написал заявление на изнасилование.
— А Ева…
— Ева плохо тогда соображала очевидно и подписала его. Тебя отправили я так понимаю в Америку от греха подальше, а папашу Черепанов разорил. Он же всего его долги держал. Ну и продал их Рашиду. А тот пришел за долгом. Вот отец и сплавил дочурку, которая столько бед ему принесла.
— Бед? Был бы этот урод жив…
— Она сбежала от него, когда Рашид узнал, что беременна она не от него. Они же не спали. Порезала она его сильно. Все ревела, переживала, что убила человека, грех на душу взяла. Но потом Данилку родила и забыла обо всем. А потом папашу нашла. Я ей говорила бросить этого ублюдка. А она ни в какую. Папа же.
— Я бы бросил.
— Ну ты то понятно. В общем вызволяй свою семью, а иначе прокляну. Нельзя Евы с ним быть. Он то ее не тронет, а вот как бы она в порыве ничего бы не сделала. На нее иногда накатывает.
— Что накатывает?
— Ну. Мать ради сына на многое готова. Младенцем он еще был помню. Ходить только учился. На него собака напала. В ногу вцепилась и потащила. Ева догнала шавку и сломала ей шею. Очень переживала потом. Себя не контролировала. Ты пойми, Харитон. У нее кроме сына никого нет и глупость она сделать может. Так что поспеши, если не брезгуешь, конечно, — внимательно смотрит она.
Думать о том, что может сделать с ней эта обезьяна думать не хочется. Но плевать на все, главное вернуть ее и Данилу. Живыми и невредимыми.
— Спасибо, Светлана Павловна, — последний раз оглядываю халупу, где на короткое время ощутил себя дома. Частью настоящей семьи. – Мы еще приедем. Дом здесь построим и жить будем. Поднимем ваше село на новый уровень.
— Дай-то Бог. Дай-то Бог.
Я услышал сигнал машины Кирилла за леском и последний раз кивнув продавщице поспешил к нему. Если мое ковыляние можно так назвать.
Пора спасть свою семью, — это все что крутилось в моей башке, пока я добирался до машины и усаживался в нее.
— Тебе бы в больницу, — теперь и Кирилл туда же.
И мы действительно поехали в больницу, но к человеку, который знает в этом городе почти всех.
Я не знала, что будет дальше. Страх, он буквально разъедал меня изнутри. Если в дом Харитона я не хотела возвращаться, то крепость Рашида навевала панику. Но я держалась, держалась ради сына, которого трясло от гнева. Он знал, что нас искали, но он не знал по какой причине. Он не знал о том, что сделал его дедушка много лет назад, как продал меня, уродливую толстушку чудовищу.
Он не знал, как я тряслась в первую брачную ночь и какое облегчение испытала, когда в спальню, отведенную мне так никто и не вошел. Потом мне конечно объяснили, что спустя несколько месяцев Рашид меня навестит, если раньше я не изменю ему с кем – то из прислуги, которой в крепости было слишком много. Данила и сейчас многого не знает, но уже ненавидит тех, кто угрожал ему и мне. Ненавидит тех, кто хотел убить отца. Мы стремительно приближались к особняку Рашида и воспоминания, задавленные мною, снова возвращались.
Что меня поразило, кроме размера? Количество женщин, там проживающих. И кроме матери и родственниц, он пользовал почти всех. Его родственники, многочисленные братья, зятья жили в другой части крепости и на все всегда закрывали глаза, потому что все жили за счет денег, которые приносит семье Рашид. Их устраивал их образ жизни, власть, которой они обладали. И все знали, что стоит Рашиду умереть, все это закончится. Он жестокий ублюдок, сделал так, что без него миллионов никто иметь не будет. Кроме наследника, которого он так и не родил.
Может быть поэтому я не удивилась тому сколько они потратили денег, чтобы вывести его из глубокой комы.
— Мам, — заговорил впервые Данила. Он молчал всю дорогу. Но увидеть этот огромный дом и не сказать ни слова сложно. Двухметровые стены не скрывали величия четырехэтажного замка, раскинувшегося на гектар земли. Рашид всегда считал себя настоящим султаном. Ходили слухи, что при постройки этого безвкусного страшилища погибла не одна сотня строителей. Им сулили огромные деньги за работу без выходных и обедов. Вот только получал их лишь тот, кто выживал. Голодные игры.
В этом месте никто не разговаривал на русском, а я принципиально не хотела учить их язык. Может быть потому что была готова к смерти после того позора что испытала ранее.
Все изменилось, когда я узнала, что беременна от Харитона. Мне захотелось жить. И желательно подальше от этого места, где звуки оргий и боли прекрасно сочетались со звуками народной восточной музыки и стука хрустальных бокалов. Но я всегда отдавала должное этим людям. Чего в них не было, так это лени. Работали все. Даже мать Рашида — Латифа.
— Мам…
-Данила, запомни. Нужно делать все, как они говорят.
— Как же мы убежим отсюда? — шептал он мне на ухо, обнимая и дрожа.
— Пока не знаю.
— Папа спасет нас.
Харитон. Я так за него боялась, что забыла о нас с сыном. Его бы убили, это точно. Но я передала флешку с данными его компании и его спасли. Именно ради нее Рашид позволил мне остаться с Харитоном и дождаться свадьбы. Эх, если бы Харитон только ее отменил, может быть все бы сложилось иначе…
Я не хотела отдавать информация, из-за которой люди Рашида перерыли весь дом. Я не хотела, чтобы Харитон терял компанию. Ведь я знала, что она для него значит. Но в тот момент выбор был простой. Или деньги Харитона или его жизнь.
Не знаю, что теперь думает Харитон обо мне, но буду верить, что сына попытается вызволить. Единственное надеюсь, не пойдет на рожон, а использует все свои умения и связи.
Теперь решение ничего ему не говорить, казалось глупостью. А страх, что он узнает о моем браке с Рашидом и станет брезговать, тупостью. Ведь главное было защитить сына, а я идиотка, не сделала для этого все возможное.
Нас вывели из машины и поведи в сторону главного входа, где на пороге ждала изрядно постаревшая мать Рашида – Латифа. Высокомерие с ней удачно сочеталось с интеллектом. Она никогда
