Не краснейте щеками, мамаша. Я венеролог, так-то. Чтобы удивить меня гениталиями, надо прямо очень постараться. Хотя, один раз… Не важно, потом расскажу. Оля, шнель, а то меня скоро уволят за неисполнение прямых обязанностей. Я вместо того, чтобы клиникой руководить по туалетам шляюсь, да по телефону треплюсь с разозленными олигархами и конкурирующими клиниками.
Тесты все оказываются бракованными. Все до единого. Меня не тошнит сейчас, но очень хочется селедки. А еще хочется сдохнуть прямо возле казенного толчка, чтобы не чувствовать этого безысходного страха перед неизвестностью. И отец меня точно убьет за то что я принесла в подоле. Боже, какой позор.
– Ну что там? – голосит из коридора Соломинка. Изнывает от любопытства, бедолага.
– Беги за казинаками, – гаркает в ответ Лапоть.
Точно, я до жути хочу казинаков и "Буратины".
– Скажи ей, пусть еще купит манго, – обморочно хриплю я, захлебываясь голодной слюной. – И свиное ухо.
Погибать так с музыкой, запевайте братцы. Что еще приготовила мне шутница судьба? Я даже не догадывюсь сейчас, что меня ждет. Поэтому пока еще не колочусь в истеричном припадке. Просто глупо улыбаюсь, держа в пальцах обписанные полоски.
По лесной лужайке скачут – скачут зайки.
Вот, какие зайки, Зайки-побегайки!
А потом я поняла, что быть счастливой не так уж и страшно. Не страшно, да. Но, как оказалось, полным оно тоже не бывает долго.
Я лежу на одноразовой пеленке, расстеленной на кушетке и улыбаюсь как дурочка, глядя на монитор. Маленькая точка плавающая на нем теперь кажется мне не ужасно страшной, а абсолютно, невероятно прекрасно-волшебной.
– Все в норме. Да вы и сами, Ольга Петровна, наверняка видите. Небольшой тонус, но это скорее от избытка эмоций, я думаю.
– Да, вы правы, Светлана Георгиевна, – улыбаюсь я штатному гинекологу Зюнькиной клиники. Поднимаюсь медленно, сижу на краешке кушетки в ожидании, когда свет в глазах перестанет меркнуть и головокружение прекратится.
– Утренняя тошнота мучает?
– Да.
– Завтракайте в постели, это немного ее усмирит. Да вы и сами знаете все лучше меня. Назначу вам витамины, побольше гуляйте, ну и наслаждайтесь своим положением. На учет сейчас встанем, или…
– Дождемся одиннадцати-денадцати недель, – отвечает за меня Зюнька, которая с видом кровожадного коршуна зависла надо мной. И зырит в монитор, прищурив огромные глазища. – Попробуй только кого нибудь крестной взять другого, Пузырик. Я с тебя шкуру сдеру. Выверну мехом внутрь и в кабинете на пол брошу вместо коврика.
– Господи, ну какая крестная, Зин? Там еще ребенка то как такового нет. Зародыш пятинедельный. Его надо еще выносить.
– Попробуй только не выноси, – снова угрожает эта холера. Господи, бедный мой ребенок. С такой крестной ему светит слишком веселое детство, полное опасностей и ужасающих приключений. МОЙ ребенок. Только сейчас до меня доходит смысл моих же мыслей, плутающих по таким закоулкам мозга, которые ни разу не посещали и проблески сознания.
– Зин, мне страшно, – шепчу я.
– Пфф, подумаешь, страшно ей, – из дальнего угла кабинета пыхтит Галка. – А ты обрыбишься, Лапоть. Эта зигота будет моей крестницей. Губы она свои силиконовые раскатала.
Я жмурюсь, зная, что будет дальше. Скорее всего этот несчастный УЗИ кабинет превратится выжженную до тла Хиросиму. Если две претендентки на должность крестной моего еще не родившегося ребенка схватятся в рукопашной, пиши пропало.
– Повезло тебе, Дура, что у меня телефон звонит, – рычит Зюнька. Приоткрываю один глаз. Смертоубийство откладывается. Значит, возможно, мне удастся смыться без потерь. Даже успеваю распластаться по стене и двинуть перебежками к входной двери, пока Зюнька что-то там блеет в телефон.
– Стоять, – настигает меня ее окрик прямо у спасительного входа. – Оля, я тебя точно убью. Ты что там накуролесила у этого злобного огра?
– В смысле? – икаю я, совсем забыв о своих душеспасительных планах?
– Зюбзик звонил. Злой как носорог. Требует твою голову на палке. Орал так, что у меня аж кудри распрямились. Райский ему звонил, требовал принести ему кровавую жертву.
– Я не… – лепечу как дура. – Я все сделала правильно. Ребенка осмотрела, сбила температуру, сделала назначения. Определила их к постоянному педиатру, который пользует их семью. Он требовал повторного посещения. Но я же не обязана…
– Ну все. Кстати, Зюбзик едет сюда, и скорее всего меня он распнет прямо на столе в моем кабинете.
– Конечно, распнет. Но ведь кресло главврача того стоит? – хихикает Галюня, – Слушай. А жена твоего мачо пузатого в курсе, как ее благоверный наказывает своих подчиненных?
– Ты мало получила? Я тебе сейчас прическу твою небогатую еще прорежу, – шипит Зюнька.
– Он что, женат? – забыв о том, что меня наверняка скоро будут убивать. – Зина, как ты можешь? Его же дома ждет жена. Ты… Оооо.
– Мы сейчас будем обсуждать мой моральный облик? – сводит брови к переносице Лапоть. – Между прочим, у нас с Зюбзиком любовь.
– Ага. С Аллкой из «Азбуки здоровья» у него тоже страсть африканская, – вредно фырчит Галюша. – И с Танькой из «Григорьевки». А меня он за жопу ущипнул, просто для того, чтобы выразить дружеское расположение.
– Я тебя потом убью. Некогда сейчас, – мотает головой Зюнька, так, что пружинки ее кудряшек превращаются в крошечных змеек. – Убью, и премии как лишу.
– Попробуй только, – Галка снова идет в наступление. – Кишка у тебя тонка. Некогда ей. Конечно, некогда…
– Девочки, а со мной то что? – мой истеричный вопрос повисает между двумя «девочками» сейчас больше похожими на двух диплодоков, готовящихся к смертельной схватке за тушу дохлого мамонта.
И в глазах Зинки я вижу что-то такое, от чего душа у меня в пятки падает. Она даже руку опускает, которую тянула до этого к носу Соломинки.
Молчит, мнется с ноги на ногу. Сопит как паровоз. Верный признак надвигающегося звездеца.
– Зин, чего? – растеряв свой боевой задор шепчет Галюня.
– Зюбзик велел тебя уволить, Оль, – выдыхает Лапоть. А мне кажется, что вот сейчас у меня земля под ногами ходит ходуном. – Или, сказал, мы всей своей группировкой ведьминской можем катиться к чертям собачьим.
Все жизнь моя налаженная бодро летит под откос. Мать одиночка, без работы, без перспектив, без денег, с кошкой капризной, двумя чокнутыми подружками, скотом бывшим мужем и папулей, который скорее всего предаст меня анафеме за блядство и даст пинка под хвост, если я приду к нему за помощью. Класс.
– Я что-нибудь придумаю, слышишь, Оль?
– Слушай, давай тебе кабинет подготовим, ты только старайся хорошо там, изнасилуй этого пузана так, чтобы у него мысли тупые из башки выпали, – шипит Галка. – Или давай его пошпнтпжируем. Иол если Ольку уволит, то мы
