— Судя по всему, он поговорил со строителями, те отправили его к Ребекке, а она дала ему мой адрес.
— И что ты ему ответил?
— Точно не помню, но ты можешь это узнать у него. Я хотел сказать не об этом, а о том, что тебе не надо волноваться. С твоей арендой все в порядке, так что живите на здоровье.
— Как великодушно с вашей стороны, мистер Блейз!
Сарказм был слишком хорошо слышен, и Дик усмехнулся не менее ядовито.
— Понятно. Ты все равно хочешь уехать, и я зря лезу с дурацкими извинениями и объяснениями. А то, что мальчик будет считать меня жестоким выскочкой-самодуром, значения не имеет.
Шерил покраснела. Выглядело это именно так, и ей было стыдно. Дик спокойно продолжал:
— Ты уже что-нибудь нашла?
— Нет еще.
— Но ищешь.
Она кивнула, не в силах поднять глаза.
— Почему, Шер? Из-за того, что между нами было?
Она подняла голову и тут же поняла, что зря это сделала. Серые глаза впились в нее, теперь она уже не могла отвести взгляд.
А что было? Дик Блейз изменил всю ее жизнь. Всего-то. И за десять лет все осталось по-прежнему, теперь она это понимала отчетливо. Надо собраться с силами. Необходимо.
— К тебе это не имеет отношения, Дик Блейз. Просто я провела здесь самые счастливые восемь лет нашей с Ронни жизни, но теперь пришла пора уезжать.
— С этим трудно спорить, но неужели ты всерьез думаешь, что занюханная конура в китайском квартале — это то самое место, куда надо уехать?
Ронни! Ну ничего нельзя доверить!
— Это то, что мне по карману. Откуда ты узнал? В письме про это нет ни слова.
— Мы говорили с Ронни вчера вечером. По телефону.
Будь проклята современная техника и те, кто обеспечивает технический прогресс в английской глубинке!!!
— Извини, что так получилось без твоего ведома…
— За что ты извиняешься? За то, что мой сын проводит свободное время в разговорах с незнакомцами?
— Перестань, Шерил, я не незнакомец. Кроме того, мальчик хотел, чтобы было лучше тебе, не стоит его за это ругать.
Он что, думает, что она собирается наказывать Ронни? Нет, она его конечно накажет — телефон точно заблокирует. Ненадолго. Только это Дика Блейза никак не касается.
— Я сама разберусь со своим сыном.
С этими словами Шерил встала, собираясь пойти наверх, но Дик преградил ей дорогу.
— Послушай, я пришел не для того, чтобы у парня были из-за меня проблемы; Он хороший мальчик. Во многом — благодаря тебе. Я прекрасно понимаю, как нелегко было растить его в одиночку.
— Как будто тебя это так волнует!
— Меня это волнует. Почему я здесь, как ты думаешь? Я хочу помочь, Шерил.
В его глазах горел огонь, хорошо Шерил понятный. Дик ее за дурочку принимает, не иначе.
— Ты хочешь переспать со мной?
Дик колебался всего секунду. Может, оно и к лучшему? Именно об этом он, в конце концов, думал все последнее время, так зачем играть в игры?
— Да, и этого я тоже хочу. Но это не главное. Я просто хочу помочь вам.
— Что ж, тогда я скажу тебе так же прямо: я не собираюсь спать с тобой и не собираюсь принимать от тебя деньги, в каком бы виде ты их ни предложил. Господи, неужели ты считаешь, что я на это способна?
— Я считаю, что ты в беде.
— Я в порядке, но даже если бы я была не в порядке, то все равно не взяла бы от тебя ни пенса! Ты не можешь меня купить.
Вот теперь она его разозлила. Серые глаза стали стальными, злыми и холодными.
— Я и не собирался этого делать. К тому же, насколько я помню, этого и не требовалось.
— Ты, ублюдок!
— Возможно.
— Мне было шестнадцать, и я была пьяная, неужели из-за этого ты всю жизнь будешь считать меня своей подстилкой!
— На прошлой неделе ты пьяной не была. И тебе уже явно не шестнадцать.
Он схватил ее за руку, но Шерил даже не тратила сил на то, чтобы освободиться. Она смотрела в серые глаза и яростно выплескивала из себя всю свою боль.
— Да! Ты прав! Теперь мне двадцать шесть, я мать-одиночка, которая не спала с мужчиной все эти годы и у которой не самый лучший период жизни! Доволен?
— Очень интересно. Вы с Генри ждете первой брачной ночи?
— И что в этом такого ужасного? Генри джентльмен!
Дик презрительно хмыкнул, и Шерил взвилась в новом приступе ярости.
— Конечно, ТЫ этого понять не в состоянии!
— Да где уж мне! Я же сын поварихи! Простолюдин, куда ж мне до этого бледного аристократа-импотента! Только знаешь, это ведь и в самом деле ужасно — собираться замуж за того, кто расчетливо ждет с любовью до свадьбы, прекрасно зная, как ты плачешь по ночам в подушку, одна.
— Прекрати! Почему ты так…
— Ты знаешь почему!
Дик попытался прижать ее к себе, но Шерил сопротивлялась изо всех сил, упираясь руками в широкую грудь. Под ладонями билось сердце Дика Блейза, билось так же бешено, как и ее собственное…
— Я должен объяснить подробнее?
Слова были ни к чему. Шерил смотрела в горящие гневом, желанием и еще чем-то непонятным серые глаза, чувствуя, как рушатся стены ее крепостей, выстроенных из песка за десять лет одиночества. Почему она не может отвести взгляд? Почему позволяет широкой ладони коснуться ее щеки? Почему ее губы сами раскрываются навстречу поцелую Дика Блейза?
Все кончилось тем, что она сама со стоном притянула его к себе и губы их слились в жадном и яростном поцелуе. Она пила его дыхание, упиваясь сладостью его губ, но тело хотело большего… Дик обнял Шерил, и они упали на диван, а затем скатились прямо на пол.
Его руки скользили по изголодавшемуся телу женщины, ласкали, гладили, бережно и нетерпеливо раздвигали тонкую ткань… Теплая ладонь легла на грудь Шерил, и от боли она чуть не закричала — так напряжена и возбуждена была ее плоть. Дик раздевал ее, а она даже не сопротивлялась, прижимаясь к нему все теснее, сама расстегивая его рубашку, целуя смуглую кожу, зарываясь лицом в жесткие волосы на груди… Его губы скользнули по ее горлу, плечам, груди, обхватили сосок, каменно затвердевший от возбуждения…
Она мечтала об этом. Она хотела этого. Это как вода в пустыне, как кусок хлеба голодающему…
Губы ласкают, целуют… Язык скользит, щекочет тонкую кожу… Зубы чуть прикусывают и мгновенно отпускают…
Тихий вопрос, в котором все слова знакомы, но смысла никакого нет… Предохраняется ли она? Нет, но какая, Господи, разница…
— Тихо, тихо, нежная моя, лежи спокойно, сейчас тебе будет хорошо…
Ей уже было хорошо, так хорошо, что сердце разрывалось от счастья, но оказалось, что это лишь прелюдия.
Шерил даже не понимала, что Дик с ней делает. Его губы все еще возбуждающе ласкали сосок, а руки скользили все ниже и ниже. И вот он раздвинул бедра Шерил и начал ласкать ее плоть. Возбуждение нарастало, словно девятый вал накатывал на берег, все снося на своем пути. Его нежные, осторожные пальцы внезапно оказались внутри ее тела, двигаясь ритмично и быстро, и Шерил выгнулась в его руках, уже почти не в силах терпеть это блаженство, однако в следующий момент она почувствовала, как его губы целуют ее живот и бедра, затем спускаются ниже…
