Это совершенно безумно, но и правильно.
Для всего мира она мертва.
Для Рулза она мертва.
Но для меня — она моя.
Я приподнимаюсь, чтобы посмотреть на неё и отдышаться. Джиллиан — великолепное зрелище. На теле выступили бисеринки пота. Руки скованы. Томные, жаждущие глаза. А губы такие мягкие, слегка приоткрытые, словно хотят только одного — быть поцелованными…
Она немного выгибает туловище, извиваясь по полу.
Глаза быстро двигаются, оценивая альтернативы.
Если Джиллиан убежит, я не буду её останавливать.
Но если останется здесь…
Я опускаю руку ей на колено. Затем жду несколько секунд, прежде чем невесомо провести пальцами вверх по внутренней стороне бедра. Кожа, как я и думал, гладкая и мягкая. Я раскрываю ладонь и прижимаю к пульсирующему лону. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю, заворожённый тем, как её тело реагирует на моё.
— Ты выглядишь даже лучше, чем на своих рисунках.
Смущаясь, она краснеет.
— Думала, я их не видел? Или что я не понял, кого ты нарисовала? — Я стягиваю с себя рубашку и отбрасываю в сторону. — Ты всё время рисуешь себя рядом с мужчиной… Большим. Опасным. Таким, как я.
Я беру её ладонь и кладу себе на грудь.
Вместо того чтобы отпрянуть, она сжимает пальцы, царапая меня.
Тихо ругаюсь хриплым голосом. Я мастурбировал, рассматривая её рисунки. Представляя, как делаю то же самое, что она нарисовала. На одних зарисовках я трахал её в рот, на других — грубо брал сзади, как животное. Или стоял на коленях у её раздвинутых бёдер, погрузив лицо между.
— Это просто рисунки или нечто-то большее?
Я надавливаю ладонью на лоно, и она впивается ногтями в мою кожу, увиливая от разговора. Джиллиан слегка приподнимает таз, подаваясь ко мне. Просит меня о большем.
Она моя.
Сегодняшней ночью больше, чем любой другой.
Моя в смерти, моя в жизни.
Но мне недостаточно это знать.
Хочу услышать, как скажет она.
— Ты нарисовала то, чего боялась, или чего хотела?
Я поворачиваю запястье настолько, чтобы провести пальцем по её влажности. Бля. Она полна соков.
— Н-не надо, пожалуйста…
Провоцируя, я трусь твёрдым членом о её бедро.
— Что я не должен делать? Трахать тебя или держаться от тебя подальше?
— Не… — Она судорожно сглатывает. — Не надо… останавливаться.
— Ты не знаешь, о чём просишь.
Как только переступим эту черту, мы уже никогда не сможем вернуться назад. Я перевернул её жизнь с ног на голову. Украл её жизнь. Я не могу сделать с ней и это, но и остановиться не могу.
Расстёгиваю джинсы и обхватываю член. Я часто трогал себя, думая о ней, но она никогда не видела, как я это делаю. Прилив возбуждения от её взгляда застаёт меня врасплох, заставляя стиснуть между зубами проклятие.
Некоторое время Джиллиан голодно смотрит на меня, затем садиться и накрывает мою руку своей. Когда она касается влажной головки, я не могу сдержать стон. Завожу свои руки за спину, чтобы сохранить равновесие, и даю ей возможность ласкать меня. Она включается в ласку, и даже больше — Джиллиан прижимается своей мягкой грудью к моей груди и целует.
В отрешении откидываю голову назад. Возможно, если представлю, что вот так меня целует и трогает кто-то другой — настоящая женщина, а не мелюзга, которую привлекает ублюдок, заперший её в позолоченной клетке, — я почувствую себя менее виноватым.
Джиллиан опускает свободную руку на моё плечо и нежно ласкает, пробуя текстуру моих мышц. Она часто рисовала их, но прикосновение, ощущение их твёрдости делает всё гораздо более реальным. И опасным.
Джиллиан знает, я могу изменить наше положение, сжать ей горло и убить меньше чем за десять секунд.
«Вот почему тебя влечёт ко мне, верно?»
Она ловит мою нижнюю губу между зубами и прикусывает.
Я снова открываю глаза и смотрю на неё. Должно быть, со мной что-то не так, потому что её прикосновения вызывают прилив возбуждения прямо к яйцам. Я накрываю её руку своей и навязываю более жёсткий ритм. Наконец мы смотрим друг другу в глаза. Мы этого не делали.
Не так.
Я откидываю голову назад и кончаю с глубоким сдавленным стоном. Моё удовольствие пачкает наши руки, но оно не заканчивается. Оно длится и длится. Обновляясь. Ошеломляя меня. Я тянусь к Джиллиан, провожу пальцем по её губам, пачкая их. К моему удивлению, она не отстраняется. Наоборот, Птичка открывает рот и обхватывает мой палец. Чувствую, как её зубы царапают мою кожу, как язык ищет мой вкус, а затем жадно облизывает его.
— Если продолжишь в этом же духе, я за себя не отвечаю.
В её глазах вспыхивает похотливый огонёк. Она улыбается мне и начинает сосать с ещё большей силой. Я сжимаю зубы, совершенно очарованный. Это неправильно. Джиллиан Аллен слишком молода, чтобы позволить себе дразнить такого мужчину, как я, но я никогда в жизни не чувствовал ничего столь сильного…
И она тоже.
Джиллиан просовывает руку между бёдер и начинает трогать себя.
Я удивлённо моргаю.
Её губы вокруг моего пальца. Потное тело покрыто моей спермой. Груди подрагивают. Её длинные пальцы, скользкие от спермы, двигаются в лоно, а пирсинг выныривает из плоти, умоляя меня взять его в рот, потянуть за него…
Это слишком.
Я хватаю Джиллиан под бёдра и притягиваю к себе. Она падает назад, спиной на деревянный пол, руками ища опору, чтобы не удариться головой. Я взваливаю обе ноги себе на плечи и начинаю пожирать. Я хотел сделать это с тех пор, как услышал, как она наслаждается в душе, а может, и раньше: когда вошёл в её дом и нашёл спящей и беспомощной в постели.
Как только прикасаюсь к ней языком, Джиллиан вскрикивает. Она прижимается к моим бёдрам и напрягается всем телом. Шире раздвигает ноги, предлагая себя мне.
Я ничего не говорю, но смотрю на неё.
А она смотрит на меня.
Умоляя не останавливаться.
Глава 18
Джилли
У моего похитителя грубые пальцы, твёрдое как сталь тело, но рот… заставляет увидеть рай и ад одновременно. Я ничего о нём не знаю, даже его имени. А вот он, напротив, знает обо мне всё. О чём я думаю. Чего хочу. Тёмные тайны, которые скрываются в моём прошлом.
Я должна была бы держать мужчину подальше, но вместо этого качаю бёдрами и притягиваю к себе, ошеломлённая ощущениями, которые он вырывает у меня. Я умоляю его продолжать. Проникать глубже и глубже.
Я делаю это своими стонами, глазами.
Каждый раз я раздвигаю ноги чуть шире, надеясь, что он попадёт именно туда, куда я хочу. И он это делает.
Каждый. Бл*дь. Грёбаный. Раз.
Никогда не испытывала ничего подобного. Я ненавижу себя. То, как предлагаю себя. Но ничего не могу с собой поделать. Я на грани, настолько потеряна, что не чувствую, как его пальцы раскрывают лоно, чтобы он мог войти ещё глубже. Уверена, меня никто не услышит, но всё равно стараюсь не кричать. Отвернувшись, я кусаю свой палец и закрываю глаза.
И он останавливается.
Я поднимаю веки. Вижу, как он улыбается, но сразу продолжает мучить меня. Его глаза говорят со мной: он хочет, чтобы я смотрела, как он овладевает мной; чтобы знала, — это его язык играет с украшением между моих бёдер; это его пальцы доставляют мне удовольствие.
Что я тоже принадлежу ему.
Я должна сопротивляться, оттолкнуть.
Но я прижимаюсь к нему и шепчу бессвязные, бессмысленные слова. Которые он, впрочем, понимает.
Я кричу. Ощущение, что он меня убивает, а не трахает.
«Он в любом случае собирается это сделать» — думаю я.
Я кончаю ему в рот, и мой похититель всасывает каждый стон, каждую каплю удовольствия, которое он выпустил на свободу и которые я слишком долго держала в клетке. Моё тело сотрясается от оргазма, который кажется бесконечным.
Прячу лицо за ладонями, совершенно ошеломлённая.
Я отдалась не мужчине, а безмолвному кошмару из украденных взглядов и рисунков, оживших на его коже. Руки, что обхватывают мои ноги, покрыты чернилами. Всё его тело. Рядом с моим, таким мягким и бледным, оно почти пугает.
