— Аврора, — взволновано выдыхает моя мама, осматривая меня и сжимая мои предплечья.
Она в бархатном платье изумрудного цвета с V-вырезом и длинными рукавами, юбка идет свободным кроем от талии. Я не знала, что мои родители здесь. За все это время я ни разу не увидела их.
— Мама? — все что могу, это удивленно выдохнуть.
— Боже, родная, — вновь взволновано, щебечет она, и такое поведение заставляет удивиться. — Я слышала, что с тобой случилось! Как ты? С тобой все хорошо? Ты не пострадала?
— Да, со мной все в порядке, — растеряно отвечаю ей, потому что прибываю в шоке от ее поведения.
— Так и знала, что брак с ним опасен для тебя.
— Я в порядке, — слова в сторону Димы меня немного «отрезвляют».
— Тебя чуть не убили! — полушепотом, полукриком произносит она.
Смотрю на нее в явном шоке и ни черта не понимаю, что тут происходит. Такое поведение матери для нее нехарактерно. Не припомню, чтобы она когда-нибудь так беспокоилась обо мне.
— Не смотри на меня так, — произносит мама, отпуская мои предплечья. — Я все-таки родила тебя. Как я могу не беспокоиться о тебе.
— Мама… — опять, как дура, не могу подобрать слова.
— Аврора, — она хватает мои ладони и сжимает их, взгляд на секунду скользит мне за спину. — Прошу тебя, давай встретимся? Я очень хочу пообедать с тобой. Прошу, не отказывай.
Маленькая девочка во мне, что все еще ждет любви своей матери и ожидавшая таких обеспокоенных реакций всю свою жизнь, дает ответ за меня, и непроизвольно согласительно киваю головой.
Мама отпускает мои руки и обходит меня, направляя в зал. Слежу за ней взглядом, разворачивая корпус и не двигаясь с места. Тут же вижу Диму, направляющегося к нам.
Глава 21
В машине, по пути домой, Аврора сидела в моих объятьях и молчала. Она явно была погружена в свои мысли, и мне не нравилась эта тишина. Я хотел знать, что творится в ее чудесной головке после встречи с ее матерью.
Когда я подошел к ней, заметив, что она разговаривает с ней, выглядела она удивленно и растеряно. Спросив ее, что произошло, она лишь сказала, что мать ее подкараулила и просила о встрече. Но, Аврору явно беспокоило что-то еще.
— Любимая, — зову, утыкаясь носом в ее волосы и прижимая к себе сильнее, — прошу, скажи мне, о чем ты думаешь.
Наш дом виднеется впереди.
Аврора глубоко вдыхает и выдыхает воздух.
— Не знаю, — неуверенно произносит она, но в тоже время чувствуется, что дамбу прорвало. — Эта встреча выбила меня из колеи. Я ничего не понимаю. Особенно ее поведение.
Машина останавливается, и я помогаю выбраться ей из нее. Киваю охране, пока Аврора продолжает тараторить, погруженная в свои мысли.
— Это волнение в ее голосе, — позволяет вести себя в дом за руку, потому что смотрит в основном себе под ноги, жестикулируя руками. — Боже! Я столько лет ждала этого материнского беспокойства и волнения. Но, теперь, когда я получила это от нее — это вызывается только ступор.
Заходим в нашу спальню, и понимаю, что жена глубоко погружена в свой монолог, остановившись посреди комнаты и продолжая говорить.
— Я практически видела слезы в ее глазах! — смотрит на меня шокировано, когда подхожу к ней, сняв с себя пиджак и бросив его в одно из кресел. — Дима, она почти рыдала. Она! И слезы! А эта ее мольба о встрече.
Факт, что ее мать напрашивается на встречу с Авророй, мне совершенно не нравится, но я пока молчу. Об этом можно поговорить завтра.
Запускаю пальцы в ее волосы, вытаскивая шпильки и распуская их.
— Я совершенно не понимаю, как на это реагировать, — снимаю браслет с ее руки и кидаю его на комод. — Потому что я не уверена, что она даже в детстве беспокоилась о моих разбитых коленках, кошмарах, высокой температуре.
Мягко разворачиваю ее за плечи к себе спиной, и она поддается. Собираю волосы и перекидываю через ее плечо вперед. Расстегиваю платье, нежно скользя пальцами по позвоночнику, плечам, бедрам. Черт, это платье, как вторая кожа. Так облегает ее сладкие и манящие изгибы, что я весь вечер просто держался от того, чтобы не сбежать с ней с ужина.
— Для чего она вообще хочет встречи со мной? — послушно поддается для снятия платья. — Реально обеспокоена или вновь хочет говорить, что ты зло, а брак с тобой это худшее решение?
Помогаю снять туфли, присев на корточки.
Аврора стоит передо мной в нижнем белье, продолжая гулять по веренице своих мыслей. Никогда еще Аврора так не болтала. Видимо встреча с матерью вызвала в ней сильнейший поток мыслей, которые она просто хочет выплеснуть.
Кажется, мою женщину нужно спасать от самой себя.
Легонько подталкиваю к кровати свою вещающую жену, а потом и вовсе толкаю ее на нее. И, кажется, это приводит ее в чувства.
— Что ты делаешь? — опирается на локти и осматривает себя, осознавая, что она уже почти раздета догола.
Губы ее чуть дергаются в сдерживаемой улыбке, когда она следит за тем, как я снимаю галстук, запонки, и расстегиваю рубашку.
— Помогаю своей жене отвлечься и заткунуться.
— Заткунуться? — переспрашивает, приподняв бровь, начиная ерзать на кровати.
— Да, — начал освобождение от брюк под ее пристальным горящим взглядом.
— Хороший, способ, — облизывает губы в нетерпении. — Нужно его советовать всем мужчинам.
— Каким еще мужчинам? — рычу я.
— Боже, Захаров, — смеется Аврора. — Какой же ты ревнивый псих. Мужчинам всего мира, чтобы они знали, как надо обращаться со своими женщинами.
— Ревнивый только с тобой, — освобожденный от одежды, склоняюсь над ней, забираясь на кровать. — Ну как, отвлекаешься?
— Тебе стоит постараться еще, — лукаво улыбается и притягивает меня к себе.
Глава 22
Шелест листвы в порывах ветра — один из моих любимых звуков. Он расслабляет, и помогает приводить мысли и чувства в порядок.
Солнце с каждой минутой все ближе к горизонту. Городская суета где-то далеко за пределами нашего дома.
Я лежу с закрытыми глазами на шезлонге у бассейна, и пытаюсь расслабиться. Встреча с матерью наполнила меня гаммой чувств: удивление, беспокойство, сомнение… надежда.
Она пока не выходила на связь, после нашей встречи, но прошло всего два дня. Первой я тоже звонить или писать ей не собираюсь. Настороженность стоит сохранять.
Тяжело вздохнув, открываю глаза и смотрю на небо.
Решив перестать на сегодня себя терзать семейными бреднями, решаются вернуться в дом.
Зайдя в гостиную, обнаруживаю на журнальном столике большую черную коробку.
Подхожу к ней и осматриваюсь по сторонам, словно ожидая появления кого-нибудь. Но, я одна.
Открываю коробку и обнаруживаю там черную кожаную куртку и штаны. Все очень похоже на то в чем гоняют на мотоциклах.
Телефон уведомляет о прибытие сообщения в мессенджере. Достаю его из переднего карма шорт.
Надевай. Жду тебя перед входной дверью.
Вот, что было написано в сообщении от моего мужа.
Внутри все забурлило от волнения, когда я догадалась, чем мы займемся.
Я помню, как Дима выглядел на мотоцикле во время погони. Оценивая это сейчас неиспуганным мозгом, понимаю, что это выглядело круто и горячо.
Схватив коробку, взбегаю на второй этаж и врываюсь в спальню. Быстро стягиваю с себя шорты, оставляя на себе белую футболку.
Кожаные штаны плотные, но облегают меня, демонстрируя все изгибы мои бедер и ягодиц.
Натягиваю высокие ботинки на шнуровке. Заплетаю тугую косу, и надеваю куртку, не застегивая.
Несусь, как ребенок, скорее на улицу. Распахиваю входную дверь и замираю, сделав несколько шагов.
Перед домом стоит Дима. Почти точно в таком же наряде, как и я, только более мужественном и объемном. Его глаза пробегают по мне с головы до пят, и он довольно улыбается.
Стоит, скрестив руки на груди, и ноги в щиколотках, присев на черный спортивный мотоцикл. Это не тот, на котором он совершал преследование. Это совершенно другой: красивый, мощный, будоражащий — да он почти как бэтмотоцикл!
