рот, медленно, словно испытывая меня, спускает ладонь с талии на мою ягодицу и крепко сжимает ее.
Семь.
Стук моего сердца настолько громкий, что я не удивлюсь, если его слышит весь зал. Я знаю, что в моей власти прекратить все это, но я не прекращаю, лишь склоняю голову, чтобы спрятаться от пронзительного черно-синего взгляда.
Шесть.
Неровный стук чужого сердца рядом со мной вызывает дрожь, которая волнами расходится по телу. А манящее тепло и пикантный запах заставляют закипать кровь.
Пять.
Дыхание Благова со свистом вырывается из его груди. Я чувствую его на своей щеке, на шее, возле уха. Где-то на задворках сознания теплится мысль, что он – бабник и наглец, но мой рассудок отказывается ее воспринимать. Я чувствую, что устала сопротивляться. Как-то так вышло, что ситуация уже не кажется мне неправильной, непристойной.
Четыре.
Его ладонь ложится мне на затылок, бесцеремонно сминая волосы. Земля качается у меня под ногами. Все, что я могу, – прикрыть глаза, чтобы сохранить те крупицы здравого смысла, которые еще остались.
Три.
Я нерешительно кладу ладони на крепкую мужскую грудь и сжимаю пальцами шелк белоснежной сорочки.
Два.
Мои руки скользят выше – к шее, потом путаются в жестких волосах на затылке. Я знаю, что этот жест означает мою полную капитуляцию. Даниил знает тоже.
Один.
Я мечтаю, жажду ощутить вкус его губ. От нетерпения встаю на носочки, но другие руки сжимаются на моем теле, выдергивая из крепких объятий, а знакомые губы впиваются в рот жгучим поцелуем.
Перезвон курантов врывается в мой мозг, рассеивая чувственный дурман.
– С Новым годом, малыш, – слышу я хриплый голос Сашки. – Я чуть не опоздал.
Утыкаюсь пылающим лбом в его грудь, но перед этим бросаю взгляд в сторону.
– С Новым годом, – шепчу тихо, не в состоянии оторваться от обескураженного лица Благова с выступающими от напряжения скулами и дикими глазами.
Упираюсь руками в холодный мрамор раковины и невидящим взглядом смотрю на мощную струю воды, льющуюся из открытого крана. От сильнейшего эмоционального напряжения грудь скована тупой болью. Дыхание частое и судорожное. Кровь пульсирует в висках.
Смачиваю ладони и протираю ими лицо и шею. Макияж? Плевать. Мне нужна шоковая терапия, чтобы отойти от случившегося.
Поднимаю голову и гипнотизирую взглядом собственное лицо в зеркале. Кожа бледная, лишь на щеках алеют два розовых пятна, глаза безумные, грудь тяжело вздымается, будто я страдаю тяжелой формой астмы.
Не узнаю себя. Внешне я почти не изменилась, но внутри все мне чуждо.
Как я могла настолько утратить контроль над собой, зная, что вокруг люди, что где-то рядом мой парень? Не верю, что развратной девицей, десять минут назад на виду у всех жмущейся к чужому мужчине, была я. Просто не верю.
Если бы я только могла повернуть время вспять. Отмотать все даже не на час – на неделю назад. Никогда не приезжать в Сочи. Остаться в Москве. Еще немного побыть маленькой. Встретить Новый год с родителями, а первого января по давно заведенной традиции пойти с Сашкой на каток. Смеяться. Веселиться. Быть уверенной в себе. Оставаться верной своим принципам. Не ставить под сомнение все, во что я верила раньше.
Я вздрагиваю, когда дверь в женский туалет, ставший моим убежищем, открывается. На пороге стоит Ленка. На ее лице я могу прочесть «я же говорила», но она не произносит этих слов. Уже за это я ей благодарна.
– Эй, ты как? – тихий голос подруги выражает неподдельное участие и, возможно, любопытство.
Смотрю на нее и не знаю, что ответить. Мое лицо пылает. Все тело горит. И я в жизни не испытывала такого жгучего стыда за свое собственное поведение.
Ленка поджимает губы, достает из контейнера несколько салфеток и подходит ко мне. Одной рукой берет меня за подбородок, другой промокает мокрые щеки и стирает отпечатки туши под глазами. От ее заботы меня начинает бить мелкая дрожь, а к глазам подступают слезы.
– Брось! – одергивает меня подруга. – Все живы и здоровы. А с этими двумя ты как-нибудь разберешься.
– Ты видела? – сипло спрашиваю я.
Ленка молчит, делает вид, что полностью поглощена приведением в норму моего макияжа, но ответ и не нужен – все читается в ее глазах.
– Все видели, – упавшим голосом подытоживаю я.
– Не драматизируй, – советует она. – Не все. Но кое-кто видел.
– Я чувствую себя дешевой шлюхой, – признаюсь тихо. – Как я после этого буду смотреть людям в глаза?
– Не гони, Мира. Ты никому не обязана ничего объяснять, – твердо заявляет Лена. – Все случившееся – это ваши личные дела. И прекрати подгонять произошедшее под свои идеальные представления о жизни и отношениях. Поверь, люди в нашей компании вытворяли дела похлеще твоего невинного флирта с Благовым.
– Невинного? – недоверчиво переспрашиваю я.
– Именно невинного, – настаивает она. – Я хорошо понимаю, что для тебя наступил конец света и ты готова заклеймить себя позором, но посмотри на ситуацию со стороны – вы даже не поцеловались.
– Мы бы сделали это, если бы Саша не пришел, – шепчу я.
– Но он пришел. Ничего не случилось. Так что давай бери себя в руки, и пошли. В конце концов, сегодня Новый год.
– Я не могу.
– Еще как можешь! Сидеть тут и оплакивать поруганную честь я тебе все равно не позволю, – с иронией произносит подруга.
– Что я скажу Саше? – задаю я ей вопрос, ответ на который ищу битые десять минут.
– А он требовал объяснений? – брови подруги взлетают вверх.
Я мотаю головой. Нет, он ничего не требовал, но я просто не предоставила ему такой возможности. После того как он вырвал меня из объятий Благова и поцеловал, я пребывала в состоянии аффекта. В голове был такой сумбур – я не представляла, как себя вести и что говорить, поэтому сделала единственное, на что была способна в этой ситуации, – сбежала. Пробормотав невразумительную чушь про туалет, я спряталась тут. И пока не планирую выходить.
– Послушай, – увещевает Ленка, видя, что я не двигаюсь с места. – Вы же с Даней были знакомы раньше? Объясни Саше, что вы друзья, что это было просто дружеское поздравление.
– Это было похоже на дружеское поздравление? – с глупой надеждой спрашиваю я.
Подруга поджимает губы.
– Для меня нет, – честно отвечает она, и, несмотря на разочарование, я вновь чувствую к ней бесконечную благодарность за то, что она мне не врет, даже в ситуации, когда ложь для меня – как спасение. – Но просто я очень хорошо тебя знаю, Мира. Я тебе
