ее ногам, обутым в смешные валеночки, хладным трупом.
– Пылесоса не хватает, – глупо хмыкаю я, стараясь понять, что так озадачило Аглаю. Обычная чокнутая баба, ничего особенного.
– В смысле? – растеряв всю воинственность спрашивает Зайка. В ее глазах появляется любопытство, смешанное с ненавистью. Гремучая такая смесь, огненная, отдающаяся колокольным звоном в самых слабых членах моего организма.
– В смысле у Фрекен Бок при первом ее приходе был в лапах пылесос, – хохочу я, больше не в силах сдерживаться. Мне нравится, как ее щекастое лицо заливает гневная краснота. Жутко нравится. И нос ее, кнопка, побелел, и от этого на нем выступили смешные веснушки. Губы скривила. Ах, что она творила этими губами тогда, в отеле. Черт, хорошо, что на мне спортивные широкие брюки. Хотя и в них я похож на похотливого маньяка. Надо гнать ее в шею. Дать пинка под толстый зад и ехать на подписание гребаного миллионного договора, которое я сегодня в очередной раз отложил из-за этой ведьмы. – А в клетке у тебя…
– У вас, – хмурится нахалка, – мы на «Вы», это первое условие моего пребывание в вашем доме.
– А второе какое будет? Свободное перемещение вашего ручного демона в пространстве, – киваю я на трясущуюся, завывающую дурниной переноску, из которой с периодичностью раз в секунду высовывается когтистая белая лапища. – В этом доме я хозяин. И условия тут ставлю только Я. Это я доходчиво сейчас тебе объяснил, куколка?
– Весьма, – кривит губы в улыбке, которой бы позавидовал клоун пришелец из творения Кинга, зайчишка. – Еще раз назовешь меня куколкой…
– Что будет? – скалюсь я, подхожу вплотную к сопящей как паровоз девке. – Хотя, ты права. Ты не куколка, ты домомучительница. Шляпка бомба. Аглая, отведи нашу новую гостью в свободную спальню для обслуги. Вы же не против, мадам? И сделайте милость, свою киску держите в руках. Или где вы там ее держите, когда можете?
– Вы… Ты… Ни на минуту тут не…
– Оля, ты приехала, – радостный вопль ворвавшейся вихрем Сашули не дает ей договорить. Умница дочка, вся в меня появляется всегда вовремя, там где надо. – Ух ты, а это… – восторженно шепчет моя дочь опускаясь на корточки рядом с подозрительно притихшей переноской. – Это Барабан, да, а можно я ее поглажу? Ну пожалуйста.
– Конечно, – теперь улыбка чертовой бабы добрая, и глаза теплеют, становятся похожими на два озера. На меня она так не смотрит, сука. Ну ничего, я ей устрою жизнь малиновую. Обломаю, станет шелковой. Включается инчстинкт охотника. – Там крючочек, сейчас я тебе помогу.
Она опускается рядом с Сашулей. И мне нравится эта идиллическая картинка. Две головы склоненные к клетке. А потом…
Вы когда-нибудь слышали как рычат кошки? Нет? Вам очень повезло. Из клетки выстреливает оруще-рычащая шаровая молния, всклокоченная и безумная.
– Ой, – успевает взвизгнуть Сашуля, когда этот омерзительно пушистый, белый ком меховой ярости вцепляется в мою ногу. Мне кажется, что с меня заживо сдирают шкуру ржавыми ятаганами.
– Барабан, нельзя, – голос Зайки тонет в моем реве. Я срываюсь с места от неожиданности, слепну от боли и теряюсь в пространстве. Бегу не разбирая дороги. Вцепившийся в мою ногу демон издает леденящий душу вой, когда я с разбега впечатываюсь в стену, теряю равновесие и с грохотом валюсь на мечущуюся рядом хозяйку вопящего монстра.
– Это вам за куколку, – вредно пыхтит проклятая холера, бодро копошась рядом со мной. Боже, пусть она исчезнет, а не лежит на полу рядом со мной, прижимая к груди кошку свою мерзкую, которая наверняка предпримет еще одну попытку меня завалить.
– За Фрекен Бок ты меня вообще убьешь?
– Папа, папа, можно Оля будет жить в гостевой рядом с моей комнатой, – подползает к нам Сашуля. Очень вовремя, иначе я за себя бы уже не поручился. – И Барабан, ну пап, пап. Ого, какая у тебя шишка. Оля, ты же врач. Чем лечить такие шишки?
– Топором, – хмыкает эта мегера, пытаясь встать. У нее не получается, поэтому она сначала встает на карачки, переползает через меня. А в моей голове звучит даже не звон, а набат. Это была плохая идея.
Ничего-ничего! От счастья не умирают!
Мне показалось, что я восстаю из мертвых, а не сползаю с дорогой, слишком мягкой, кровати. Думала не засну на новом месте, но сразу провалилась в полубред, который и сном то назвать у меня не повернется язык. Сказалось нервное напряжение вчерашнего безумного дня и гормональные всплески.
Уже привычная тошнота сегодня была особенно мучительной и мерзкой. Я доползла до ванной, почистила зубы, выпила стакан воды и тут же бросилась к идеально начищенному унитазу. Еще раз почистила зубы, глянула на часы. О, черт, завтрак через двадцать минут, а мне еще нужно собрать мою маленькую подопечную. Меня предупредили строго на строго, что опаздывать нельзя, потому что хозяин этого замка очень гневается на непослушание и не пунктуальность.
Зеркало отразило непонятное существо, с кругами цвета морской сини вокруг глаз и свекольными щеками как у Марфушеньки. Как бы малышку не напугать красотищей. Выскользнула в коридор, очень надеясь, что по пути мне не встретится зло во плоти, в лице господина Райского, который вчера пропал и не появился до самой ночи. И меня от чего-то этот факт страшно вывел из себя. Гормоны, точно гормоны. Вот какая мне разница, где шляется этот злобный гоблин с замашками повелителя вселенной? Абсолютно никакой. Просто я чувствовала вину за то, что моя кошка напала на громадного мужика, и мне пришлось обрабатывать мускулистую волосатую конечность хозяина, разодранную в мясо, антисептиками. И у меня дрожали руки, и казалось, что меня колотит током когда я прикасалась пальцами к его коже. Странная реакция на совершенно постороннего мне мужика.
– Оля, я уже оделась. Но я бы хотела кушать в пижамке. Но ба… то есть Клю не разрешает, – выскакивает мне навстречу Сашуля. На ней надетый наизнанку свитерок с вышитой на груди короной, лосины странные и тапочки в форме зайцев. Зайцев… К горлу снова подскакивает тошнота. С некоторых пор я ненавижу «косых», они работают как триггер. – А Барабан со мной спала всю ночь. Она тепленькая и мягкая. Оля, она и вправду рассказывает сказки. Мурчит, мурчит. А папа мне не разрешал котика. Он странный. Тебе позволил. Представляешь? А еще…
– Нам пора в столовую, – перебиваю я девочку, стягиваю с нее свитер, выворачиваю на лицо, под неумолчную радостную трескотню. Если честно, я стараюсь оттянуть момент новой встречи с ее отцом, который скушает на завтрак меня, за
