дожидаются экипажа. Те с готовностью согласились.
- Так мы вас ждем! - кокетливо произнесла Наталья Львовна, прощаясь с Бронским. - И, ради Бога, без церемоний!
Они ушли, наконец, и Левушка бросился к Кате. Бедняжка прочла в его глазах все: он тоже страдал от неизбежной разлуки! Могло ли быть иначе? Катя уже знала, что их пути пересеклись не случайно, что он дан ей Богом. И никогда, никогда не будет другого!
Вынув из муфты ручку в тонкой перчатке, Катя подала ее юноше. Бронский приник губами к душистой перчатке. Настя забралась в возок, и оттуда поглядывала с любопытством. Уже ничего не страшась, Катя провела рукой по волосам Левушки (свою пыжиковую шапку он оставил в санях). Юноша тотчас отозвался на ласку, омыв ее сердце теплым, любящим взглядом.
-- Я непременно найду способ снестись с вами, - шепнул Бронский. - Я буду писать! Обещайте отвечать на мои письма.
Катя кивнула. Она готова была обещать что угодно, только бы не потерять его навсегда.
- Что, барышня, мы едем али как? - не утерпел кучер, которому надоело ждать.
- Едем, - ответила Катя и отняла руку у Бронского.
Тот помог ей забраться в возок, поправил на ногах покрывало и успел незаметно скользнуть губами по ее замерзшим губам. Затем он вернулся к саням, поминутно оглядываясь. Экипаж тронулся, и Катя скоро потеряла из виду давыдовскую усадьбу и Бронского с санями. Они выехали на аллею, потом понеслись по накатанной дороге, а Катя все держала пальцы у губ, будто боялась нечаянно стереть поцелуй любимых уст. Настя лукаво поглядывала на барышню, но не решалась теперь нарушить ее задумчивость.
25.
- Ох и знатно повеселились! - заговорила Настя, мечтательно вздыхая, когда ей вовсе надоело молчать, - Всю давешнюю ночь не спали, гадали с давыдовскими девками. Верите ли, барышня, в баню залезли у банного спрашивать о суженом. Страху-то натерпелись! Темно, жутко, кто-то во мраке шевелится, вздыхает. Ой, матушки мои, страсти!
Не слушая Настиной болтовни, Катя пребывала в мечтательном состоянии, все грезила о Левушке, тогда как непонятный шум привлек их внимание. Ничего не разглядев в окошко, Настя высунула голову в дверцу и крикнула:
- Что случилось?
- Никак гонится кто-то! - ответил кучер. - Должно быть, наши. Уж не забыли ль чего?
Катя вся еще была в грезах, в которые поверг ее нечаянный поцелуй. "Это Левушка!" - решила она. Не желая расставаться, Бронский пустился вслед за ней. Сие предположение было тотчас опровергнуто грубым свистом и криками.
- Ахти, окаянные! - всполошился кучер и что было мочи погнал лошадей. - Разбойники!
- Ох ты, матушки мои! - завопила Настя. - Да нечто от них покоя не будет?
Катя тотчас догадалась, кто преследовал ее, и обмерла от ужаса. Ничего страшнее нельзя было вообразить в этот момент. Гришка! Ей вспомнился его хриплый шепот: "Я найду тебя, красавица!" Да что ж это такое? Неужто он теперь будет следовать за ней повсюду?
- Это Гришка, должно быть, - замирая от страха, проговорила бедняжка.
- Гони, гони! - крикнула Настя, едва не по пояс высунувшись из возка.
Впрочем, кучера не нужно было понукать. Он безжалостно хлестал лошадей, и те неслись как безумные. Сквозь топот копыт девицы расслышали:
- Нам бы до тракта дотянуть, там не посмеют!
Бедняжке казалось, что крики и свист приближаются. Сжавшись под меховым покрывалом, Катя ожидала самого худшего. Она уже готовилась отвечать преследователю гневными речами и проклятьями и молилась Богу, чтобы послал ей мужества.
- Кажись, отстали! - прислушалась Настя.
Катя боязливо высунулась из возка, силясь разглядеть преследователей. Ничего не увидев, прислушалась. И впрямь крики затихли, не было слышно и свиста. Мужик перекрестился:
- Слава те Господи! Уцелели!
Он придержал запаренных лошадей, давая им немного отдохнуть. Возок покатился мерно. Путницы понемногу успокоились и переглянулись веселее. Они уже гадали, как их встретят дома, когда возок внезапно встал. Дорогу ему преградил всадник в тулупе и лисьей шапке. Настя высунулась, чтобы узнать причину остановки, и тотчас, громко вскрикнула и захлопнула дверцу. Она узнала Григория.
- Чего тебе? - спросил кучер. - Разворачивай коня, дай дорогу!
До тракта было рукой подать, возница надеялся, что теперь разбойники не посмеют напасть.
Григорий не удостоил его ответа. Он крикнул:
- Выйди, красавица, я не сделаю тебе худа. Посмотреть хочу да попрощаться.
Настя с воинственными воплями искала, чем вооружиться.
Катя открыла дверцу и твердо проговорила:
- Езжай своей дорогой, Григорий, оставь меня в покое!
Взглянув на него, она почувствовала, что опасности нет. Разбойник был бледен и, казалось, плохо держался в седле. Он подъехал ближе, наклонился к Кате и протянул ей что-то. Девушка отпрянула, и ей на колени упал тяжелый золотой медальон.
- Прощай, девица, - услышала она. - Не поминай лихом! Мы еще увидимся! Я найду тебя!
Когда Катя выглянула вновь, разбойник уже скрылся в лесу. Кучер, с недоумением наблюдавший всю эту сцену, сокрушенно покрутил головой и дернул вожжи.
- Вот нехристь, напужал до смерти! - ворчала Настя. - Неймется ему! Подарки вздумал дарить, окаянная душа!
- Про разбойников никому ни слова, слышишь, Настя? - велела барышня. - Проговоришься, не пустят из дому больше.
Путешественники благополучно достигли тракта, и до самого дома уже не встретили более никаких помех.
Покуда Настя клевала носом, задремывая от мерной езды, Катя с непонятным трепетом раскрыла медальон. С акварельной миниатюры, вставленной внутрь, на нее глянули огромные черные глаза прелестной женщины. Кто она? Белое лицо ее обрамляли черные локоны, чудесная шея украшена жемчугом. Выражение глаз показалось Кате знакомым. В них затаилась печаль, и мнилось нечто необузданное, дикое. Где видела она эти глаза? Разве что во сне?
И тотчас вспомнилась избушка мельника, свеча и страшный огненный взгляд, устремленный на нее. Этот взгляд завораживал, подчинял... Точь-в-точь такие глаза, как на медальоне. Кто она, эта прекрасная женщина? Что связывает ее с Григорием? И зачем он отдал медальон Кате?
В таких раздумьях девушка провела остаток пути. Как скоро подъехали к барской усадьбе, она невольно вздохнула. Дома ее, верно, ожидали пугающие взгляды и речи дяди, унылое однообразие, скука. Ах, если бы не книги, она вовсе умерла бы от тоски! Книги были главной роскошью дома. Их собирали несколько денисьевских поколений. И чего тут только не было! В основном, европейские авторы, но и русские писатели занимали достойное место в их домашней библиотеке. Карамзин, Жуковский, да и современные журналы, где
