— Я сильная и у меня обязательно все получится, — повторила шепотом еще несколько раз и, глубоко затянувшись запахом шоколадного крема с собственной руки, открыла наконец-таки дверь в отделение.
Все такими же медленными шагами иду по коридору, постоянно поправляя волосы, а в голову так и лезут картинки того, что вместо прически у меня какое-то гнездо после утреннего ветра. И ведь знаю же, что там все должно быть хорошо — высокая прическа, с парочкой выбившихся прядей, определенно она мне идет, но от чего-то руки так и лезут засалить волосы. Дурацкая привычка. Мимолетно оглядываю себя в зеркале, проходя мимо безлюдного сестринского поста, и, удовлетворившись собственным отражением, иду дальше. И только сделав еще пару шагов вперед ощутила, как в нос ударил жуткий запах… фекалий. Машинально приподнимаю ноги, чтобы проверить подошвы полусапожек — нет, чисто. Никуда, к счастью, не вляпалась, вот только едкий запах с каждым шагом все больше проникает в нос, вызывая стойкое отвращение.
Но стоило мне только повернуть к моему посту, как до меня дошли очевидные вещи. Во-первых, источник, мягко говоря неприятного запаха, был в самом центре коридора, а если быть точнее простирался жидкой дорожкой к столу медсестры. Приятного однозначного мало. Второй факт меня тоже мало обрадовал, если не сказать больше. Рядом с жидким безобразием стоит молоденькая медсестра, примерно моего возраста и очень-очень злой Кирилл Александрович. Вот прям очень злой, кажется, у него оскал или его просто парализовало от увиденного. При всем своем недоброжелательном виде, он, как ни странно, не орет на медсестру, а что-то ей тихо и зловеще шепчет, параллельно набирая кого-то по мобильнику. А потом и вовсе отворачивается от всего этого, прислонив рукав джемпера к носу. Осталось только понять, в полвосьмого утра он находится на отделении, потому что дежурил и решил переодеться пораньше, но тут произошел с кем-то конфуз, или он только что пришел на дежурство и не успел надеть халат, опять-таки узрев сие безобразие. Я бы и дальше стояла как вкопанная, вдыхая умопомрачительный запах, параллельно раздумывая куда же мне деться, памятуя слова старшей медсестры о том, что лишний раз не стоит попадаться ему на глаза. Однако, Волков сам повернулся в мою сторону, четко зафиксировав на мне взгляд. Он однозначно удивлен. Сглатываю, не зная, что придумать на его вопрос «что я здесь делаю», а он обязательно последует, судя по его озадаченному лицу. Правда на мое счастье, видимо кто-то ответил ему по телефону, и он переключил свое внимание на телефонный разговор. Вот тут он уже не сдерживался, вызывая, судя по всему, санитарку. Да, я тупо воспользовалась этим шансом, а именно прошмыгнула мимо него. Правда, через пару шагов ощутила захват на предплечье. Не сильный, но весьма ощутимый.
— Стоять. Ты что здесь делаешь? — интересуется Волков, убирая свободной рукой телефон в карман джинсов. Господи, ну мне бы только один денечек поработать и почувствовать себя уверенной без него! Ну, пожалуйста, пусть он закончил дежурить… — Ты от запашка потеряла дар речи или от счастья меня лицезреть?
— Я пришла навестить родственницу, — что я несу и зачем?! — Она сегодня ночью поступила, — заканчиваю я свою чушь после непродолжительной паузы.
— Из какой палаты твоя родственница? — скептически интересуется Кирилл Александрович, осматривая меня с ног до головы.
— Из одиннадцатой.
— Да ладно, из одиннадцатой? Значит ты у нас родственница обсирушки? Тогда иди за ней убирать, пока нет санитарки.
— Эээ… нет. Моя родственница из семнадцатой палаты, я ошиблась. Я пойду, — одергиваю руку, и уверенной походкой направляюсь к сестринской, не оборачиваясь назад.
Только не смотри мне вслед и иди домой, пожалуйста. Иди домой… Остановившись у сестринской, быстро обернулась назад, и удостоверившись, что Волков не смотрит на меня, юркнула внутрь. Перевела дыхание и собравшись с духом стала переодеваться. Наконец надев на себя медицинский костюм, я немного пришла в себя. То ли подействовало то, что абсолютно новый брючный костюм, неожиданно одобренный бабушкой, сел на мне идеально, выгодно подчеркивая фигуру, то ли просто от того, что я осознала — рано или поздно он все равно увидит меня на утренней пятиминутке, так какая разница сегодня или во вторник. Мне пока стыдиться не за что. И надев балетки, гордой походкой направилась к месту недавней встречи, по пути наткнувшись на парочку возмущающихся больных, лежащих в коридоре. Видимо, проснулись от зловония. Подойдя к посту, обнаружила все того же злого Волкова, ругающегося с медсестрой, и пол, застеленный одноразовыми пеленками. Убрать пока, по всей видимости, никто не решился.
— Ну, Кирилл Александрович, вы же вчера сказали, что разрешаете мне уйти пораньше. У меня зачет, ну можно я пойду?
— Нет, нельзя! Ты не уйдешь, пока хоть кто-нибудь не придет на твое место. Устроили херню какую-то с утра пораньше.
— Жанна точно не придет, вот смс только что прислала, — девушка со скорбным лицом протягивает Волкову телефон, на что тот кривится ничуть не меньше, чем от ранее увиденного на полу.
— Ну вот обязательно сегодня было попадать в ДТП? Вышла бы на пять минут пораньше, так приехала бы вовремя и голову не разбила. Твою мать, ни себе, ни людям.
— Пожалуйста, можно я пойду? Ну, Кирилл Александрович, — канючит девушка, складывая руки вместе. Боже, она его еще и умоляет. А я как столб стою и наблюдаю за развернувшейся картинкой, не в силах произнести ни звука. — Жанна же не одна должна была сегодня дежурить, там еще новенькая какая-то в списке, я правда, такую не знаю.
— Ну вот, когда новенькая будет здесь, ты передашь смену и пойдешь получать свою законную двойку.
— Ну, Кирилл Александрович!
— Новенькая-это я, — наконец подала голос, не в силах смотреть на отчаяние моей коллеги по несчастью.
— Ну и славненько, — быстро меняется в лице девушка, кажется, даже порозовела от счастья. — Журнальчик и важные записочки все здесь. Ладно, я тогда побежала.
— Новенькая значит? — скептически произносит Кирилл Александрович, в очередной раз осматривая меня с ног до головы. При этом я готова поклясться, что он сейчас улыбнется. Да, точно, именно это он и делает, судя по уголкам губ. — Ну замечательно, что я еще могу сказать, — потирая ладони, с улыбкой произносит он. — Просто замечательно. Тогда за работу, Светик, ее ой как много.
— Доброе утро, Кирилл Александрович, — подает голос женщина лет шестидесяти, в руках которой уборочный инвентарь.
— Ну это как сказать. Когда утро начинается с дерьма, это явно не к деньгам. Это Светлана Васильевна, наша новая медсестра, — представляет меня санитарке, при этом становится позади меня и кладет на мои плечи свои крупные ладони, слегка сжимая их. — А это Инга Витальевна, одна из наших замечательных санитарок, — киваю женщине в знак приветствия слегка улыбнувшись, но та не спешит делать это в ответ. — Прошу любить и жаловать. Ну и уважать наше молодое дарование. Ну и само собой, не скидывать на нее чужие обязанности, — с нажимом добавляет он. Видимо, Инга Витальевна не такая уж и замечательная, если ей открыто говорят о том, что она на кого-то скидывает часть своей работы. — Так, ладно, — убирает с моих плеч свои руки. — Убирайте скорее это безобразие, пока все не задохнулись. Светик, ты тоже за работу. Хотя постой, дай занюхать, а то у меня в носу одно дерьмо, — хватает мою ладонь и тут же подносит ее к своему носу, при этом шумно вдыхая. — Значит все же применила, — опускает мою руку и, слегка улыбаясь, подмигивает мне. — Ладно, это все потом… вечером. Все за работу.
Вечером и потом… не надо быть провидицей, чтобы понять, что он пришел на дежурство, а не уходит с него. Ну и ладно, не с таким справлялись. В конце концов, я его у себя дома вытерпела, здесь и подавно получится. Все обязательно будет хорошо, а пока надо избавиться от стойкого запаха фекалий, витающего в коридоре. Но и не только от него, судя по тому, что путь к собственному кабинету Кириллу Александровичу перекрыла тучная женщина. Во всех смыслах этого слова перекрыла, а именно, приподняв край ночной рубашки, не присаживаясь, начала… писать. Много писать…
