столько времени.– А знаете какая самая большая головная боль в истории с принцами?
– Даже интересно? – приподнял бровь Муромцев.
– Их отцы – ненормальные самодуры, считающие, что могут играть в чужие жизни,– выдохнула я, стараясь не дышать и не смотреть на человека, изуродовавшего мне всю жизнь. Перед глазами повисло колышущееся марево, похожее на черный непроглядный туман. Я все же попробовала вдохнуть сгустившийся воздух, но не смогла. Показалось, что я лечу в бездну. Сильные руки подхватили меня, но я уже не смогла оценивать масштаб бедствия, потому что с головой погрузилась в липкое беспамятство.
– Сигара с тебя, Муромцев,– радостно загоготал огромный мужик, больше похожий на мясника, нежели на доктора. Виктор поморщился, почувствовав аромат дорогого алкоголя от, давно ставшего приятелем, врача, который появился в их семье в те времена, когда Ромка пешком ходил под стол.
– С каких пор ты стал ходить на вызовы пьяным, Дуся? – хмыкнул Виктор Романович, все еще не понимая взаимосвязи между обмороком Марии и желанием друга получить никарагуанский скрученный табачный лист, до которого она всегда был слишком охоч.
– С тех пор, как ты истерично начал орать мне в ухо. Я ведь предупреждал, Романыч, у моей внучки сегодня день рождения. Вот получишь в подарок к своему сракулетию маленького Муромцева, посмотрим ты каким станешь. Великий и ужасный, блин, начнешь слюни пускать умильные, да памперсы укаканные менять,– хмыкнул громадный Дуся, рассматривая испуганную девку, лежащую на диване с видом умирающего лебедя.
– Сигару получишь сразу, как только скажешь, что с моей гостьей,– странное раздражение сменилось какой – то непонятной злостью. Злостью, смешанной с адским желанием обладать чужой женщиной, лежащей на его диване. Женщиной сына, что еще гаже. Муромцев вдохнул через ноздри, и посмотрел на сына, на лице которого совсем не было написано ни страха, ни переживания за глупую пухляшку, непонятно каким образом влипшую в их семейные разборки. Он ведь понимал, что Маша просто марионетка. – Дуся, я сейчас рассержусь.
– Да здорова ваша Маша. Что ж ты тугой какой, Романыч? Гормончики скачут, перенервничала. Ты вон какой страшный, Я сам почти в обмороке. Немного тонус увеличен, насколько я могу на ощупь судить. Попьет витаминчиков, будет соблюдать режим питаться правильно. Муромцев, ау, что там с сигарой? За новость о беременности снохи, мог бы и целый ящик презентовать старику. Дедом ты станешь. Дедом. Так что сватовство ваше, плавно перерастает в…
– За новость о чем? Ты перепил, что ли? – прохрипел Ромка из своего угла. Муромцеву показалось, что его перевернули ногами вверх и со всей силы приложили об пол башкой. Судя по выражению лица сына, он тоже был если не в шоке, то очень близко.– Ты не ошибся, Дуся? Это что за хрень?
– Для тебя Дмитрий Аликперович,– пробасил врач, ненавидящий свою кличку. Его окрестила жена Дусей. Точнее Димусей, но потом некоторые ненужные буквы из ласкательного прозвища как – то сами собой испарились. И позволял себя звать Дусей этот великан лишь избранным.– Экспресс – тест на гонадотропин показал высокий показатель этого гормона в крови. И это твой ребенок, мелкий ты засранец, а не хрень.
– Она мне не сноха пока. А сигары должен дарить слишком оборзевшим врачам, счастливый папочка,– сдавленно просипел Муромцев. Он и сам не понял, почему ему стало так неприятно, так болезненно. Чертова девка влезла под кожу, и теперь придется выдирать с мясом глупые фантазии об этой мелкой аферюге. Надо было ее с треском выгнать сразу, едва это ходячее бедствие переступило порог особняка, как всех остальных мошенниц приволоченных в его дом обозревшым наследником. Но он хотел поиграть. Доигрался, мать его. Она невеста его сына. Не фальшивая, значит, раз носит под сердцем дитя Ромки. Надо же, этот балбес наконец –то создал, что – то стоящее. Не разрушил, не уничтожил.
Девчонка, бледная как полотно, лежала не шевелясь, смотрела в потолок безучастно. – Ромка, что встал? Или ты не папуля? Так скажи.
– Это профанация,– взвизгнула Шапокляк, вертящаяся вокруг своей воспитанницы, создавая лишь излишнюю суету. – Моя Маша девственна.
– Ну, тогда это второй случай непорочного зачатия в истории человечества,– заколыхался Дмитрий,– первый закончился так себе. Чувствую сигар мне не дождаться. Пойду домой. День рождения у моей принцессы.
– Я принесу сигары,– ошарашенно пробормотал Ромка. Сейчас он был похож на маленького, растерянного мальчика, каким Муромцев не видел своего сына очень давно. Почти бегом кинулся из гостевой. Маша проводила его взглядом и прошелестела.
– Ребенка не будет. Это просто случайная ошибка. Не будет, я решила.
– Это теперь не только тебе решать. Думаю мой сын правильно расставит приоритеты,– холодно выдохнул Муромцев, отведя глаза от расхристанной девки.
*****
– Ты кого мне подсунул?– проорал Роман в телефон, который сжал пальцами так, что по экрану побежала уродливая трещина.– Марк, твою мать, чертова сука оказалась щучкой, набитой икрой. Ты понимаешь, что это катастрофа?
– Ты берега не попутал? – вкрадчивый голос Марка прозвучал, словно змеиное шипенье, пробрал до мурашек. – Еще раз повысишь на меня голос… Хотя, подожди. Что ты сказал?
– Эта тварь беременна,– сбавил обороты младший Муромцев, с трудом сдерживая рвущуюся наружу ярость.
– Так это прекрасно,– хохотнул Марк. Роман услышал женский смех, идущий фоном, и буквально почувствовал сладкий аромат веселья. Живот скрутило узлом, от желания быть там, в этом гнезде радостного порока. – Легче будет избавиться от коровы. Скажешь папуле, что не трогал Машулю и пальцем…
– Ты не понимаешь, отец ждет внука. И знаешь, кто получит вкусную конфетку? Этот выродок. А я снова останусь на эфесе…– истерика в голосе младшего Муромцева марку не понравилась. Это плохо, очень плохо. Загнанные в угол идиоты начинают делать резкие движения, совсем сейчас не нужные.
– Успокойся. Есть же анализ на установление отцовства. Ублюдок не твой же? Начни соображать. Рома. Ну перетерпишь девять месяцев, тебя же не заставляет никто любить кошелку. Кстати, Ромуальдо, собирается большая игра. Да и народ непростой соберется, некоторых ты только по телевизору и видел. Спрашивали о тебе. Папаша твой – лучшая на свете рекомендация. На кону столько, что даже он бы присел, услышь сумму. Может и не придется тебе изображать влюбленного Ромео. Дашь под зад кобыле и заживешь шейхом.
– Ты же знаешь, у меня нет денег,– прохрипел Роман. Марку понравился дрожащий от возбуждения голос мажора. Ему казалось, что он насыщается именно этими греховными эмоциями, все больше и больше, запутывающегося в расставленных силках, идиота. Жадность – восхитительный мотиватор.
– Ну что ты, какие счеты между друзьями,– хмыкнул Марк,–
