быть томным.
— Герман!
Со стороны входа, чуть ли не спотыкаясь, бежала Настя и счастливо улыбалась. Герман закаменел лицом, а я, склонившись к мужу, тихо прошипела:
— И когда же ты, кобель, признаешься, что трахаешь ее?
Герман напрягся.
Но только на секунду.
А потом сделал лицо кирпичом и в тон мне отозвался тихо, колыхнув своим дыханием мои волосы:
— Родная, трахаю я только тебя, успокойся…
У меня внутри все взметнулось. Тарелка качнулась на столе, и Герман в момент перехватил меня за запястье.
Предатель.
Настя подлетела к столу и стала рассказывать, что она здесь с подружками и подошла поздороваться. Герман со спокойной улыбкой слушал ее, а потом представил Ольховского. Мирон в это время снова разбросал по полу приборы и знакомство явно не задалось. Настя пристально вглядывалась в мое закаменевшее лицо, но я сидела и никак не реагировала. Это последнее: выяснять отношения за мужчину.
Спустя десять минут Герман с нажимом повторил, что мы уже уезжаем, и Настя наконец-то свалила. А потом мы реально стали собираться.
Мы с Мироном приехали в город на такси, поэтому всей семьей прошли к машине Германа. У меня руки чесались. Я вся была одним свернутым комком нервов. Герман, словно чувствуя мое состояние, даже не бесил, чем раздражал ещё сильнее.
Как только за нашими спинами закрылась дверь дома, я бросила на пуфик сумку, Мирон убежал в детскую с криками, что он будет играть в планшет, а Герман повернулся ко мне.
— И что это было? — спокойно спросил муж и засунул руки в карманы. Качнулся с пятки на носок.
— Не ври. Вот только не ври… — произнесла я нервно. — Скажи уже, что ты с ней спишь и мы спокойно разведемся.
— Я сплю только с тобой… — протянул Герман и приблизился по мне. Я отошла в сторону и бросила:
— Это же с ней переписка? Да?
Герман тяжело вздохнул и поднял лицо к потолку.
— Крис мне кажется тебе экстренно необходимо меня застать на бабе иначе дело последних нескольких недель будет испорчено, — признался тяжело Герман и попытался снова приблизиться ко мне.
— Я просто устала быть идиоткой, Гер, — сказала и ушла к Мирону.
Ночью Герман не спал. Я слышала как он ходил по дому и гремел посудой.
Я тоже не спала. Меня всю трясло от страха, паники и приближения неизбежного.
Утром Герман уехал на работу раньше обычного. Я стояла у окна спальни, наблюдала, как покрытая влажными бороздками от тумана машина выехала за ворота, а потом пошла собирать вещи.
Мирон капризничал.
— Я не поеду к ба… — пыхтел он в подушки.
— Но она тебя ждёт. Она тебя сильно любит и хочет увидеть… — на грани терпения говорила я, стараясь стянуть с сына пижамные штаны.
— А папа? А выходные? А батутный парк? — сыпал вопросами Мирон, и у меня сердце кровью обливалось. — Папа сказал, что в выходные мы пойдём прыгать на батутах. А тебе купим подарок.
— Так вы об этом утром говорили? — спросила я нервно, и Мирон кивнул. Я тяжело вздохнула и вытащила из ящика штаны. — А давай до выходных? А потом с бабулей вместе вас привезу обратно?
Мирон скуксился и нехотя слез с кровати, протопал босыми ногами в коридор и в ванной зашумела вода.
Я врала сыну. Не будет никаких выходных, не будет батутного парка и никаких подарков. Будет грязный скандал, и чтобы Мирон его не видел лучше ему уехать.
Дача у мамы была в шестидесяти километрах от нас. Это час с небольшим на машине. Я ехала медленно из-за мелкого дождя, и Мирон в итоге задремал. А уже у мамы под панически заломленные руки я разгрузила машину с вещами и отдала ей наличные деньги. Пусть лучше у нее побудут.
— Кристина, что ты творишь… что ты делаешь? — вздыхала мама, ходя за мной по пятам.
— Мам, давай без этого. Я тебе просто привезла Мирона… — нервно обрубила я.
— Да куда ты одна с ребёнком? Да тебе же на Германа молиться надо… — не могла успокоиться мать, ещё не зная ни про беременность, ни про причины развода, о котором пришлось рассказать, потому что ну машина забитая вещами это как-то более чем подозрительно.
— Мам, ты присмотришь за Мироном пока мы с Германом обсудим развод? — спросила я нервно, понимая, что придётся вернуться домой, потому что в противном случае разговор о разводе будет проходить у родителей в доме, рядом с моим сыном, которому я до последнего не хотела бы говорить о таком. В конце концов это мы разводимся, а у Мирона остаются оба родителя, но думаю, что в моменте Герман просто меня не услышит, поэтому через час я уехала домой.
Лучше я одна скажу Герману о разводе чем буду и дальше нервно дёргаться. Я больше не могу. Вообще никак.
Я приехала к Герману на работу. По дурацкой привычке встала сбоку здания и сходила за кофе. Сидела и тянула его маленькими глотками в машине. На коленях жгли огнем бумаги о разводе. Сразу покажу их Герману.
По лобовому стеклу застучали капли дождя. Я поджала губы и развернулась назад, нашла зонтик, а когда вновь посмотрела в окно, увидела переходившего дорогу Германа, который садился в машину.
Куда он собрался?
Я медленно вытащила телефон и набрала мужа:
— Ты в офисе? — коротко спросила я, наблюдая как Гер принял вызов и тут же залез в машину.
— Да, а что случилось? — отозвался он.
— Заехать хочу, кое-что тебе показать и предложить… — произнесла я медленно, а стаканчик в руках задрожал.
— Я сейчас немного занят, давай через пару часов и может сразу пообедаем? — машина тронулась и перестроилась в ряд. Я отставила кофе и завела авто.
— Может быть. Где? — я зажала телефон ухом и как заколдованная выехала из переулка. Пристроилась за синим седаном.
— В Провансе? — спросил Герман, и его машина первая стартанула на светофоре. Я чуть не уронила мобильный, но успела коротко бросить:
— Хорошо.
Возможно я накручивала себя. Но судя по тому, как Герман вечно уходил от темы своей измены, я понимала, что железным доказательством будет только то, что я реально поймаю его на этой Насте. Дождь не добавлял видимости и дворники работали без отдыха. А машина мужа тем временем съехала с проспекта и повернула к новому жилому комплексу.
У меня на глаза набежали слёзы.
Я мучалась по поводу беременности. Я не знала, что делать. А он ехал к своей любовнице.
Герман припарковался возле детской площадки
