потом вы мне объясните, почему моя будущая сноха свисает из окна, в юбке как у макаки из фильма моего детства.
– Я хотела помыть стекло,– тупо соврала я, чувствуя, что больше ни секунды не смогу удерживать свое тело. Пальцы сами разжались. Полет не долгим был – этаж то первый, хоть и высокий. Я второй раз за день оказалась в объятиях чертова дефлоратора. Это становится традицией. Очень плохой традицией.
– У нас есть прислуга для этих целей,– он одернул на мне задравшуюся дурацкую юбку. Интересно, как сделать так, чтобы провалиться под землю?
– Тогда скажите прислуге, пусть выстирает вам рубашку. Она вся в помаде,– черт, он же у женщины был. И пахнет чужими духами. Дорогой аромат. Господи, я почувствовала как на глаза наворачиваются слезы. Проклятые гормоны, они творят с моими эмоциями странные вещи. Ну какая мне разница, где был этот подонок? – И в фильме были не макаки, а шимпанзе. И…
– А что это вы тут делаете? Папуля, приятно видеть, что ты развлекаешь мою невесту, пока твой сын батрачит на благо семьи.
Роман, появившийся словно фантастический телепорт, выглядел довольным. Сегодня на его лице не было злости, хотя глаза так и остались ледяными. Я втянула воздух ноздрями и почувствовала запах алкоголя и сигарет. Тошнота тут же стала едкой и нестерпимой.
– Ты где был со вчерашнего дня?– потеряв ко мне интерес спросил Муромцев. Я наконец-то смогла существовать в пространстве, когда он отступил и выпустил меня из плена своих проклятых глаз.– И почему я должен развлекать твою беременную невесту?
– Работал, папочка. Так ты, кажется, мне велел? – нехорошо сузил глаза мой женишок.– В отличие от тебя. Ты в офисе не появился. А потом поил бурбоном челядь. Должен же я был отметить восхитительное восхождение на олимп. Из кресла менеджера в небожители. Плохо ты содержишь крепостных, дорогой родитель. Они бурбона не пивали, и белуги холодного копчения не ядали.
– И кроме того, Рома вчера вечером звонил. Что плохого в его общении с коллегами? Надо быть ближе к народу, – господи, ну я то куда лезу? Как тот медведь, который не умел читать, но в лоб копытом получил. Зачем? Эти двое и без меня бы разобрались. Так почему мне так страшно. Кажется, что сейчас разверзнутся хляби небесные и Муромцевы начнут метать друг в друга молнии. А получу, как всегда, я.
– Отпросился, значит,– ухмыльнулся Виктор Романович. – Зря ты его отпускаешь. Твоего суженого надо держать на коротком поводке в строгом ошейнике.
– Машуля, спасибо, мой папа не понимает, что защищать того кого любишь, почетно и не стывдно, – ощерился Роман, и от этой его улыбки у меня нехорошо скрутило живот. – Кстати, завтра мы едем на УЗИ. Привезем тебе, папуля, первый снимок будущего Муромцева.
– Рома, мы же решили… Рано нам еще ребенка, – простонала я, выбирая между желанием упасть в обморок или сразу подохнуть. Прямо на изумрудной лужайке, красиво вывалив язык. Что он еще задумал? Какие кары?
– Я передумал, детка. Я вдруг понял, что страшно хочу стать отцом наследника папочкиной империи. Ты же помнишь, что обещал твой дорогой свекор? – усмехнулся жених. А я поняла, что теперь точно попала в такую ловушку, что если из нее выберусь, то не досчитаюсь существенной части себя.
–Я поеду с вами,– тоном не терпящим возражений выплюнул Виктор Романович.
Роман выиграл. Восторг пьянил похлеще наркотика, судя по нервному блеску в его глазах. Марк, прищурившись, смотрел на мажора. И на его губах змеилась улыбка. Все шло по плану. Глупый самоуверенный придурок увязал, словно тупоносый ботинок в болотной жиже.
– Ну что, братишка, по долгам заплатишь? – заранее зная ответ, спросил владелец клуба у сына миллиардера.
– Марк. Завтра ставки выше будут. Сниму банк и все отдам,– самоуверенно пообещал Роман, выстраивая на столешнице дорожку из белого порошка. Марк ухмыльнулся, глядя на нервное подрагивание рук «друга». Парень летит под откос стремительнее паровоза.
– А если нет? Фортуна – дама капризная. И завязывал бы ты с дурью, скоро сторчишься в край. А ты у нас почти отец семейства, – хохотнул искуситель. Нет, жалости к богатенькому ублюдку он не испытывал, равно как и сострадания. За что жалеть парня, родившегося с золотой ложкой во рту? Марку же пришлось лезть к достатку самостоятельно, не гнушаясь ничем. Лишь бы выбраться из беспросвета городской унылой окраины. Ему нравилось наблюдать за тем, как быстро самоуверенный мажор превращается в барана на поводке. Но и человек – растение его боссу не был нужен. Как бы не передавить.– Шел бы ты Рома под бочок к невесте. Папу не дразнил бы. И еще, я бы на твоем месте ребеночка то принял. Отберешь у дуры младенца, получишь все. А если пойдет что – то не по плану, просто сделаешь тест ДНК, докажешь что этот выродок чужой и снова в шоколаде будешь.
– Я спрашивал твоего совета? – приподнял бровь мажор, уставившись на Марка совсем незатуманенным взглядом. Сейчас он стал очень похож на своего отца – хищного, хитрого и умного. Марк поежился, как от мороза. Неприятное чувство. – Эта мразь меня раздражает. А еще … Впрочем, это просто дурацкие домыслы и предчувствия.
– Ну и забей,– наигранно хмыкнул Марк. Но что – то в слове «еще» его кольнуло. А он привык доверять интуиции.– Так что, ты все же решил продолжить игру?
– Естественно. Завтра мы идем на УЗИ с моей будущей женушкой. А потом я тут. И приготовь деньги, Марк, я в хорошей форме. Эти твои «серьезные люди» лохи. Банк наш будет.
*****
Роман вдохнул воздух, кажущийся после кондиционированной прохлады клуба, раскаленным. После бессонной ночи голова казалась чугунной. Он с трудом дошел до машины, которую отец у него не потрудился отнять, обвалился в водительское кресло. Черт, домой ехать он не хотел.Там гребаная девка, которую он ненавидит. Сам не знает почему, но каким то шестым чувством он чувствовал исходящую от нее опасность своему благополучию. А еще, ему казалось, что он уже видел где – то эту убогую толстуху с глазами чертова трогательного олененка.
– Девушка с глазами дикой серны. Мерзкая сука,– хмыкнул Роман, резко стартуя с места. Скорость его всегда успокаивала и давала чувство свободы. – Значит, ребенок? Что ж…
Мария
– Я не вижу беременности, хотя судя по результатам анализов она должна быть, – женщина – врач кинула мне на живот одноразовую салфетку, и я судорожно начала счищать с кожи противный липкий гель. Если бы можно было, я
