— Я подумаю над вашим предложением, Евгения Васильевна.
— Каким?
— Насчёт того, что я могу делать с ней всё, что захочу.
В ироничном тоне полицейского звучит неприкрытая сексуальность, и я холодею от осознания своей глупой фразы. Закашливаюсь и поднимаю свои глаза, спрятанные за стёклами очков, на капитана. Чёрт возьми, теперь он точно издевается надо мной.
— У меня почти нет времени на личную жизнь, а тут такой подарок, благодарю.
Мужчина хлопает ладонью по барной стойке, разворачивается на каблуках, и уходит в сторону столика, за которым с понурой головой сидит Нина. Галка трясёт меня за плечо, возбуждённо шепча при этом на ухо:
— Блин, ты мне не говорила, что твой наглый страж порядка — такой сексуальный красавчик!
— Он не мой.
— И это здорово. Я забираю его себе. Ведь я так поняла, он совершенно свободен.
Морщусь, сглатывая при этих словах слюну, и припускаю за Григорием Егоровичем следом, стараясь не пропустить ни одной детали. Отчего-то внутри нарастает раздражение на напарницу, которая так бесцеремонно вела себя с полицейским.
А он, тоже хорош! Расцвёл, как маков цвет, да ещё и глазки строил!
Торопов тем временем подходит к столику, и просит Сергея оставить их с провинившейся девчонкой наедине. Охранник, спокойно кивнув стражу порядка, возвращается на своё законное место, возле входных дверей.
Галина, пылко вздыхая и бросая косые взгляды на капитана, продолжает обслуживать столики, взяв на себя всех посетителей ресторана. А я со спокойной душой подхожу поближе к Нине, чтобы слышать весь разговор, ведь, в конце концов, это я вызвала сюда полицейского.
— Капитан полиции, Торопов. Можно ваши документы? За что вас задержали, рассказывайте.
Девушка всхлипывает и вяло пожимает острыми плечиками, отказываясь общаться, уставившись в стену. Мужчина вздыхает, и кладёт свою огромную ладонь на стол, заглядывая в глаза Нине.
— Тогда поехали в участок. Там я буду не столь мягким и галантным. Конечно, у меня сегодня выходной, но придётся поработать.
Я смотрю, что девушка вцепилась в стул своими грязными руками с такой силой, что аж побелели костяшки пальцев. На меня тут же накатило чувство жалости и сострадания, и я аккуратно похлопала девушку по плечу.
— Хочешь, я поеду с тобой? Он тебя не тронет.
Нина кивает, поднимая на меня свои серо-голубые заплаканные глаза, и я закусываю губу. Похоже, она, наконец-то осознала, что случилось, и теперь ей по-настоящему дискомфортно и страшно.
— Думаете, не трону? С преступниками я совсем не так себя веду, Евгения Васильевна, не обольщайтесь.
— Но вы же, не станете бить бедняжку, засовывать ей под ногти иголки, или что там ещё делают стражи порядка, чтобы разговорить подозреваемого?
Григорий Егорович подёргивает бровями и расплывается в какой-то хищной, звериной улыбке, наводя при этом ужас на молоденькую глупенькую Нину.
— Ну что вы, Евгения Васильевна. Иголки — это давно прошлый век. Сейчас есть методы пострашнее и поэффективнее. Уже через пять минут эта пташка заговорит и всё нам расскажет.
Нина поднимает на меня глаза, полные слёз, и с её почти ненакрашенного юного лица сползают все оставшиеся краски. Видно, бедняжка очень нервничает и боится после сказанных полицейским слов.
Торопов поднимается с места, хватая молодую девушку за руку, и рывком ставит её на ноги:
— Ну что ж, пойдёмте.
Я срываю с талии белоснежный накрахмаленный фартук, кидаю его на стол, и, схватив из подсобки свою верхнюю одежду, иду вслед за полицейским и вяло сопротивляющейся Ниной. Если он и вправду задумал выбивать из бедняжки показания незаконным способом, я сумею его становить.
— Ну, что там?
Галка накидывается на меня, заставляя притормозить у входной двери, и с недовольством смотрит на удаляющуюся широкую спину капитана.
— Пока не знаю. Поеду с ними в участок.
— Зачем?
— Ну, мне интересно. Я тоже хочу узнать, кто напал на Антона и зачем. Тем более, я пообещала Нине.
Напарница шумно вздыхает, и принимается застёгивать верхнюю пуговичку блузки своими пухлыми пальчиками. Я слежу за её действиями с некоторой иронией, и, похлопав по плечу, обнадёживаю:
— Если между вами пробежала искра, он вернётся, не волнуйся.
Галина расплывается в благодарной улыбке, и дружественно чмокает меня в щёчку, отпуская, наконец, на улицу. Вихрь снежинок тут же попадает мне за шиворот, и я невольно вскрикиваю, обращая на себя внимание утопавших на приличное расстояние людей.
На парковке стоит старенький «Вольво» цвета мокрый асфальт, и приветливо моргает фарами, стоило Торопову нажать на брелок. Понурая Нина скромно залазит на заднее сидение автомобиля, не сводя с меня грустных, мокрых от слёз, глаз. Видимо, она всерьёз опасается, что я могу кинуть её одну, оставив на растерзание этому устрашающему полицейскому.
Я тоже подскакиваю к «Вольво», идя вслед за Тороповым, и неожиданно влетаю в его мускулистую спину, обтянутую пуховиком.
— Почему вы остановились? Мы не едем?
Мужчина оборачивается, и в упор смотрит на меня, приоткрыв грубо очерченный рот.
— Так значит, вы работаете официанткой в этом ресторане, Евгения Васильевна?
Киваю, затаивая дыхание. У меня нет легенды, которую бы я смогла озвучить проницательному стражу порядка, да и Галка уже сдала меня со всеми потрохами, назвавшись моей напарницей.
— Официантка и невеста бизнесмена? Что-то не клеится, вы не находите?
— И вовсе нет. Почему Антон не мог влюбиться в простую официантку?
— А вы и не простая официантка. У вас было шикарное манто, дорогущее обручальное кольцо. Никто не знает, где вы работаете и чем занимаетесь, даже ваша будущая свекровь.
— Вы у неё спрашивали?
Холодею, а Торопов утвердительно кивает, хватая меня за руку.
— Так что нам нужно во многом разобраться, Евгения Васильевна. Присаживайтесь.
Полицейский галантно распахивает передо мной дверь автомобиля, и я обречённо плюхаюсь на переднее сидение, складывая губы в нитку.
Нет, ну только я могла так вляпаться. Теперь придётся рассказать этому наглецу всю правду.
Глава 16
— Присаживайтесь. Сначала мы разберёмся с Ниной Валерьевной Васнецовой.
Капитан полиции щёлкает пожелтевшим от времени выключателем и широкими шагами входит в свой кабинет, в котором пахнет быстрорастворимым кофе и мужским парфюмом.
Похоже, запах этого бодрящего напитка присутствует в жизни Торопова постоянно. Если ему удастся, наконец, не без моей помощи, конечно, распутать весь клубок и посадить виновных в нападении на бизнесмена бандитов, то я уговорю Кожевникова подарить ему дорогую кофеварку.
Девчонка обречённо садится на колченогий стул, стоящий напротив рабочего стола полицейского, и утыкается глазами в вытертый старый линолеум, пожелтевший от грязи.
Но самого хозяина кабинета грязь и беспорядок ничуть не смущают. Ну, конечно, — это ведь работа местных уборщиц, а никак не органов правопорядка.
Григорий Егорович прищуривается, и отходит к окну, задумчиво оглядывая унылый зимний пейзаж, приоткрыв опущенные жалюзи двумя пальцами левой руки. Я аккуратно ощупываю мужчину взглядом, пытаясь понять, так ли он хорош на самом деле, как это показалось моей подружке.
Или, Галя уже от безысходности готова повеситься на шею первому встречному?
Каштановые волосы без намёка на седину, уставшие серо-голубые глаза и плотно сжатый в тонкую линию рот. На твёрдом, волевом подбородке — аккуратная ямочка, которую я раньше, почему-то не замечала.
Мужчина снимает свою куртку, на воротнике которой осталось несколько полурастаявших снежинок, и остаётся в одной белоснежной футболке с короткими рукавами.
Я задерживаю дыхание, глядя на сильные руки полицейского, и закусываю нижнюю губу. Под футболкой чётко налились бицепсы, а его мускулистая грудь продолжала спокойно вздыматься.
Шумно выдыхаю через нос и отвожу взгляд.
Хорош? Да, пожалуй.
Но, вкупе с отвратительным наглым беспардонным характером Торопов явно проигрывает душке — Кожевникову, который отличается не менее интересной внешностью.
