Затем разворачивается на месте и идет через кухню к гостевой комнате дальше по коридору.
Я слышу, как хлопает дверь, и улыбаюсь.
Потом достаю из ящика пластиковый пакет на молнии, засовываю в него руку, беру ею стакан с виски, выливаю содержимое в раковину и, насвистывая, направляюсь в свой кабинет, чтобы выяснить, кто же на самом деле моя прекрасная воровка.
* * *
— Ты меня разыгрываешь.
— Нет.
— Иди ты, Киллиан. Хватит шутить!
— Вовсе нет, Деклан. Я говорю тебе правду.
— Да ладно?
— Ага. Отпечатки пальцев не лгут.
На другом конце провода на мгновение воцаряется тишина, затем я слышу низкий смешок.
— Вау, просто вау. Каковы шансы?
— Примерно семь миллиардов к одному.
— Господи Иисусе. Дочь Антонио Моретти? — Снова смешок. — Настоящий пиздец.
— Ты признал это вслух? — сухо замечаю я.
— И каков же твой следующий шаг?
— Хороший вопрос.
Я смотрю отчет ФБР на экране компьютера. Шок только недавно притупился до более управляемого изумления.
Не каждый день я обнаруживаю, что самая интересная и привлекательная женщина, которую я когда-либо встречал — это не кто иная, как единственный ребенок главы печально известной нью-йоркской итальянской преступной семьи.
Дочь настолько злобного мужчины, что его дыхание, вероятно, ядовито.
Мужчины, который, к сожалению, уже довольно давно пытается меня убить.
— Ты думаешь, он это все спланировал?
Деклан имеет в виду кражу подгузников.
— Нет. Я не могу найти никаких свидетельств контакта между ней и ее отцом.
Я не добавляю, что ее мать погибла при взрыве заминированного автомобиля, когда Джулия была ребенком. Кажется мне, что она не особо хотела бы, чтобы я об этом распространялся. Я также не рассказываю о ее годах на домашнем обучении или чрезвычайно закрытом образе жизни, прежде чем в тринадцать лет ее отправили в Вермонтскую школу-интернат для ультра-богатых детей. Похоже, тогда в ней проснулась бунтарка, потому что, покинув отцовский дом, она начала попадать в неприятности.
Сразу после окончания школы в восемнадцать лет ее арестовали за кражу в магазине. Обвинения были сняты — папино влияние, без всякого сомнения, — вот только кто-то в папочкиной службе безопасности забыл стереть ее отпечатки пальцев из полицейской базы данных.
Ошибка, которую я бы никогда не совершил, зато их промах помог мне.
После ареста нет ничего в досье ФБР. Ни ее фальшивой фамилии, ни какого-либо известного адреса. В Интерполе и в АНБ тоже, а они знают всех. Следовательно, она отлично заметала следы.
Следовательно, она впечатляет меня все больше и больше.
— Аха. Почему тогда именно у тебя они украли подгузники?
Мои губы растягиваются в улыбке.
— Судя по всему, она с приятельницами воруют только у плохих парней. Так или иначе, я оказался в их списке.
— Это все объясняет, — выдает Деклан после минутного молчания.
— Что?
— Почему она тебе нравится.
— Я не понимаю.
— Она — благодетельница. Твой криптонит.
— С чего, мать твою, ты это взял? Ты не видел меня с женщиной с тех пор, как я заменил Лиама.
— Он и сказал мне.
Я стискиваю зубы. Сейчас должно быть интересно. Досадно, но интересно.
— Что именно он сказал?
— Что единственный раз в жизни ты ослабил бдительность из-за женщины, которая была так влюблена в мужчину, что отдала жизнь во имя его спасения.
— Не отдавала она жизнь, — ворчу я сквозь стиснутые зубы. — И спас его я.
Я не вижу Деклана, но знаю, что сейчас он выпускает кольца дыма и пренебрежительно размахивает рукой в воздухе.
— Детали, детали. Суть в том, что она была благодетельницей. Самоотверженной. Щедрой. Как и эта девчонка.
— Она воровка.
— Воровка-филантроп, — самодовольно поправляет он. — Забирает у плохих парней и жертвует краденное на благотворительность. Если это не определение благодетеля, то я не знаю, что это такое.
Когда я слишком долго молчу, Деклан говорит:
— Я знаю, что ты сидишь там и пытаешься придумать, как бы со мной поспорить, вот только проблема в том, что ты сам понимаешь, что я прав.
— На самом деле я представлял себе твою медленную и мучительную смерть от отравления.
— Пфф. Яд — оружие женщины. Ты просто пустишь мне пулю в лоб.
— Заманчивая мысль. Я сейчас вешаю трубку.
— Не забыл ли ты случайно сказать, как рад, что я пережил нашу маленькую стычку с сербами?
— Я в восторге, — невозмутимо отвечаю я и нажимаю пальцем на кнопку отбоя.
Он перезванивает мне через пять секунд.
— Мне тут набрал приятель из департамента. Федералы сейчас на месте преступления.
— Отлично. Пусть сообщат все, что у них есть.
— Есть, есть, капитан, — имитируя пиратский акцент, выпаливает Деклан.
— Деклан?
— Хм?
— Никогда больше так не говори.
— Тебе не нравится? Это морской термин Британского Королевского флота, означающий «Да, я сделаю, как вы прикажете». В отличие от общепринятого «так точно» в ответ на приказ, который не подразумевает безоговорочного подчинения. Потому что, знаете ли, военные очень любят повиновение.
— Мне ли не знать. Я служил в армии.
Его тон становится задумчивым.
— Точно. Всегда забываю. Наверное, потому что не могу представить, как ты получаешь приказы от кого бы то ни было. Держу пари, тебя постоянно наказывали, верно?
— Надо было пристрелить тебя сразу, — бормочу я и снова вешаю трубку.
Несколько долгих мгновений я просто сижу и думаю. Когда у меня начинает урчать в животе, я понимаю, что уже несколько часов ничего не ел. Я направляюсь на кухню, чтобы перекусить, но останавливаюсь в гостиной, прислушиваясь.
