танца. Всадники похожи на смерчи, за ними поднимаются клубы пыли и грязи.
Низкий голос Чарли раздается у меня за спиной.
― Давай, ― говорит он, протягивая мне бутылку воды и приглашая пройти вперед.
Я улыбаюсь. Похоже, мое молчание будет вознаграждено.
Мы выходим на солнечный свет и направляемся к загону. Звук копыт гулко разносится по траве, вибрация пронзает меня насквозь. Когда мы подходим ближе, я замечаю, что это Уайетт и Фэллон.
На этот раз я задаю вопрос.
― Что они делают?
― Тренируются. ― На суровом лице Чарли появляется легкая улыбка. ― Фэллон ― чемпион по скачкам вокруг бочек. Она берет уроки у Уайетта, когда не хочет его убить. ― Он показывает пальцем. ― Видишь? Она должна его слушать, но она его перебивает.
Лошади издают радостное ржание. Я смотрю на их массивные мышцы, переливающиеся на ярком летнем солнце. В клубах пыли мелькают рыжие и каштановые пятна.
― Не забывай, ковбойша, я все еще могу обогнать тебя на целую милю, ― восклицает Уайетт.
― Ха, ― усмехается Фэллон, когда они проносятся мимо нас. Ее смех похож на нож, острый и режущий.
― Она достаточно хороша, чтобы надрать ему задницу. ― Чарли усмехается и подходит к забору. ― Черт, ― говорит он себе под нос. ― Эта девчонка умеет летать.
Я бросаю быстрый взгляд в его сторону. Костяшки его пальцев побелели, так сильно он сжал ограждение, но на его лице светится гордость.
У меня внутри все переворачивается. Мне не нравится ни то, как он смотрит на нее, ни то, что я чувствую. Как будто я что-то потеряла, даже не успев этого обрести. Не то чтобы я хотела завоевать его. Ничто в Чарли Монтгомери с его вечной хмуростью и сердитым ворчанием, не позволяет мне думать, что у меня есть хоть какие-то шансы на успех.
― Ты с Фэллон? ― Я стараюсь, чтобы вопрос прозвучал непринужденно.
Он моргает. А потом смеется. Яркий восхитительный смех, от которого у меня сердце начинает биться чаще.
― Господи, нет. Она как младшая сестра. Для некоторых из нас, ― бормочет он.
Я забираюсь на ограждение, чтобы лучше видеть.
― Ты обучаешь своих гостей?
― Да. У нас есть дневные занятия, на которых Уайетт проводит инструктаж. Но не так, как сейчас. Мы не хотим никого убивать, ― язвительно усмехается он.
― Значит, вы открыты только летом?
― Да. ― Он придвигается ближе, становясь рядом со мной. ― С июня по День труда. Осенью, когда мы закрываемся для гостей, Уайетт проводит родео-тренинги здесь, на ранчо, для любого ковбоя, достаточно тупого, чтобы брать у него уроки.
Мой взгляд возвращается к всадникам.
― Это опасно? Родео?
Он поджимает губы.
― Да. У Уайетта были сломаны ребра, запястья. Однажды копыто попало ему в рот, и он остался без передних зубов.
Я вздрагиваю от этого образа.
― Похоже, ты разбираешься в этом.
Напряженный кивок.
― Я когда-то участвовал в соревнованиях. Давным-давно.
Мой разум перегревается, когда я представляю Чарли верхом на лошади. Настоящий ковбой. Уверенный и сильный. С темными волосами, грубыми чертами лица и мощными мускулами, он выглядит так, будто был создан из пыли и песка родео. Интересно, почему он прекратил?
Мой взгляд возвращается к пастбищу.
― Должно быть жалко, ― пробую я. ― Отказаться от этого.
Тишина.
Фэллон проносится мимо нас, ее татуировки сверкают на солнце, длинная коса цвета карамели развевается на ветру, а ее лицо…
Я поражена.
Святое дерьмо.
Ее лицо. Выглядит так, будто она отдалась экстазу и всему святому.
Я хочу выглядеть так же. Я хочу чувствовать себя так же. Я прижимаю руку к сердцу, желая, чтобы оно стало свидетелем этого.
То, чего я жажду.
Слова срываются с моих губ прежде, чем я успеваю их остановить.
― Я бы с удовольствием это сделала, ― говорю я, задержав дыхание.
Чарли напрягается рядом со мной, давая понять, что я сказала что-то не то. От него исходит холод, похожий на арктический. Его лицо мгновенно темнеет.
― Нет, Руби, черт возьми, этого не будет.
Затем он отворачивается от меня и уходит обратно в конюшню.
Мои усталые глаза смаргивают горячие слезы разочарования. Его резкое и холодное отношение, его острый язык причиняют боль.
На самом деле, это больно.
С этим ковбоем мне не победить.
Ну, к черту Чарли Монтгомери. Я здесь, чтобы работать. И именно это я и буду делать. С ним или без него.
Я оглядываю загон. Фэллон и Уайетт препираются, сидя верхом на лошадях. Небольшой сарай с бочками для дождевой воды перед входом. Пыльные пикапы втиснулись на небольшую стоянку на узкой боковой дороге.
В этот момент мое внимание привлекает громкое фырканье. Повернув голову, я обнаруживаю рядом еще один круглый загон для лошадей, диаметром около сорока футов17, обрамленный стальными перекладинами. Лошадь, похожая на бурю, цвета черного дерева с белым ромбом на лбу, гарцует туда-сюда. Она выглядит беспокойной и сердитой, как и я сейчас.
Я подхожу к загону и забираюсь на ограждение, наклоняясь вперед, чтобы лучше видеть.
― Привет, ― говорю я, прежде чем прищелкнуть языком, как это делал Чарли.
Резко раздув ноздри, лошадь уходит от меня.
Раздраженная тем, что это еще одно существо, которому я не нравлюсь, я решительно набираю полную грудь воздуха.
Я не сдамся.
Сердце бешено колотится, я протягиваю руку в сторону лошади. Поднимаюсь на ограждение, становясь на цыпочки. Ошибка. Потому что я слишком сильно наклоняюсь вперед. И теряю равновесие.
А потом падаю.
Чарли
Я бегу.
Чтобы спасти гребаную жизнь Руби.
Она сидит в круглом загоне, где Уайетт держит «демонов». Диких лошадей, которых он вызволил из плохих ситуаций и которых еще нужно объездить.
Лошадь может затоптать ее.
Эта единственная мысль заставляет меня мчаться к Руби, словно она вырывает мою чертову душу.
Она смотрит на меня, не понимая, почему я бегу к ней, как проклятый идиот. А потом она машет мне рукой.
Машет, черт возьми.
У меня нет времени злиться. Я должен вытащить ее оттуда.
Лошадь мечется по загону, и перекладины клацают, когда она отскакивает в сторону. Когда копыта лошади едва не задевают ее ладонь, Руби очень быстро понимает, почему ей нельзя находиться в этом загоне.
Широко раскрыв ярко-голубые глаза от паники, Руби ползет назад. Вслепую ощупывая перекладины и хватаясь за них, она пытается встать на ноги. Она пытается
