— Хорошо. Тогда оставь Калифорнию Джеку. А сама оставайся здесь с Бумерангом, Дженни и со мной.
— Робин, пожалуйста, не надо, — жалобно попросила она.
— А, понимаю, тогда у Джека ничего не будет. Бедный Джек.
«Нет, — подумала Талли, бессильно сидя на полу, тогда у меня не будет Джека».
Робин присел на край кровати.
— Только подумай, Талли, что ты мне предлагаешь. Ты хочешь забрать у меня все. Что я тебе сделал? За что ты так жестока ко мне?
— Прости меня, — произнесла Талли убитым голосом.
— Так, значит, ты приняла решение. Ты уезжаешь. Когда?
— Я не приняла никакого решения, — сказала Талли. Это была неправда. Но что было делать. Она не видела выхода.
— Нам еще многое нужно обговорить.
— Например, как быть с твоей матерью.
— Например, как быть с моей матерью, — повторила она. — Робин, — снова начала Талли, — мы можем обратиться в суд.
— Да, можем. Ты этого хочешь?
— Нет.
— Правильно, нет. А знаешь почему? — спросил Робин. — Потому что ты никогда ни за что в своей жизни не боролась, Талли. Ни за что. И за это ты тоже не станешь бороться. Ты будешь ждать, что все устроится само собой. Ты и пальцем не пошевелишь. А летом ты уедешь с ним, бросив все на произвол судьбы, и потом будешь жалеть об этом, как ты жалеешь сейчас о всей своей несчастной жизни. Но бороться ты не будешь.
Талли захотелось спрятаться, заползти в какой-нибудь укромный уголок — открытое пространство причиняло ей боль.
— Робин, — сказала она, глядя в пол, чтобы он не видел ее слезы. — Ты не понимаешь. Я не могу оставить его. Я знаю, ты скажешь, что у меня будет все, о чем только можно мечтать, если я его оставлю, но если я его оставлю, все теряет смысл. Это ты понимаешь?
— Нет! — Робин встал с постели и взял подушку и одеяло… — Подавай в суд. Я буду судиться с тобой за сына, Талли, и ты сама знаешь, что выиграю я. Так что подавай в суд. — Он вышел из спальни, оглушительно хлопнув дверью.
Через несколько часов, блуждая без сна по дому, Талли обнаружила Робина спящим в кресле-качалке в комнате Бумеранга.
— Иди в постель, Робин, — устало сказала она. — Иди в постель.
Прошло несколько тягостных, удручающих недель. Талли и Робин почти не разговаривали. Талли жадно ловила каждое слово, сказанное Бумерангом, и не отходила от него ни на шаг. Она очень похудела. После обеда она часто сидела в «калифорнийской» комнате в окружении своих любимых пальм. Чтобы пальмы хорошо росли, здесь всегда поддерживали тепло и высокую влажность. И вот в разгар зимы Талли, сбросив там с себя почти все, воображала, что она на пляже в Кармеле-Он-Зе-Си.
Иногда Талли сидела и во дворе. Она хотела написать Джулии в Новый Орлеан, но писать было нечего, и она просто послала несколько фотографий Бумеранга с Дженни на руках. «Эти фотографии похожи на мои с маленьким Хэнком» — написала Талли на открытке.
Бумеранг увидел эту открытку на кухонном столе и вечером, когда его укладывали спать — Талли сидела у него на кровати, а позади нее в кресле-качалке покачивался Робин., — Бумеранг спросил:
— Мам, кто такой маленький Хэнк?
— Ты прочитал открытку? Хэнк — это мой младший братик.
— А-а… А где он сейчас?
— Надеюсь, в хорошем месте. Он живет с нашим папой.
— А-а… А где же твой папа?
Талли оглянулась на Робина.
— Надеюсь, с Хэнком.
— А-а… — протянул Бумеранг в третий раз и отвернулся к стенке. — Ты, наверное, скучаешь по ним, мама.
* * *
В день святого Валентина Робин пришел домой с двумя дюжинами красных роз на длинных стеблях. И что же? Талли сидела на кухне с большим букетом таких же роз в руках, — только белых. Постояв в недоумении несколько секунд, Робин повернулся, пошел в гараж, бросил розы на кучу мусора и поехал обедать в «Каса Дель Сол» в одиночестве. Там ему повезло: ждать пришлось не более двадцати минут и свои любимые фаджитос он съел среди моря улыбающихся лиц. Он сидел там, потягивая через трубочку испанский коктейль, пока ресторан не закрылся. Пора было ехать домой. Домой не хотелось, но больше идти было некуда. Войдя в темный дом, Робин увидел, что на кухне стоит не белый, а красный букет. Его розы. Талли вытащила их из мусора, расправила и поставила в вазу посреди кухонного стола. Белые розы он обнаружил в жаркой и влажной «Калифорнии». Талли была на втором этаже, в комнате Дженнифер.
— Пойдем спать, Талли, — позвал он.
Она покачала головой.
— Как хочешь, — сухо бросил он, берясь за дверную ручку.
— Робин, сказала она спокойно. — Почему ты никогда не зайдешь к ней? Не берешь на руки, даже не посмотришь на нее? Она ведь просто маленькая девочка, разве можно ее ненавидеть?
Он опустил голову. Его рука по-прежнему лежала на дверной ручке.
— Я не ненавижу ее, Талли. Я просто не хочу привыкать к ней, вот и все.
Когда спустя какое-то время Талли пришла в спальню, она спросила Робина:
— Поэтому ты и ко мне больше не прикасаешься в постели? Боишься и ко мне привыкнуть?
— Этого уже поздно бояться, — сказал он. — Я пытаюсь отвыкнуть от тебя.
Раза два приезжала Шейки со своими малышами. Говорить было не о чем. И они болтали только о детях. А ведь раньше, до декабря, они говорили и о своих мужьях. А еще раньше — о чем угодно, кроме Джека.
Изредка из своей комнаты выходила Хедда, и они с Талли сидели вместе на кухне и смотрели телевизор. Один раз она попросила Талли почитать ей, но Талли покачала головой.
— Нет, мама, я слишком устала, — сказала она.
Талли звонила на работу сначала каждый день, потом через день, потом только по понедельникам и четвергам, потом только по пятницам, но даже это давалось с трудом. Телефонные разговоры были мучительны. Алан, к которому перешли все дела и обязанности Талли, каждый раз спрашивал ее, когда она собирается вернуться на работу, но Талли нечего было ему сказать.
И в самом деле, когда? Она скучала по своей работе. Не столько по самой работе, конечно, сколько по малышам. Алан говорил, что дети все время спрашивают про нее. Но как же она вернется к ним, если собирается жить в Кармел-Он-Зе-Си?
В начале марта с Хеддой Мейкер случился еще один удар. Она почти не могла двигаться, и снова пришлось нанять круглосуточную сиделку. В доме опять появился неприятный запах. Но теперь Талли почти не замечала этого — она считала дни, кидалась на каждый телефонный звонок и каждый день с нетерпением ждала почту.
Джек писал часто. Правда, в основном это были открытки. Приходили и коротенькие письма. «Милая Талли, я работаю и скучаю по тебе. Как дела у тебя? Страшно соскучился по вам обеим. Не сиди все время дома и не мучай себя. Как Бумеранг? Возможно, удастся снять потрясающий дом. Стучу по дереву. Как продвигаются дела с разводом? Как я хочу, чтобы ты приехала! Джек».
