сильной ради них. Если не для себя, то, по крайней мере, ради них я должна была собраться с духом и бороться с Гроулом. Снова. И снова, пока однажды, возможно, я не выберусь из своего заточения.
ГРОУЛ
Он ненавидел чувства. Ненавидел остроту и интенсивность. Ненавидел, когда ему напоминали, что в этом отношении он всё ещё оставался человеком. Он должен быть монстром, которого все от него ждут, он хотел быть этим монстром.
Он так упорно боролся за то, чтобы стать кем-то, чем-то большим, чем бастардом со шрамом на шее, чем сыном шлюхи, большим. Всегда кем-то большим.
Он сильно нажал на педаль газа.
Возможно, ему следовало выйти на пробежку. Ему необходимо было избавиться от избытка энергии, от этого опасного стеснения в груди.
Но, то место, куда ему было нужно, находилось слишком далеко. Так долго он ждать не мог. Ему необходимо было выпустить своё напряжение немедленно. Нужно было избавиться от этого ощущения в теле. Нужно было снова стать самим собой. Нужно было напомнить себе.
В прошлом ему приходилось делать это почти ежедневно. Убеждать себя в своей ценности, в том, кем он был, но недавно он почувствовал, что выдохся, а теперь эта девчонка, которая была ему не по зубам, всё разрушила.
Он затормозил перед Батон-Руж, не обращая внимания на гудевшую сзади машину. Он распахнул дверцу и вышел.
Вышибала ни словом не обмолвился о том, как опасно Гроул припарковался, только сделал шаг назад, когда он прошёл мимо, не поздоровавшись.
Гроул почти расстроился, что мудак его не отчитал. Он хотел ломать кости, хотел калечить и убивать.
Внутри борделя было полно шлюх и их клиентов. Стоял фальшивый смех и слишком сладкий аромат. В воздухе пахло потом, сексом и дымом. Напряжение было таким сильным, что его можно было разрезать ножом.
Напряжение в груди Гроула немного ослабло. Это было знакомо. То, что ему и было нужно.
Несколько шлюх посмотрели в его сторону, потом быстро отвернулись, надеясь, что он выберет другую.
Их отказ не имел значения. Его никогда не интересовало их мнение. У него были все, и большинство из них не стоило его времени. Они не могли дать ему то, чего он хотел, в чем нуждался.
Но была одна, кто могла, кто любила царапаться и кусаться, ей нравилось жёстко и беспощадно.
Лола отвернулась от своего потенциального клиента, жирного засранца в тёмном костюме.
Гроул не знал этого человека, так что он не имел значения. Гроул знал всех, кто имел значение в этом городе, всех, с кем не следовало пересекаться, и большинство из них были достаточно умны, чтобы не вставать у него на пути.
Толстяк положил мясистую руку на бедро Лолы, но она стряхнула его и широко раздвинула ноги зарычав.
Её платье задралось, открывая гладко выбритую киску, пронзительно сверкающую в тусклом свете.
Толстяк нахмурился, затем проследил за взглядом Лолы в сторону Гроула. Его лицо вытянулось. Он быстро соскользнул со стула и исчез из виду, вероятно, в поисках другой шлюхи.
Гроулу было плевать.
Он прошёл мимо бара к задней двери, прежде чем войти во вторую комнату справа. Она была пуста, но в воздухе стоял тяжелый запах секса, средства для дезинфекции и резины.
Он подошёл к кровати и через несколько секунд дверь за ним закрылась.
— Тяжелый день, — сказала Лола хриплым голосом.
Не вопрос, а утверждение. Она знала, что лучше не задавать вопросов. Он знал, что она близко, когда запахи затхлого дыма и свежего смешались вокруг него. Когда у неё не было выпивки или члена во рту, она курила.
Он обернулся.
Её, накрашенные красной помадой, губы выглядели блестящими и фальшивыми. Чёрные волосы, перекрашенные слишком много раз, спадали ей на спину. Покрытые лаком и всем остальным, что женщины использовали, заставляя свои волосы лежать так, как надо.
Её губы изогнулись в кокетливой улыбке, глаза, обведённые слишком большим количеством косметики, горели нетерпением. О да, ей нравилось.
Она была его круга.
Он схватил её за руки, развернул и бросил на кровать. Его рука запуталась в её волосах, сильно потянув, когда его другая рука расстегнула ширинку, затем задрал юбку и погрузился в неё одним резким безжалостным толчком.
Она вскрикнула от боли или от похоти, он не знал, ему было всё равно. Она откинула руки назад, провела длинными ногтями по его бедрам, проливая кровь.
Он шипел и трахал её всё сильнее и сильнее, пока образ фарфоровой кожи не покинул его разум, пока он не вернулся к тому, кем должен был быть.
Монстром, не меньше.
КАРА
Меня разбудил звук, который я не могла вспомнить. Будто бы когтями по дереву.
Мои глаза распахнулись, уставившись в белый потолок, а не в балдахин кровати.
Несколько тёмных пятен испещрили белый, который на самом деле был более серым, будто кто-то прихлопнул мух или комаров и не потрудился убрать после этого.
Замешательство проскользнуло в моем сонном сознании, а затем на меня обрушилось всё, что произошло.
Я резко села.
Потребовалось мгновение, прежде чем я поняла, что за шум я слышала.
Собаки. Они снова находились у моей двери.
Чёрт возьми. Мне очень нужно было в туалет, но с собаками, поджидающими меня, об этом не могло идти и речи. Даже если бы я знала, где находится ванная.
Медленно я поднялась на дрожащие ноги и выглянула в маленькое окошко.
Оно выходило в небольшой сад. Газон давно не подстригали, и сад, как и дом, был лишен какого-либо декора.
Кто-то кричал в соседних домах. Женщина, потом мужчина. Та самая пара, которую я слышала прошлой ночью.
Я прислонилась к подоконнику, анализируя обстановку.
Я всегда была хороша в математике. Мне нравились аккуратные и предсказуемые вещи. И куда меня привели все мои планы?
Забор в саду был обнесен колючей проволокой.
Смогла бы я пережить это? Вероятно, не без ранений, и тогда Гроулу просто пришлось бы послать за собак, и они отправились бы по следу.
А что насчет соседей? Помогли бы они мне спрятаться или просто позвали бы Гроула в надежде на вознаграждение? Вероятно, последнее, учитывая людей встречавшихся мне до этого момента.
Дверь скрипнула.
Я обернулась, тело напряглось от страха.
Гроул шагнул внутрь, его глаза остановились на мне.
Я быстро прикрыла лифчик руками.
Он казался менее расстроенным, чем прошлой ночью, и хотя его взгляд скользнул по моей полуобнаженной верхней части тела, на его лице не отразилось никакой реакции.
Его правое предплечье
