комнату, как на меня накатывает весь еле сдерживаемых эмоций. Ломает, душу рвет, ком такой в горле, хочется сдохнуть.
А слезы…
Сука, я ведь никогда не ревел.
Даже когда очнулся и понял, что никогда не смогу ходить. Их груди рвется нечеловеческий крик, и я не пытаюсь его остановить. Вкладываю в него всю боль, все ненависть. К Ильдару, к Рашиду, к себе в конце концов!
Почему, почему не потребовал ответа? Почему, даже не воспринял всерьез сказки, которыми она меня пичкала. А самое главное почему не сказала все напрямую.
Сука! Сука! Сука!
Дергаюсь как бешеный зверь на цепи, даже сквозь боль и брызги крови пытаясь сорвать наручники, но агония только усиливалась, а результата не было.
Но я здесь не останусь, я не сгнию здесь! Я вытащу Еву и Данила, чего бы мне это не стоило!
На минуту успокаиваюсь, прекращая ор и просто часто -часто дышу. Лежу и раскачиваюсь как в дурдоме запертый. И это помогает. Кровать советских времен не сказать, что надежная и раскачиваю ее все сильнее. Ускоряюсь потихоньку, пока железяка с грохотом не обрушивается, а я не ударяюсь копчиком.
Но это херня, потому что я спокойно отцепляю металлический матрас от боковины и выдыхаю. Снова как будто на ноги встал, после затяжного плена инвалидного кресла.
Теперь бы рвануть, догнать, убить ко всем чертям, а я стою, пошевелиться не могу, пока внутри растет новая истерика. И я вымещаю ее на боковине, со всей дури ударив ее об поваленный на бок холодильник.
Но наручники так и прикованы к ним, а метал даже не поддался.
— Так ты ничего не сделаешь, — слышу голос, но сквозь гул в башке не могу понять чей он. Оборачиваюсь резко, встаю в боевую стойку, а Светлана Павловна, стоящая на пороге, медленно скользит взглядом по моему обнаженному телу. Нашла время пялиться.
— Вот это питон, — сглатывает она, а я прикрываюсь решеткой.
— Где моя машина?
— И как ты поедешь? — кивает она на боковину кровати и вытаскивает из объемной прически шпильку. Успокоиться надо, а меня все бесит. Сейчас я готов сорваться даже на ней.
— Вы прятались, да? — выплевываю я, пока она мне помогает, то и дело опуская взгляд. – Сбежали как крыса!
— Закрой рот, мальчик! Он Еву даже не тронул, только припугнул. Даниле больше досталось, он хотел на него накинуться, а не вышло. Но живой, не смотри так.
— Где вы все видели?
— Я чутко сплю. Услышала машины и пошла следом, — наконец расстегивает она наручники, а я ищу во чтобы одеться. Ева сказала, что повесит мои шмотки сушиться и действительно. Они весели, почти выглаженные. Я тут же натянул их, сглатывая ком слез. Нет, нет. Не время ныть, действовать надо. – А ты как не проснулся? Тут такой погром стоял… Она тебя звала.
— Я проснулся. Слышал ее крики, но меня тут же вырубили.
— Ясно. Хилый значит, семью защитить не смог.
Это выносит меня окончательно. Я дергаюсь в ее сторону, мало соображая и вдавливаю в стену, пытаясь задушить.
— Заткнись! Заткнись! Я не знал, ничего не знал. Если бы Ева мне доверилась…Если все сказала!
— Да она за тебя боялась! Истеричку такую! — отталкивает она меня. – Ты видел его? Думаешь просто так меняют имена и бегут в нашу глушь?
— Как она вообще с ним связалась? — спрашиваю, чувствуя вину за несдержанность, желая долбиться головой за свое отношение к Еве. – Так, где мой телефон?
Осматриваю комнату, но ничего похожего на айфон не попадается на глаза.
— Может в машине был?
— Был?
— Так они ее угнали.
— Заебись. Дайте позвонить, — протягиваю ладонь, а она глаза закатывает.
— И где твои манеры?
— Уехали вместе с Евой! Давай, живее!
Она подает допотопную трубу, и я тут же набираю номер Кирилла.
— Харитон! Ты где! Я все телефоны оборвал! – орет он и я слышу шум трассы.
— А ты где?
— Ты еще спрашиваешь? Бухал что ли? Или трахался?
— Ага. Затрахался трахаться. Ты ко мне едешь?
— Нет, блять, на Бали! — и это приносит облегчение. Толику, но и его хватает, чтобы начать мыслить трезво. — Что с телефоном! Я, когда про Еву пробил сразу тебе названивать начал…
— Рашид?
— Да! Она его жена! Жена, понимаешь! Он ее уже полгода ищет! Как только из комы вышел! Ты то как мог не узнать? Там сложить два и два было просто! Как ты вообще мог с ней связаться?! Это тебе не бандит местного разлива. Его верхушка крышует. Харитон!
Я вспоминаю адвоката, который принес инфу по Еве. А еще помню свою беспечность и желание самому докопаться до истины. Докопался. Чуть всех не зарыл. Но самое страшное, что я не уверен, что стал бы думать о ее безопасности тогда. В первые дни. Я бы просто отдал ее Рашиду, чтобы обезопасить себя и всех, кто рядом.
Рука тянется к лицу и размазывает кровь. Тут же рядом появляется Светлана Павловна. Толкает меня на стул и принимается обрабатывать раны.
— Харитон! Ты слышишь! У нее от него сын! Он порвет любого. Других детей у него нет.
— Это не его сын! Мой он! И Ева моя! – ору в трубку, так что Светлана Павловна хмурится, но продолжает протирать раны на лице и голове.
— Ох, как же тебе досталось. Эту рану зашить надо.
— Не до этого…
— Ты с кем там?
— Приедешь, узнаешь. Короче. Надо решать, как быть с этим Рашидом.
— Нет, нет. чувак. Решение здесь одно. Держаться от него подальше. Он же…
— Ты не слышишь меня. Они моя семья, и я костьми лягу, но заберу их.
— И как ты собрался это сделать? У него клан. Там небольшая армия. Дом охраняется лучше, чем военные объекты. Если Ева там, ее не вызволить.
— Нет ничего невозможного. Буду у магазина тебя ждать.
Светлана Павловна заканчивает обработку, перевязывает раны, которые неимоверно жжет и вытирает руки об платье. А я догадываюсь, что ей есть что мне рассказать.
— Как она связалась с ним? Что произошло?
— Это все ее гандон папаша. Мамы не стало, а он наехал на твоего отца, чтобы ты женился на его дочурке, раз поимел. Твой отказал, посмеявшись в лицо и папаша
