— Тихо плещется моча — не голубая лента, вспоминайте хоть иногда…
Глава 17
— Подожди, пожалуйста, — окрикиваю убегающую медсестру.
— Чего? Давай только быстро, мне еще надо повторить два билета.
— Я не могу найти листы назначения.
— Слушай, они закончились. На другом посту есть, спокойно дадут, там хорошая медсестра, не переживай. Первый раз что ли?
— Ага.
— Не дрейфь, справишься. Из-за волчары не переживай, он так-то не злой, придирчивый, но нормальный мужик и дежурить с ним не так уж и плохо, может даже наоборот. Просто сегодня говна много свалилось, причем в прямом смысле этого слова, сначала испражняющаяся во всех местах тетка, потом дежурный идиот, за которым Кир Саныч многое должен исправлять, потом отсутствие опытной медсестры Жанки, а таких как нас он не любит, ну и на десерт — его внеплановое дежурство из-за заболевшего врача. Сама понимаешь — приятного мало, так что, если будет кричать, не бери на свой счет. Все, я побежала. Удачи.
— Спасибо. И тебе.
Вот уж что, но удача мне точно понадобится. Я даже не успела толком разобраться на месте, как привезли нового больного. И вот тут началась моя беготня. Что там я умею хорошо делать, иньекции? Тьфу ты, до них надо дожить. Пока оформляла новенького, порезала себе палец. Склеивая листы бумаги, опрокинула клей на рабочий стол, заляпав парочку историй болезни, ну и еще чуть не разбила градусники одним неловким движением руки. А потом пришел Кирилл Александрович, причем по ощущениям злее, чем был с самого утра.
— Вызови психиатра по cito, кто-то из них сегодня точно дежурит. И чтобы пришли не в понедельник, а сейчас! До понедельника она здесь все изгадит. Список всех наших консультантов, отделений и колл-центра на стене позади тебя. И вызывай его лучше через центр, так надежнее. Давай живее, там на трубке можно провисеть и два часа.
— А какова причина вызова? Они же спросят.
— Ну что ты как маленькая, придумай что-нибудь. Больная дезориентирована в пространстве, времени, собственной личности, бла бла бла. Испражняется в непредназначенных для этого местах. Можешь сказать четче, чтобы было понятно — какает и писает в больничном коридоре на виду у всех. Все, звони давай и не тормози.
— Сейчас позвоню. Тут мужчина новенький поступил, — перевожу взгляд на каталку и подаю Волкову историю болезни. — Вот этих оставили под наблюдение дежурного, — кладу рядом стопку историй внушительного размера.
— Никогда так не делай в будущем.
— Как?
— Не оставляй столько нетяжелых больных на наблюдение одного врача.
Хотелось бы мне спросить откуда он знает, что они нетяжелые, да только понимаю, что это лишнее, учитывая сложившуюся ситуацию.
* * *
Всего через несколько часов я напоминала себе зомби. Я не успевала ничего. Ничего! Бегала как тот, некогда произнесенный Волковым, стрипиздик. Пока зарядила и поставили капельницы, которых, к счастью, было не так уж и много, он подкинул мне новые. Ну в принципе все логично, новые больные-новая капельница. Наверное, со временем к этому привыкаешь, а пока я завидовала. Да, тупо завидовала Волкову! Он, черт возьми, идеальный врач. Ловкий, быстрый, умный и другие всевозможные эпитеты, применимые к врачу. Он даже ни разу не присаживался, в отличие от меня, но выглядит при этом как огурчик, а я как протухший помидор.
— Светка, выпрями спину.
— Отстаньте.
— Я тебе массаж вечером сделаю, хочешь? — интересуется Кирилл Александрович, подкладывая мне очередной лист бумаги с назначением.
— Даже если бы хотела, вы действительно думаете, что это уместно?
— А почему нет? Интимный массаж всегда уместен, — только я хотела мысленно похвалить его, что он полный профессионал, не делающий никаких намеков на то самое, и на тебе. — Ладно, дождусь вечера. Все понимаешь, что написано на бумаге?
— Да, вот только это в конце капельницы лазикс?
— Да, «стр» это струйно, надеюсь, понимаешь? В резинку.
— Понимаю. Не стремитесь сделать из меня дуру, пользуясь моим замешательством из-за первого рабочего дня.
— Если бы я к этому стремился, ты бы уже как минимум полчаса ревела в сестринской, наматывая сопли на кулак. О, Танечка! — резко восклицает Волков, переводя взгляд на умопомрачительной красоты молодую брюнетку, лет тридцати. — Я тебя можно сказать полжизни ждал. Пойдем скорее, — обнимает ее за талию и под дивный смех Танечки уводит ее в сторону. Фу, бабник!
Не прошло и получаса, как бабник и Танечка явились на свет Божий, а если быть точнее, встали напротив сестринского поста. Неужели бывают такие красивые женщины? А какие у нее ногти, а каблуки… И юбка! Все нормальные женщины носят юбки, одна я не от мира сего.
— Кир, я не заберу ее, она прекрасно осознает кто она такая и где находится. И никакого острого состояния, требующего экстренного перевода в психиатрическую больницу у нее нет. Да ты и сам это знаешь, — так это психиатр! Ничего себе, и такие красавицы имеются в столь специфической профессии. — Ну подумаешь, человеку не нравятся ваши унитазы. Ну грязные они для нее, уж очень чистоплотная тебе попалась больная.
— Прям чистюля. Ты понимаешь, что она мне на уши все отделение поднимет. У нас одна санитарка и то, только до вечера. Кто будет убирать ее подарки ночью?
— Не знаю, Кир. Ну поговори с ней.
— Уже поговорил, я бы сказал очень конкретно поговорил, — несдержанно бросает Кирилл Александрович.
— Понятно. Она, наверное, после разговора с тобой и обделалась.
— Определенно до.
— Кирилл, ну отстань, никуда я ее не переведу. Ты ж наверняка уже накормил ее антиобсирайкой. Мы никуда ее не переведем. Смирись. К тому же, она скоро прекратит какаться.
— Ты вообще меня не слышишь? Она еще и мочится, Тань. Снимает памперс в палате и идет ссать в коридор. У меня уже больные видео снимают. Выложат же в сеть, а потом отвечай, что за хрень творится на отделении.
— Тогда привяжи ее или накапай галоперидола. Или и то, и другое.
— Второе делал и дежурный, и я. Ее не берет, — шепчет Волков на ухо Татьяне с неизвестным мне отчеством. Интересно, а они действующие любовники или нет. Если бы я смотрела сериал о врачах, то безусловно сказала бы да. Стоп, а зачем я этим вообще интересуюсь? — И привязать тоже не могу, она орет, и больные в палате считают, что я ущемляю ее права.
— Тогда пусть испражняется где хочет, просто вовремя убирайте. Все, Кирилл, отстань. Сказала никуда не переведу, значит не переведу. Запись я пришлю в электронном виде, распечатаешь, подпись мою сам поставишь. Хороших тебе выходных, — тянется к его лицу и целует! При всех целует! Правда, я не уловила куда, в щеку или в уголок губ. Господи, да о чем я думаю?!
Татьяна удаляется, негромко цокая каблучками по полу, а я смотрю ей вслед и понимаю, что снова завидую. Теперь ее каблукам. Дожила, блин…
— Что ты так смотришь на нее, Зайка? Ревнуешь?
— Красивая, вот и смотрю. Нет, не так — она шикарная.
— Я надеюсь, ты не скрытая лесбиянка?
— Я же в парня влюблена, как я могу быть этой самой?
— Не думал, что это новость когда-нибудь прозвучит в положительном ключе. Значит нравится Танька?
— Очень.
— А мне нет. Ногти у нее ужасные. Терпеть не могу женщин с длинными когтями. Царапаются в процессе. А вот твои ногти мне нравятся, — переводит взгляд на мои руки. — Вцепиться не вцепишься, и следов на спине не оставишь. И вообще, ты гораздо красивее, Зайка. А каблуки всегда можно надеть. Иди пообедай, после проведу с тобой… познавательный урок.
Глава 18
Какой там обед и познавательный урок, когда как я с собой, во-первых, ничего не взяла, кроме пары яблок, а во-вторых, просто некогда. Тупо некогда присесть. Ноги гудят, желудок сводит от голода, и я жутко, просто жутко, устала. Подхожу наконец-то к посту, чтобы посадить свою пятую точку на стул, но меня хватает за руку Волков.
