— Мы встречались на прошлой неделе, — напоминаю ей, заставляя себя улыбнуться. — Я Антониа Де Лука, новый стажер Сорайи Вендетты…
— Вы опоздали больше чем на час, — перебивает она меня.
— Ах, да, по поводу этого…
— Пенелопа, что там с моим новым стажером? Она давно должна была прийти, позвони ей… О, вот вы где!
Сорайя выходит из кабинета, хмурится и рассматривает меня с беспокойством на лице. Когда ее глаза, наконец, встречаются с моими, она заправляет прядь своих длинных прямых волос за ухо, а я восхищаюсь их темно-синими кончиками. Не многие решатся на такой смелый образ, но Сорайя с легкостью на это пошла.
— Вы опоздали, — комментирует она, скрещивая руки на груди. — Я уже думала, что вам не нужна эта должность, — добавляет она, цокнув языком. У нее во рту мелькает вспышка серебра, и я прищуриваюсь от любопытства.
— Пирсинг языка? — выпаливаю я, мгновенно сожалея о своем вопросе, услышав аханье Пенелопы.
Ладно, может, это слегка странно.
Чувствуя себя полной дурой, пихаю сжатым кулаком в сторону Сорайи и пытаюсь компенсировать неловкий вопрос объяснением:
— Снимаю перед вами шляпу. Однажды я проколола себе язык, чтобы доказать отцу, что у меня тоже есть яйца. После двенадцати часов слюнопускания и невозможности говорить я сняла эту штуку.
Черт.
Осознав, что только что сбросила бомбу, опускаю кулак и ударяю открытой ладонью другой руки себе по лбу.
— Простите. Сегодня худший день в моей жизни, — бормочу я, убирая руку ото лба. — Будильник не сработал вовремя, а потом я попала в пробку, и еще этот надоедливый полицейский, который решил поделиться со мной месячной квотой штрафов… — лезу в кожаную куртку и вытаскиваю пачку талонов в качестве доказательства. — Я отправила вам съедобную фруктовую композицию, ее уже привезли?
— Вы прислали мне съедобную композицию?
Я киваю.
— Клубнику, ананас… и все такое. — Сорайя тупо смотрит на меня, и я клянусь, Пенелопа бормочет нечто странное, типа «поцелуй меня в задницу». Игнорируя секретаршу, я продолжаю: — Послушайте, мне действительно нужна эта работа. Клянусь, если вы дадите мне шанс, то не пожалеете.
Это правда, и, хотя у меня нет никакого опыта в этой области, да и в какой-либо другой, я готова работать на износ. Ожидая ответа, нервно сжимаю в руке скомканные штрафы.
Пожалуйста, не увольняйте меня.
А разве можно уволить кого-то, кто на самом деле еще не работал?
— В это время пробки просто безумные, — наконец произносит Сорайя. — Откуда вы приехали?
— Из Бруклина.
Легкая улыбка касается уголков ее ярко-красных губ.
— Я оттуда родом. Ну, изначально… — ее улыбка становится шире, когда она подсознательно теребит внушительный камень на безымянном пальце левой руки. — А сейчас я живу в Верхнем Вест-Сайде с мужем Грэмом и двумя детьми, Хлоей и Лоренцо.
— То есть, у меня еще не все потеряно, — шучу я.
Она смеется.
— Всегда нужно надеяться, дорогая, — отвечает она, отталкиваясь от дверного косяка. Ее взгляд перемещается на Пенелопу. — Пенелопа, я покажу Антонии ее стол. Принеси новые бланки договора и убедись, что у нее правильно настроена учетная запись электронной почты для заполнения вопросов в колонке.
— Подождите, значит, я не уволена?
— Не сегодня, — дерзко отвечает Сорайя. — Пойдемте, провожу вас к рабочему месту.
Впервые с сегодняшнего утра вздыхаю с облегчением. Может, Сорайя права, и в любой ситуации, даже самой критической, нужно надеяться на хорошее? Сорайя разворачивается и направляется к ряду кабинок, минуя кабинет, из которого вышла. Пенелопа бросает на меня злобный взгляд, но я не обращаю внимания ни на это, ни на нее, если уж на то пошло. Засовываю штрафы обратно в карман и беру свой шлем со стойки регистрации. Сегодняшний день только что повернулся вспять, и ничто меня не сломит.
Следую за Сорайей, рассматривая ее прямые волосы. Любопытно узнать, по какой конкретной причине она красит концы в синий, и почему только концы, а не всю длину? Ведь если кто-то и способен на подобное, уверена, что только Сорайя. Однако вслух об этом не спрашиваю.
Она подводит меня к кабинке около кабинета, который раньше принадлежал ей, и раскрывает причину, по которой меня наняли. По всей видимости, знаменитый обозреватель «Спроси Иду» решила уволиться. А так как Сорайя получила повышение, то нужен человек, который будет фильтровать материалы для колонки.
Вселись в меня, фильтровщик.
Тем не менее, я не начну читать крики о помощи, пока не заполню необходимые документы, и Пенелопа не предоставит мне доступ к электронной почте. А до тех пор нужно убрать беспорядок, оставленный Сорайей. И под беспорядком я подразумеваю, разбросанное повсюду… абсолютно всё. Я едва в состоянии разглядеть стол сквозь стопки бумаг и башни из скрепок, напоминающую странную миниатюрную копию Эмпайр-стейт-билдинг. И еще эти стикеры, которыми обклеена вся кабинка! На некоторых написаны маленькие цитаты, на других какие-то каракули, но большинство из них являются нецензурными ответами на вопросы.
Думаю, я сюда прекрасно впишусь.
— Есть вопросы? — спрашивает Сорайя, возвращая мое внимание к ней.
— Что делать со всеми этими бумагами и стикерами?
— Документы можно подшить в шкафчик рядом с окном. Что касается стикеров… на некоторых есть отличный материал… — голос Сорайи замолкает, когда ее охватывает чувство ностальгии. — Оставьте их, — решает она, отрывая взгляд от разноцветных бумажек. — У меня назначена встреча в полдень, и мой почтовый ящик переполнен электронными письмами, но, если появятся какие-либо вопросы, просто крикните.
— Будет сделано.
Она подмигивает мне и направляется в свой кабинет, но я чувствую себя обязанной еще раз поблагодарить ее за то, что она не уволила меня на месте.
— Сорайя? — зову я. Она останавливается на полпути и смотрит на меня через плечо. — Спасибо, что дали мне шанс. Обещаю, завтра не опоздаю.
На ее губах появляется теплая улыбка.
— Хорошо. Я твердо верю во второй шанс.
Я настоящий фанат своего нового босса.
* * *
Первый час я потратила на то, чтобы разложить скрепки и переклеить стикеры. Мой мобильный постоянно пиликал от звонков и сообщений, которые я игнорировала — все были от моего отца. К этому времени я поняла, что ребята посвятили его в мою новую работу, и он, вероятно, сходит с ума. Не дай бог, принцесса «Восставших из Ада» сделает шаг без сопровождения свиты байкеров. Я чувствовала себя виноватой за то, что скрыла все от отца, но знала, что именно произошло бы, расскажи я ему об этом. Ругер или Ритмо установили бы за мной слежку, одновременно пытаясь получить минет от Пенелопы, и мне бы пришел конец.
Отключив телефон, убираю его в верхний ящик стола и бросаю взгляд на документы, все еще ожидающие заполнения. Наверное, следовало разобраться с ними до того, как я взялась за скрепки. Мое внимание отвлекается от страшной задачи, когда я слышу, как Пенелопа прочищает горло. Поднимаю голову, и девушка подсовывает мне папку и iPad.
— Вижу, вы усердно работаете, — саркастически усмехается она. Эта крошка будет проблемой — я это просто чувствую. — Если вы не против отложить разбор скрепок, то можем ввести вас в систему, — продолжает она, кладя папку и iPad на мой стол. — Нужно заполнить формы для расчета заработной платы и сделать копию вашего водительского удостоверения.
Звонящий телефон прерывает ее тираду, и она отходит, чтобы ответить, оставляя меня с бумагами. Я бегло пролистываю страницы, лезу в карман куртки за водительскими правами, сжимаю рукой пачку штрафов и бросаю их на стол.
Предательский разум возвращается к симпатичному копу с убийственными руками. Очень жаль, что он такой мудак. Его задница хороша, а выразительные глаза и короткие волосы незабываемы. Природа его одарила. Вероятно, я бы даже смирилась с его верой в нелепые итальянские суеверия, но его профессия является большим красным флагом. Мы с копами не играем в джайв, в основном из-за моего папы. И, хотя я готова порвать связи с «Восставшими из Ада», я не собираюсь дразнить отца перепихом на сеновале с мужчиной, у которого есть значок.
