показать не могу.
— Мама… — склоняюсь.
— Я не так это все себе представляла, — вздыхает она.
— Ну, теперь уж как есть, — пожимаю плечами.
— Я даже не думала, что отец так вцепится в эту идею. Просто поделилась с ним своими опасениями на твой счет.
Мужики тактично отходят чуть дальше, тем не менее, грея уши.
— Не знал, что у тебя есть какие-то опасения.
— Ты слишком зациклен на работе. В жизни есть и другие радости. Мне так жаль, что они тебя миновали…
В понимании мамы радость — это семья. Ну… Если она такая, как у них с отцом — это действительно радость, кто ж спорит? Затык в том, что я еще не встретил той женщины, с которой у меня может быть так, как у них. И что-то мне подсказывает, с Фаридой так тоже не будет. Погуглить ее, что ли? То, что у нас до сих пор свадьбы устраивают родители, не отменяет того факта, что мы живем в двадцать первом веке.
— Я счастлив. У меня все хорошо.
— Ты не обижаешься?
— Мам… — закатываю глаза.
— Я хотела как лучше.
— Я знаю. — Мама нежно ведет ладошкой по моей гладковыбритой щеке. Зажмуриваюсь. Наклоняюсь опять. Опять целует в лоб. Я не обижаюсь. Нет. Родители — это святое.
— Ладно, идите уже. Вижу ведь, как не терпится.
— Отец не расстроится?
Мама качает головой. Богатые золотые серьги колышутся. Так, вблизи, конечно, на лице мамы видны тонкие морщинки. У глаз, в уголках губ. Но издали ее запросто можно принять за мою ровесницу. Говорят, мальчики ищут в жене маму, если так, где мне найти такую красавицу? Отцу несказанно повезло. Уходит, обдавая меня знакомым с детства парфюмом.
— Царица, — глядит ей вслед Тоха.
— Слюни, — напоминаю я.
— Да я ж ничего такого!
— Именно поэтому я тебе еще не втащил. Пойдемте уже, пока я окончательно не загнался.
— Дык, пойдем. Мы уже пару часов тебя умыкнуть пытаемся.
— Считайте, вышло.
Идем хищной стаей к выходу. Изредка останавливаемся с кем-нибудь перекинуться парой слов.
— Мар!
Торможу.
— Лала! Ты что здесь делаешь? Мама знает?
— Т-ш-ш. Я просто одним глазочком хотела посмотреть на гостей! Все такие красивые!
Обнимаю сестру. Ей всего двенадцать. После моего рождения мама беременела еще несколько раз, да так и не могла выносить. Лала стала настоящим подарком современной медицины.
— Ты тоже красивая!
— Ага, — закатывает глаза.
— К себе беги, пока тебя родители не спалили.
— Ладно. С днем рождения, братик! Антон, Назар, Арсений… кланяется каждому, проходя мимо моих друзей. Антон делает ей «сливку», но заметив мой взгляд, одергивает руку. Машу, мол, норм. Она ж ребенок, не девушка. И уже беспрепятственно выходим на улицу. Жарко. Смрадно. Раскаленный асфальт, выхлопные газы — все прелести мегаполиса.
— Ну что, в клуб?
— Только недолго. Ты же слышал, мне завтра тащиться в Беляево.
— Не. Не слышал. А что там?
— Какой-то пикет против сноса очередной заброшки.
— Забей. Постоят — разойдутся. У вас все уже на мази, как я понимаю?
— Все разрешения имеются.
— Ну, так вот. Забей — говорю ж. Давай лучше как следует оторвемся. У тебя это, может, последний шанс.
— Не напоминай, — закрываю глаза.
Мужики нервно ржут. Заталкиваемся в машину. Открывается бар. Я пью редко и обычно немного, но тут сам бог велел. Хочется расслабиться. Не так, чтобы потерять контроль, но чтобы не думать о предстоящем. Мужики болтают, не затыкаясь, видимся редко, бизнес отнимает кучу времени. Болтовня отвлекает. В клубе какие-то девочки, все хорошо. Можно даже уехать с одной из них. Вон та, темненькая, ничего… Но все-таки не настолько хороша, чтобы я предпочел ее, а не сон. Вымотался я в последние месяцы просто невозможно. Сжег себя, стараясь угодить отцу. Еще и собственный проект начал, из которого непонятно что выгорит. Говорить о нем, нет? Попытаться самому выстроить? Как-то тесно мне было, свои амбиции душили, вот и начал. А тут вроде как, наконец, отец решил полностью мне довериться. Теперь хоть разорвись.
Нет. Спа-а-ать. Извини, девочка. Прощаемся. Еду домой. Снимаю костюм, аккуратно развешиваю, пусть ему прямая дорога в химчистку, и можно было не утруждаться, привычка к порядку дает о себе знать. Проваливаюсь в сон, едва голова касается подушки. Кажется, только уснул, как телефон будит.
— Чего? — не глядя на номер.
— Марат Маратыч, у нас ЧП.
Встаю резко, так что в голове кружится.
— Что за ЧП?
Оказывается, идиоты в Беляево решили нагнать техники, несмотря на протест. Люди решили, что заброшку тут же сносить начнут. Завязалась потасовка с местными активистами. Несколько пострадавших в больнице.
— … а там какие-то девахи понаехали и…
— Так, стоп. Какие девахи?
— Блогерши недоделанные. Экоактивистки долбаные. В общем, такой подняли шум, что мы во всех новостях.
— Слишком много нелестных прилагательных, — одергиваю я и тут же добавляю: — Каким боком экоактивистки к стройке? Там же никаких заповедников нет. — Встаю, шлепаю в кухню. Без чашки кофе мне это не переварить. — Может, от конкурентов подгон, Миш? Что СБ?
— Да роют, что… Вроде как стихийно все получилось. Но лучше перебдеть.
— Это точно. А пострадавшие? Там насколько серьезно?
— Не-не, тут не переживайте, до жести не дошло.
— Все равно. Помощь, деньги на лечение… Это организуй.
— Так не мы же их под бульдозер толкали, Марат Маратыч.
— Не мы. Но мы виноваты в том, что до такого вообще дошло. Приеду — будем разбираться, как так вышло. Да и вообще. Не обеднеем. Закрыли разговор.
— Да мы тут сами можем…
— Вижу я, как можете, — хмыкаю.
— Марат Маратыч…
— Я туда все равно собирался сегодня.
— Вас лучше не светить. СБ опасается, как бы чего не вышло.
— Я по-тихому приеду. Рожа моя в прессе не особо мелькала. Никто ничего не поймет.
— Но Марату Арзасовичу…
— Отец поручил этот проект мне, — цежу. — Сейчас подъеду, посмотрю, что там за блогерши, с которыми мои люди не могут справиться.
Афина
— Ой, девочки! Ой, красавицы. Даже не знаю, как тебя за них благодарить, Афинушка!
Я лежу на древнем гамаке, щурясь от яркого солнца, что проникает даже сквозь густую крону раскинувшейся над головой ивы. Травинка в зубах — не очень хорошая замена сигарете, но я решила покончить со всеми вредными привычками. Да и дети вокруг…
— Перестань, Сергеевна. Ты тоже, вон, глянь, сколько народу нагнала.
Приподнимаюсь. Мышцы на животе напрягаются. Окидываю себя придирчивым взглядом. М-да. Довела я себя, конечно… Надо есть. Надо спать! Надо себя любить, — повторяю заученную наизусть мантру.
— Да что мои? Они даже при желании не
