родится малыш. О чём ещё можно мечтать?
— Скажем Егору? — толкаю хриплым шёпотом ей в ухо.
Спрашиваю потому, что любимая не хотела пока никому говорить и запретила это делать не только мне, но и Ариповым. Понимаю, что у неё были причины молчать, но теперь я рядом, и рано или поздно её беременность всё равно станет очевидной.
— Говори уже, папочка. — смеётся моя девочка, накрывая мою руку своей.
— Папочка? — выбивает удивлённо брат.
— Да, братишка, Настя беременна и через девять месяцев мы станем полноправными родителями.
— Блядь… — выдыхает он.
— Пиздец… — обречённо бросает Тоха.
Этот засранец никак не может смириться не только с моей женитьбой, но и с тем, что больше не будет наших посиделок по барам, гонок на тачках и обсуждений последних сексуальных похождений.
— Тоха, — смеюсь я, — я стану отцом, а не отправлюсь на тот свет.
— Поздравляю, братиш. — оказывается рядом Егор и обнимает меня. — Вас обоих. — сгребает в охапку мою хохочущую девочку. — Вы это заслужили, и я искренне за вас рад.
— И я тоже. — высекает серьёзно Арипов, подходя ближе. — Соррян, что раньше этого не сказал, я просто был в шоке. Вы столько прошли ради этого момента. Вашу историю надо писать на бумаге. Только не забрасывай меня совсем. — добивает обиженно, и мы снова забиваем пространство смехом.
И так похую, что из ворот выходят люди, которые были на похоронах Должанского.
Интересно, хоть кто-то из них знает, каким он был на самом деле? Хоть кому-то известно, что он совершил? Хоть один из этих людей сможет поверить в то, что он похитил свою бывшую невесту, попытался изнасиловать и убить, а потом явился к нам домой, чтобы закончить начатое только потому, что её отказ задел его раздутое, больное самолюбие?
Если бы он просто оставил нас в покое в тот самый момент, когда Настя швырнула в него кольцо, то сейчас бы продолжал вести адвокатскую деятельность, нашёл себе девушку, которая, возможно, даже смогла бы его полюбить и сделать таким же счастливым, каким моя идеальная девочка сделала меня. Но он просто не смог смириться.
Я знаю, как сложно отпускать, когда любишь, но всё равно сделал это однажды, потому что думал о ней и о том, что лучше для любимого человека, а не для меня, как бы больно не было. То, что сподвигло Должанского на всё это, не было любовью или даже просто привязанностью. Это была нездоровая, маниакальная одержимость и желание победить. Наградой ему стал деревянный ящик и слой земли. Что же, он это заслужил, и я не стану его жалеть.
— Тём, — шелестит Настя, дёргая меня за рукав. Опускаю
