со мной случившееся приводит меня в смятение, но я все же шепчу: – Давай дам тебе таблетку.
– Мне не нужна таблетка, – грубо обрывает меня Сашка. – Перестань разыгрывать из себя мать Терезу.
Ошарашенная этой отповедью, я замираю посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Мне хочется подойти и обнять своего парня, сделать все, чтобы вновь почувствовать спокойствие и уверенность, которые он всегда в меня вселял. Но меня останавливает чувство вины и новое незнакомое выражение на его лице. Что это? Неприязнь? Разочарование? Презрение? Может быть, все вместе?
Я понимаю, что этот разговор нельзя откладывать на завтра. С каждой минутой трещина между нами становится все глубже, и только в моих силах прекратить дальнейшее разрушение. Мне сложно подобрать слова, я робею под тяжелым взглядом Саши, но помню, как мама говорила, что в критической ситуации нет ничего лучше правды.
– Саш, я и Благов… – Я вздыхаю, подбирая нужные слова. – Это совсем не то, что тебе показалось.
– А что мне показалось? – спрашивает он предельно спокойно, но, заглянув ему в глаза, я вижу в них бушующую ярость. – Он хотел поцеловать тебя, и я что-то не заметил, чтобы ты была против. Все правильно?
– Да, то есть нет! – Я окончательно теряюсь. – Саш, послушай…
– Это беспредметный разговор, Мира. То, что этот парень положил на тебя глаз, для меня давно не секрет, – говорит он с холодной усмешкой. – Ты красивая и очаровательная – мало кто устоит. Чего я никак не ожидал – это того, с какой легкостью ты поддашься ему.
– Я хочу объяснить тебе…
– А что тут объяснять? К счастью, я успел вовремя, – его взгляд прожигает меня насквозь, а саркастический тон отзывается в душе мучительной болью. – Или нет?
– Саш, не говори со мной так, – прошу тихо, в попытке сдержать слезы.
– Как? – Его тон жесткий и язвительный.
– Словно я преступница. Это не так. Между нами ничего не было. Да, он проявлял интерес, но я не шла у него на поводу, честное слово. Я не знаю, как так получилось…
– Я скажу тебе, как это получилось! – перебивает он холодно. – Этот смазливый пижон с сомнительной репутацией вскружил тебе голову, и ты тут же забыла обо мне и…
– Это неправда! – выкрикиваю я.
– Неправда? – переспрашивает он, скептически приподнимая брови. – Я не слепой.
– Я никогда не забывала о тебе, – шепчу я, часто моргая, чтобы не дать слезам пролиться.
Саша быстро сокращает расстояние, разделяющее нас, и хватает меня за плечи.
– Не лги мне, Мира, – шипит он. – И не думай, что я не видел выражения твоих глаз за мгновение до того, как вырвал тебя из его объятий! Ты хотела его!
Я отчаянно мотаю головой.
– Ты знаешь, что это правда! – напирает он. – Пока меня не было…
– Тебя не было! – теперь моя очередь перебивать. – Вот именно. Тебя не было. Что такого важного можно было обсуждать с отчимом за две минуты до Нового года? Это было важнее, чем то, что я как дура в одиночестве жду тебя под елкой?
– Это не имеет отношения к разговору, – говорит он и, выпустив меня из стальной хватки, ерошит пальцами волосы.
– Почему, Саш? Почему не имеет? Объясни мне.
Несколько секунд он молчит, а потом спокойно говорит:
– Есть шанс, что до окончания сезона я уеду в Штаты. Команда из Колорадо заинтересована.
Этого я никак не ожидаю и сначала даже не понимаю, о чем он.
– Штаты? – переспрашиваю я. В голове вихрем проносятся мысли о том, что он уедет играть в Америку и нас будет разделять океан. – Ты говорил, что без драфта это нереально…
– Это еще не точно.
– А как же мы? – спрашиваю я.
– Мы обсудим это, когда или если возникнет такая необходимость. Сейчас я вовсе не уверен, что ты будешь скучать.
– Саш, – шепчу я, протягивая руку, чтобы коснуться его лица. – Не говори так.
– Я всегда считал, что могу доверять тебе, Мира, – говорит он уже спокойнее, так что я различаю в его голосе нотку горечи.
Его слова камнем ложатся мне на сердце. Подтекст последней фразы очевиден – больше он мне не доверяет.
Я мечтаю переубедить его. Сказать, что он не прав в отношении меня и Благова. Что все совсем не так, как он подумал. Но я не могу. Я больше не знаю, что хорошо, а что плохо. Я не могу понять, где правда, а где игра воображения. Я запуталась.
– Я не хотела, чтобы все получилось так, – говорю я.
– Я знаю, – отвечает Саша. – Я знаю.
Это его «знаю» окончательно добивает меня. Я оказываюсь на грани истерики, не могу оставаться равнодушной.
– Саш, я обещаю, что больше не увижусь с ним, – срываюсь с места и обхватываю его за талию. – Все будет по-старому. Только ты и я.
– Сейчас не нужно ничего обещать. Иди спать, Мира, – Саша высвобождается из моих объятий и отворачивается.
Он скрывается в ванной, а я стою и смотрю в закрытую дверь. До этого я держалась как могла, а теперь слезы наконец прорывают плотину. Я ощущаю, как они тонкими ручейками стекают по щекам и капают на шелк платья.
* * *
После этого разговора в наши отношения приходит что-то новое. Что-то, чего не было никогда: сдержанность, скованность, холодная учтивость. Я начала думать, что лучшее для нас – вернуться в Москву и попытаться начать все заново. Несколько раз я порывалась сказать об этом Саше, но так и не смогла.
Несмотря на то что мы много времени проводили вдвоем, наше общение было сведено к минимуму. Мы вместе ели, пару раз катались в горах. Все остальное время Саша сидел возле телевизора или тыкал в телефон.
Благова я избегала. Избегала всеми силами. Тогда, в новогоднюю ночь, между нами упали разделительные барьеры, а я так и не смогла построить новые. Поэтому встречаться с ним было непозволительно. Я не могла позволить ему и себе испортить свою жизнь еще больше. Но главное – испортить жизнь другого, родного мне человека.
Я приняла правила игры и не пыталась вытянуть Сашу на прогулку, в клуб или СПА. Мимо ресепшена я пробегала, не глядя по сторонам, опасаясь наткнуться на волнующий взгляд синих глаз, как это было в день приезда. Но один раз за завтраком мне все же не удалось избежать встречи.
Я тогда запрещала себе смотреть на Даниила, но несколько раз забывалась. И когда я видела его, даже не глядела в его лицо, а просто наблюдала за тем, как он жестикулирует или вытягивает ноги под столом, словно
