Полина заторможено, наощупь открыла дверь. Выходя на ватных ногах, споткнулась об порог, чуть не упала.
— Так что ты, Полин, заяви уже куда следует! — перейдя на шёпот, не унималась соседка. — Сделал он там с тобой чего, не сделал — это уже второй вопрос. Но такие, как он, никогда не исправляются! Один раз изнасиловал, значит, и второй раз захочет, только дай срок! А то, может, и уже — да просто не поймали ещё!
Глава 19
Ночью так и не смог уснуть. Курил у открытого окна, смотрел на всё ещё обесточенный тёмный город и окончательно понимал, что если думать головой, а не яйцами — то не так уж всё и просто.
Она совсем не такая, какими были все его прежние, случайные проходящие. Те могли сожрать с потрохами и от Руслана ожидали того же, поэтому он с ними особо и не церемонился. А Полина другая. По статусу — замужняя женщина и мать уже, а по сути, оказалось, — совсем ещё девочка. Доверчивая и недолюбленная. Израненная.
Вот только не ему её долюбливать и не ему исцелять. Не ему!
К утру, едва просветлело небо, уехал. Запретил себе думать о ней, перестал приезжать на хату. В качестве контрмеры в ближайшее же воскресенье согласился-таки на Мансуровскую баньку, со всеми вытекающими. Ещё глубже погрузился в работу.
Теперь вся территория сервиса была перманентно заставлена очередными. Пришлось всеми правдами и неправдами возвращать мастеров, которые слились при виде Мансуровских хлопцев, давать всей бригаде надбавку, обновлять оборудование. Даже наконец-то начал расчистку дальнего угла территории, там, где ещё с советских времён сохранились развалины здания управления оптовыми складами. Расширяться, так расширяться.
Мансур наведывался почти каждый день, ревностно следил за тем, как собирается его игрушечка. Вместе с ним частенько приезжала и эта его кукла Марина. Хлопала ресницами и сюсюкала, изображая дурочку. А может, и не изображала. Вообще, Руслану не было до неё дела, но осложнялось всё тем, что она откровенно строила глазки ему. И ей даже не хватало мозга не делать это при Валихане. А тот не дурак, всё видел, злился, приказывал ей идти в машину. Она на прощание маслила Руслана взглядом и уковыливала, проваливаясь каблучищами в свеженасыпанный гравий. Мансур смотрел ей вслед, вздыхал и наконец изрекал что-нибудь вроде: «Нормальные женщины исчезли как вид. Остались красивые дурочки и лишь одна достойная, но, увы, уже старая — моя жена»
Вообще Мансуров оказался интересным типом. Уважаемый, авторитетный Валихан Айратович, местный царёк, которого весь город знал как великого дельца и комбинатора, на деле был довольно-таки простым мужичком со своими тараканами, один из которых — прямо-таки пацанячья мечта об идеальной бабе. Идея фикс. И Мансур, как человек, привыкший добиваться своего, методично, словно болванки на прилавке, перебирал кандидаток, выбирал самую перспективную, улучшал её, затачивал под себя, вкладывая в это кучу бабла, создавая свой идеал почти с нуля…
Но в итоге они всё равно оказывались не тем, чего бы ему хотелось. Мансуров с изрядной самоиронией рассказывал об этом Руслану, и совершенно не унывал — строил очередные планы по завоеванию очередной красотки, и по-свойски зазывал Руслана в очередную баньку. Но Руслану было недосуг. Он пахал.
В последних числах июня прораб сообщил, что ремонт закончен. Теперь Руслану осталось только принять работу и завязывать уже с этой квартирной эпопеей. Поэтому не стал тянуть, сразу поехал на хату, по пути позвонив знакомому риелтору и дав отмашку на старт продажи.
Войдя в лифт, вспомнил Полину. Вернее, не вспомнил — для этого сначала надо забыть — но словно наяву почувствовал её: хрупкую, доверчиво льнущую к нему. Её мягкие, тонко пахнущие цветами волосы, мокрые от слёз щеки и жаркие, пьянящие губы… В груди тоскливо потянуло. Ну надо же! А ведь он думал, что уже отпустило. Тут же промелькнула шальная мыслишка — вот бы встретить её сейчас на этаже, ну так, мимоходом. Просто увидеть ещё хоть разок. Напоследок.
Но, выходя из лифта, столкнулся не с Полиной, а с её напарницей, этой шустрой девицей, которая своего не упустит — Светкой. Увидев его, она вдруг стушевалась, буркнула:
— Привет, — и суетливо заскочив в лифт, больше даже не обернулась, хотя обычно только что на шею не вешается.
Открывая свою дверь, не удержался, замер на мгновенье, глядя на Полинину, и тут уже не просто защемило — всё нутро скрутило. Нахмурился и, стиснув зубы, резко отвернулся.
Не дури, Подольский! Всё же уже решил для себя!
Но чё-ё-ёрт… Как же он всё-таки по ней стосковался!
А вечером того же дня приехал снова.
Парконулся, посидел, задумчиво наблюдая за окнами парикмахерской.
Ну ладно, допустим, припёрся, но дальше-то что? И главное — зачем?
Как пацан, ей богу.
Достал монетку, загадал: орёл — прямо сейчас пойдёт к ней и будь, что будет, решка — уедет и больше никогда не вернётся. На этот раз точно.
Подкинул, поймал не глядя, на мгновенье замешкался… но всё-таки открыл ладонь — решка. Решка, мать её! Рассмеялся. Решка? Серьёзно?
На хер!
Не вошёл — ворвался в салон. Колокольчики над входом испуганно зазвенели, Руслан машинально придержал их и так и замер — вокруг Полининого кресла кружила какая-то другая девчонка. Вообще другая, но вела себя по-хозяйски: на форменном переднике, как патронташ — ножницы в ассортименте, заколки всякие, расчёски…
Поймал в зеркале Светкин взгляд, мотнул головой:
— На пару слов.
Она словно испугалась чего-то, забегала взглядом:
— Я… Минут через двадцать освобожусь… Нормально?
— Давай. Возле крыльца жду.
Как назло, кончилось курево. По дороге к торговому павильону ещё издали приметил уже знакомый белый «Мерс» возле соседнего дома. А рядом с ним, не замечая никого вокруг, самозабвенно целовалась с татуированным качком длинноногая блондинка. Мансурова кукла Марина.
Ну как-то так, Валихан Айратович. Срочно нужно искать замену, а то, похоже, туда-сюда — и эту угонят.
Просто прошёл мимо. Не его дело, сами пусть разбираются. Но на обратном пути оказалось, что кукла его ждёт. Качка уже не было.
— Приве-е-ет! — она сходу полезла обниматься. — А я смотрю, ты или нет… Ты как здесь вообще?
Руслан недовольно отстранился:
— По делам.
— Ой как здорово-о-о! — радостно хихикнула она и замолчала, глупо хлопая ресницами. И вдруг закатила глаза: — Так ладно! Всё-всё-всё! Я поняла. Давай сначала, да? — вздохнула поглубже, зажмурилась. Театрализация была отвратительная, но самой кукле, похоже, нравилось. — Не рассказывай Валику, хорошо?
— О чём?
— Ну хва-а-атит! — кокетливо пихнула она его. — Всё ты понял!
— Вообще ничего не понял, — дал ей ещё один шанс Руслан. — Просто иду, а тут ты, тоже по делам, наверное. О чём не рассказывать-то?
— Что я с Пашкой целовалась! Нет, ну правда, ну не надо, ладно? Валик такой ревнивый! А я просто. У нас с Пашкой ничего серьёзного, просто иногда встречаемся… Ну для здоровья, понимаешь, да? Я же всё-таки молодая, мне всего девятнадцать, а Валик… — сделала круглые глаза, понизила голос до зловещего шёпота: — Ему же уже шестьдесят с лишним! Понимаешь, да? У него через раз… — многозначительно помотыляла опущенной кистью руки. — Так что, приходится как-то крутиться. Не скажешь?
С-с-сучка.
— Не спросит — не скажу, спросит — врать не буду.
— Ну пожа-а-алуйста, ну не надо! — захныкала она, хватая Руслана за руки.
— Услышь меня, — сбросил он её пальцы. — Мне до ваших отношений дела нет. Специально доносить не собираюсь. Но если вопрос встанет ребром…
— Ну пожа-а-алуйста!
Раздражала до внутреннего зуда. Развешанные губы, ресницы до бровей, пустой взгляд, капризное выражение пластмассового лица. Кукла. Какого чёрта Мансуров в ней нашёл? Так, навскидку, даже те, что были у него в бане — поинтереснее.
— Да хрен с тобой, не скажу!
Она радостно повисла на нём, игриво зашептала на ухо:
