— Подойти сюда, чего стоишь как неродная. Давай ко мне, — берет меня за запястье и тянет на себя. — Аускультируй, — снимает свой стетоскоп и кладет мне в руку. — Вот тут особенно.
Надеваю стетоскоп, и Волков сам прислоняет мембрану к нужным точкам.
— Слышишь? — киваю в ответ и продолжаю аускультировать под его четким контролем. — Все, — сам снимает с меня стетоскоп. — Можешь идти отдыхать в сестринскую, к нам в ближайшие два часа никто не поступит.
— А назначения?
— Иди, Света, я сам.
Ну сам, так сам. Если честно, у меня абсолютно нет сил сопротивляться. В ногах жуткая усталость, желудок сводит от голода, и тем не менее, стоило мне только зайти в сестринскую и прилечь на диван, как я тут же провалилась в царство Морфея. Меня разбудят, если что. Волноваться совершенно нечего, здесь же Волков…
Я четко ощущаю две вещи: умопомрачительный запах чего-то жареного и легкие, едва ощутимые, но очень приятные касания на коже. Кажется, кто-то перебирает мне волосы или просто гладит… Чертовски приятно, прям до мурашек. Очень хорошо, прям очень-очень. Хоть бы это не заканчивалось… Мамочки, как же сладко. Только увы и ах, через какое-то время я больше не ощущаю никаких прикосновений, хотя вру, ощущаю, только на губах…
Глава 19
Да, совершенно точно большой палец обводит мою нижнюю губу. Слегка нажимает, немного оттягивая ее вниз, отпускает и вновь проводит подушечкой пальца, только уже по краям. Сколько раз я мечтала о том, чтобы мне приснился Олег и на тебе, получи и распишись. Мечты сбываются. Он не просто мимолетно касается меня, он целенаправленно трогает своими пальцами мои губы. Он… меня… трогает… Главное не открывать глаза, только не открывать… мысленно повторяю себе, пытаясь не улыбаться в ответ на его касания. И нет, у меня это не получается, улыбка сама собой появляется на лице, как только я вновь ощущаю, как он гладит меня по лицу. Только эта ласка не похожа на ту, что была. Он перемещает руку и, судя по характерному щелчку, снимает с моих волос заколку. А я на каком-то подсознательном уровне поворачиваю голову на бок, как будто открытым текстом говорю, «вот тебе больше доступа, потрогай мои волосы, да и вообще делай, что хочешь, только не убирай руку». Гладь меня, перебирай волосы, да все, что угодно, только трогай. Я ведь не говорю этого вслух, но видимо во сне моя мечта читает мои мысли, потому что он делает ровно то, что я хочу: перебирает пряди моих волос, то нежно, то чуть сильнее, вызывая табун мурашек по всему телу. Немного тянет их назад и вновь принимается гладить пальцами кожу головы. А через несколько секунд убирает руку, от чего мне хочется расплакаться, словно я маленький ребенок и у меня отобрали конфету. Вот только впасть в уныние я не успела, потому что его рука вновь зарывается в мои волосы, и я тут же ощущаю его дыхание на своем лице. На мгновение проскакивает мысль, что ощущения не как во сне, слишком натурально, начиная от захвата моих волос, заканчивая горячим дыханием на коже. Но долго думать о реальности происходящего у меня просто не хватает сил, особенно, когда его губы накрывают мои. Машинально закидываю руки ему на шею, когда ощущаю, как его язык медленно проталкивается в мой рот, опаляя чувственной и совсем непривычной для меня лаской. Самое удивительное, что я не испытываю никакой неловкости от происходящего, и все выходит само собой. Я сама включаюсь в поцелуй, лаская его в ответ. Наверное, все дело во сне, здесь все так легко, как, наверное, у нормальных людей в обычной жизни. Здесь я все умею, словно это не мой первый поцелуй. Вот бы так было в жизни, хотя бы разочек. Ну и какая там дурочка героиня говорила, что целоваться — это мокро и противно? Настоящая дура. Это же приятно, ни капли не мокро, и уж тем более не противно. Только бы сейчас не проснуться, еще совсем чуть-чуть, хотя бы капельку…
Несколько мгновений и он отрывается от моих губ, но только для того, чтобы пройтись короткими поцелуями к шее. Я совершенно не помню момент, когда моя медицинская рубашка оказалась расстегнутой. Нет, бояться мне нечего, под ней майка. И это совершенно точно, потому что его рука чуть приподнимает ее край и начинает гладить мой живот. И это ничуть не менее приятнее, чем ощущение от волос. Да у него волшебные руки… Хотя не только руки, но и язык. Сглатываю, когда этим самым языком он проводит по моей шее, касается немного колючей щекой моей кожи. Никогда не замечала, что у него есть щетина, но мне это даже нравится. Щекотно что ли или это мурашки по телу от того, что меня касаются столь интимно. «Ах, какая распущенность»… именно так сказала бы бабушка, если бы увидела, как кто-то целует меня в губы, а теперь еще и в шею, одновременно касаясь одной рукой обнаженной кожи живота, другой зарываясь в мои распущенные волосы. Да, да, бабуля, у меня и волосы распущенные. А может и я вся распущенная, раз такое себе позволяю… Хотя, с другой стороны, это же сон. Во сне можно многое, и вовсе я не распущенная. Легкая, свободная и очень счастливая. Ну очень…
Он вновь ведет дорожку поцелуев, только уже вверх, едва задевает губами мочку уха и слегка кусает ее, чем вызывает у меня открытый смешок. Щекотно, черт возьми, но снова приятно. Какая-то секунда, и он снова накрывает мои губы, крепче сжимая одной рукой волосы. Такие медленные посасывающие движения его губ, словно он меня пробует. Да, точно, пробует как что-то сладкое и тягучее. А почему сладкое? Наверное, потому что и мне сладко в ответ. Разве во сне ощущают вкус? Как только на ум приходит эта мысль, Олег усмехается мне в губы, и что-то шепчет, делая короткие паузы между поцелуями:
- Сладкая булочка с корицей, — добавляет он, углубляя поцелуй, вновь проникая языком в мой рот. И все бы было хорошо, если бы до моего осознания вдруг не дошло, что это голос Волкова. Волков!
Машинально распахиваю глаза и как только я окончательно убеждаюсь, что это Волков, кажется, у меня на миг перестает биться сердце. Не знаю откуда у меня настолько разомлевшей и сонной берутся силы, но я отталкиваю Волкова в грудь и тут же вскакиваю с дивана. И как только я перевожу взгляд со своей расстегнутой рубашки на Волкова, краска тут же приливает к моему лицу. Откинулся на спинку дивана и улыбается. Улыбается!
— Ненавижу вас!
— Знал, что нужно было молчать. Хотя с другой стороны, потом было бы сложно остановиться, — как ни в чем не бывало выдает Волков, совершенно не обращая внимания на мои слова. При этом гадко улыбается, обводя свои губы пальцами, а потом и вовсе облизывает их. — Вкусно… но теперь надо бы съесть чего-то посытнее. А вообще не ожидал, что ты такая балдюшка, — задумчиво произносит он, проводя по мне взглядом. — Буду знать, что перебирание волос — это твоя слабость. А я люблю, когда меня гладят по спинке пальчиками.
Я тут же отворачиваюсь не в силах выдержать его взгляд, и принимаюсь застегивать клепки на рубашке. Как собраться не знаю. Пальцы как будто не мои, реально трясутся и дурацкие клепки не слушаются, они просто не застегиваются! Господи, как пережить этот позор? Никогда! Никогда мне не было так стыдно! Теперь даже визит к псевдогинекологу не кажется мне таким ужасным.
— Светик, ну хоть слезы не лей, ничего же плохого не случилось, — обходит меня с правой стороны и берется застегивать мою рубашку.
— Не трогайте меня! — пытаюсь увернуться, но Волков разворачивает меня к себе и очень ловко застегивает дурацкие клепки.
— Все, успокойся. Я тебя даже голой еще не видел, чего ты так распереживалась?
— Если бы вы не делали всего того, что делали, я бы и не переживала!
— Главное, что тебе понравилось, а все остальное ерунда.
— Да я была уверена, что это сон и в нем был другой человек! Не вы! Понимаете?!
— Конечно, понимаю, оттого и заговорил. Но фишка в том, моя дорогая, что трогал тебя я, и балдела ты от меня. Так что делай выводы. Договорись пока со своей головушкой, минут пять, не больше. А потом приходи ко мне на вечерний жор. Я, собственно, за этим и приходил, позвать тебя. Все, я побежал, у меня там картошечка, наверняка, подгорает. Пять минут, Светик, — вскидывает ладонь и начинает загибать поочередно пальцы, демонстрируя мне словно маленькому ребенку, что такое пять минут. — Или ты идешь ко мне сама, или я тебя привожу за руку как маленькую девочку.
