я чувствую, что снова завожусь, что мне мало одного раза, мало его… Я хочу больше, хочу, чтобы он не останавливался, был жестче, грубее… Но могу попросить его об этом только стоном.
Мне достается новый поцелуй, грубый и властный. Губы моментально начинают гореть. Я просто чувствую, как они опухают. Но мне приятно и это. Приятна его сила и та власть, что он имеет над моим телом. Тот восторг, который он этому телу дает. Если бы моя душа была так же послушна и отзывчива…
Пока тело сотрясают судороги экстаза, душу сжимают тиски боли. Она просто рвется на части. Я тянусь к Каррингтону – и в то же время ненавижу его за то, что он сделал и делает со мной. Я запуталась, не понимаю ни его, ни себя. С нетерпением жду утра – и молюсь, чтобы оно никогда не наступило. Скучаю по прошлой жизни и просто не понимаю, что я буду делать в ней без него. И это еще одна причина для ненависти к Адаму. Это он перевернул мою жизнь. Он сделал пресным и скучным все, что мне в ней нравилось.
Эмоции просто зашкаливают. Я купаюсь в океане чистого наслаждения и горю на медленном огне адской пытки. Стоны страсти смешиваются с рыданиями, переходят в крики. Уже непонятно, чего в них больше – страсти или боли. Отвращение к нему и к себе становится настолько сильным, что я хочу оттолкнуть его, бежать подальше, куда глаза глядят. Но вместо этого впиваюсь ногтями в его спину, прижимаясь еще сильней. Заставляя его низко и глубоко зарычать.
Его губы сжаты так, что рот превратился в узкую линию. Словно он прилагает нечеловеческие усилия, чтобы сдержаться… Но и его силы не безграничны. Он стонет, темп, с которым его член пронзает меня, становится просто бешеным.
– Эйвери…
Его стон – как песчинка, упавшая на весы, что прежде находились в хрупком равновесии. Теперь равновесие нарушено. Тугая пружина возбуждения, сжимавшаяся внутри меня все сильней, распрямилась. Волна экстаза обрушилась, погребая меня под собой.
Я снова парю в невесомости оргазма, опустошенная и свободная. Не думаю о том, насколько неправильны мои чувства к Адаму. Не думаю вообще ни о чем. Слышу его низкий стон где-то на самой периферии сознания и с трудом прихожу в себя. Возвращаюсь обратно в тело, содрогающееся в сладких судорогах в его объятиях.
Его кожа блестит от пота. Мускусный, острый запах, кажется, пропитал всю комнату. Пропитал и меня. Это хорошо… Пусть он станет напоминанием о нем… Пусть он… Слезы снова водопадом льются из моих глаз. Адам молчит. Зарывается лицом ко мне в волосы. Прижимает к себе крепко-крепко, так, что я на мгновение верю, что он никуда меня не отпустит. Но потом…
– Спи, Эйвери. Утром я сам отвезу тебя домой.
Я закрываю глаза, чувствуя, что из-под ног выбили последнюю опору. Значит, эта ночь действительно была последней. Значит, мы все-таки расстаемся с ним. Навсегда. Слезы стихают сами собой, и на смену им приходит оцепенение. Глубокая, беспросветная тоска по чему-то, что я пока не могу описать словами.
Не могу, потому что боюсь поверить в это. Осознать, что я влюбилась в моего мучителя. В Адама Каррингтона.
Глава 18. Эйвери Эванс
Через пару дней после возвращения домой я решила появиться в редакции. А что, собственно, мне оставалось делать?
Сидеть дома и бесконечно страдать о мужчине, который так запросто выбросил меня из своей жизни и, кажется, даже заменил экземпляром более статусным? Ну уж нет, это точно не в моем характере.
Проблемы отца были решены. Так что свою часть сделки Адам выполнил безукоризненно. В мою семью снова вернулись мир и спокойствие. Впрочем, в глазах отца иногда наряду с благодарностью я читала неподдельную тревогу. Видимо, у него в голове не укладывалось, как я смогла раздобыть такую крупную сумму, и он беспокоился, не ввязалась ли я во что-то противозаконное.
Я уверила его в том, что все в порядке, но, кажется, у него еще оставались какие-то сомнения… Что ж, с этим я вряд ли могла что-то поделать. Две недели, проведенные у Карррингтона, наложили на меня отпечаток. И скрыть это невозможно.
Когда я появилась на пороге редакции, все встретили меня настороженно. Словно они не знали, как относиться ко мне и к моему внезапному появлению. Впрочем, к этому я была готова, как и к тому, что мне придётся окончательно покинуть это место и искать работу в каком-нибудь другом.
Но всё изменилось, как только из своего кабинета вышла Марго – наша начальница.
– Эйвери?.. – Она смотрела на меня так, словно не могла поверить собственным глазам. – А мы думали, что окончательно тебя потеряли…
Я смущённо улыбнулась.
– Ну да, прошу прощения, обстоятельства сложились так, что пришлось потеряться… Но уж точно не окончательно.
– Ну, проходи, красотка. Пенни, сделай кофе для Эйвери!
Марго встретила меня так, словно я была её любимой тётушкой, с которой она не виделась много лет. Казалось, она и впрямь испытывает неподдельную радость.
Ни слова упрёков, ни слова о том, как чудовищно я всех подвела, когда исчезла, не сказав никому ни слова.
Глядя на такой радушный приём, остальные сотрудники тоже принялись сиять улыбками и делать вид, что ужасно соскучились. Единственная, кто не принимала участия во всеобщем веселье, – это та девушка, которую взяли на моё место. Думаю, она поняла, что часы её работы в этой должности сочтены.
Так оно и случилось.
– Конечно, ты можешь приступать к своим обязанностям, как только будешь готова, – сказала Марго. – А завтра мы устраиваем небольшую вечеринку. Будешь там почетной гостьей… Что скажешь?
Я рассеянно пожала плечами. Вечеринка? Пожалуй, это даже неплохо. Давненько я не была в центре внимания.
Вернувшись домой из редакции, я не могла отделаться от странного двойственного чувства.
С одной стороны, было чертовски приятно, что в своей работе я чего-то да стою и даже после того финта ушами, что я выкинула, исчезнув вместе с Каррингтоном, тут были рады меня видеть.
С другой… как никогда прежде, я
