Однако, прежде чем я успеваю вскинуть руку и бросить на него злой взгляд, мужчина снимает авиаторы, открывая пару проникновенных карих глаз. Я уже говорила, что мне нравятся большие глаза? Кокетливая улыбка, большие руки, убийственные глаза и кроссовки Nike — вот путь к моему сердцу. Коп еще не улыбался и до сих пор одет в форму, но два пункта из четырех — не так уж плохо.
— Я сказал, права и документы, — практически рычит он, убирая очки в передний карман рубашки. Мой взгляд падает на его значок и маленькую нашивку с фамилией.
Улыбаясь, я снова смотрю в прищуренные карие глаза.
— Простите, офицер Пирелли, — отвечаю я, указывая пальцем на имя на нашивке, и хлопаю ресницами. Мои непослушные кудри запутываются в них, отвлекая меня. Я делаю паузу, чтобы убрать волосы с глаз, и продолжаю: — Видите ли, я оказалась в затруднительном положении. Сегодня мой первый день на новой работе, и, похоже, у меня мандраж…
Кто, бля*ь, в наши дни использует слово «мандраж»?
— В общем, у меня такое состояние, что я теряю чувствительность в руках, когда нервничаю. — даже не понимаю, что, черт возьми, несу, но поднимаю руки и встряхиваю ими, подчеркивая свою ложь.
Мистер Высокий, Смуглый и Красивый приподнимает бровь, но ничего не говорит, поэтому я возобновляю свою нелепую историю:
— Я, наверное, слишком сильно выжала газ, — объясняю я, одаривая его озорной улыбкой.
— Ну, это ваши личные трудности, — невозмутимо реагирует он. — Или, возможно, запястный синдром. Вам, наверное, стоит обратиться к врачу… после того, как вы дадите мне права и документы на мотоцикл.
Улыбка быстро исчезает с губ, когда я с болью осознаю, что мои старания не произвели на офицера особого впечатления. Тяжело вздыхая, провожу пальцами по волосам, наклоняю голову и несчастно хмурюсь.
— Не верите, да?
Он невозмутимо качает головой.
— Ни капельки.
Ладно, ладно, что ж, я пыталась.
Вздыхая, похлопываю по своей кожаной куртке в поисках водительского удостоверения. Нащупав маленький держатель для карт, где я храню документы и дебетовую карту, вытаскиваю права и протягиваю их офицеру. Тот берет их и смотрит на мою фотографию — не самую красивую, честно говоря. Пока он изучает мою мордашку, я отрываю задницу от сиденья и разворачиваюсь всем телом, чтобы открыть седельные сумки. Требуется немало времени, чтобы найти гребаные документы на байк, и когда я, наконец, оборачиваюсь, то вижу, как офицер Пирелли пялится на мою задницу.
Может, все-таки надежда есть.
Дав понять, что поймала его пристальный взгляд на себе, я прочищаю горло. На моих губах появляется лукавая усмешка.
— Документы на мотоцикл, — нараспев произношу я, размахивая перед копом карточкой. Он сжимает челюсть и слегка прищуривается, вырывая карточку из моих пальцев. — Приятно осознавать, что приседания в спортзале приносят плоды.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но быстро смыкает свои полные губы. В нем есть определенная напряженность, которая чертовски заводит. Не будь я настолько одержима желанием сбежать из мотоклуба отца, я бы отказалась от работы в «Спроси Иду», чтобы пофлиртовать с полицейским, поклоняющимся рогу. Но мне нужна эта работа. Стажировка оплачиваемая, и ее потеря лишь отодвинет мои претензии на независимость от «Восставших из Ада» на ступеньку или десять.
— Еще я хотел бы взглянуть на вашу страховку… — тон офицера смягчается, когда он читает мое имя с удостоверения: —… мисс Де Лука.
Оно с легкостью слетает с его языка, отчего я перестаю улыбаться и смотрю на него так, будто он только что попросил меня прочитать алфавит задом наперед.
— Страховку?
Отрывая взгляд от моего удостоверения личности, коп выгибает бровь.
— Да, такая маленькая бумажка, в которой написано, что мотоцикл застрахован.
О, мать твою.
— Я в курсе, что такое страховка, — шиплю я.
Может, офицер и симпатичный, но явно придурок.
— Прекрасно, тогда, может, вы мне ее покажете?
Я бы совсем не возражала, будь она у меня при себе, но мой полис только что продлили, и я забыла его распечатать. Вот что происходит, когда весь гребаный мир становится электронным, чтобы спасти кучу деревьев. Если ежедневно не проверять е-мейл или забыть пароль от своих учетных записей, то не получишь счета. Следовательно, их не оплатишь, и твой кредитный рейтинг резко упадет. Но сейчас не об этом, вернемся к ситуации со страховкой.
Подняв голову, я встречаюсь с выжидающим взглядом офицера и гримасничаю.
— У меня ее с собой нет, — признаюсь я.
— Ясно.
Я уже потратила впустую десять минут своей жизни, которые никогда не верну. Раздраженно выдыхая, закатываю глаза и снова смотрю на него.
— Может, вы просто выпишете штраф, и я уже поеду? — прошу я, и офицер ухмыляется в ответ.
Он… Бля*ь. Ухмыляется. Мне!
Вот наглец!
Прежде чем я успеваю должным образом отреагировать и обозвать его мудаком, коп поворачивается и неторопливо идет обратно к своей патрульной машине. Я бесстыдно пялюсь на его упругую задницу в темно-синих брюках. Затем складываю средний и безымянный пальцы вниз и поднимаю оставшиеся три, посылая ему в след проклятие.
Вот тебе, сукин ты сын.
Развернувшись, продолжаю наблюдать за офицером в зеркало бокового обзора. Когда тот садится в машину, с моих губ срывается вздох.
Настоящие придурки всегда самые красивые.
Смотрю на часы и стону. Я должна была приехать в офис еще час назад. Решив все-таки отправить Сорайе съедобную композицию, я достаю телефон из внутреннего кармана кожаной куртки и начинаю искать магазин, где продают букет из клубники в шоколаде. К тому времени, как я нахожу один недалеко от офиса, заноза в заднице в виде полицейского возвращается.
— Вот ваши права и документы на мотоцикл, — говорит он, отдавая их мне.
Убираю телефон в карман и выдергиваю документы из его пальцев. Тогда он протягивает другую руку, в которой не один штраф, а целых три!
Я выпучиваю глаза, вспыхиваю, и мое водительское удостоверение падает на землю. Я беру штрафы и быстро просматриваю их. Первый — за светофор, второй — за отсутствие страховки, а третий — за превышение скорости.
— Штраф за превышение скорости? — вскрикиваю я, задирая подбородок. Глаза копа встречаются с моими, и он бросает на меня острый взгляд.
— Вы ехали пятьдесят пять миль в час, а знак висит на сорок максимум.
Сжав челюсти, я пристально смотрю на него. У меня повышается давление, и в висках сильно стучит. Не будь я уверена, что этот сукин сын арестует меня на месте, я бы схватила его за горло и вколотила в него немного человеческой порядочности.
— Вы издеваетесь надо мной? — кричу я, размахивая штрафами у него перед носом, словно сумасшедшая. — Это же целых шесть штрафных пунктов!
— На самом деле, семь. Сбавь обороты, Кудряшка Сью, и проверь запястье у врача. Слишком сильное сжатие — определенно проблема.
Он одаривает меня ухмылкой, и, конечно же, та чертовски захватывающая.
Какая досада.
Бормоча проклятия по-итальянски, я сминаю штрафы в комок и торопливо засовываю их в карман.
— Хорошего дня, мисс Де Лука, — добавляет офицер, подмигивая. Затем тоже что-то бормочет по-итальянски, и возвращается к своей машине. Я собираюсь снова надеть шлем, но тут мой взгляд падает на зеркало бокового обзора.
У этого мудака реально феноменальная задница.
Будто почувствовав, что я пялюсь на его булочки, коп оглядывается через плечо, и я замечаю на его лице все ту же озорную ухмылку.
— Посмотрим, как ты будешь улыбаться, когда твой рог подведет тебя, а нижнее белье будет весь день врезаться в задницу, Пирелли, — бормочу я себе под нос.
Гребаный понедельник.
Глава 2
Антониа
— Чем могу помочь?
Выгибаю бровь и смотрю на секретаршу — ту самую цыпочку, которая отвела меня к Сорайе на собеседование на прошлой неделе. Задаваясь вопросом, выгляжу ли я хуже, чем думала, поворачиваюсь и рассматриваю свое отражение в зеркальных лифтах. Да, волосы намного растрепаннее, чем в тот день, когда мы впервые встретились, но, кроме этого, не замечаю никаких существенных изменений. Поворачиваюсь к секретарше и ставлю шлем на причудливую стойку между нами.
