Наташа не стала ждать, пока я кивну в ответ. Она посмотрела на свои новые туфли, подобранные в цвет платью. Высокий каблук, но не такой убийственный, какой она носила прежде.
— Кстати, — сказала негромко она, не поднимая глаз. — Все хотела тебе сказать: спасибо тебе за все.
Она качнула ножкой, демонстрируя изящную лодыжку, закованную в черную кожу ремня.
— Понимаю, что ты делаешь для меня…Может быть, не все, но…
Она тяжело вздохнула.
— Трудно говорить вот так, вживую. В моей голове эти слова звучали куда более правдоподобно и искренне… — Она облизнула нижнюю губу юрким язычком и мне пришлось сжать ладонь в кулак в кармане, чтобы не броситься прямо сейчас на нее, и не повторить свой тупой и печальный опыт недельной давности.
— Ты спас меня от Олега, — она подняла глаза вверх, видимо обдумывая, как должна себя чувствовать при упоминании человека, предавшего ее дважды, и покусившегося на ее жизнь. — Спасаешь сейчас от своей же…банды…ой, а я правильно говорю? Банды же, да? — не к месту хихикнула она. — Ну и сейчас делаешь все для того, чтобы у меня была своя жизнь. Другая. Новая…
Она подошла чуть ближе.
— Я все это понимаю. Ценю. Спасибо.
— Я тебе должен. Ты — мне, я — тебе, — вытащил руку из кармана и дотронулся до ее запястья. Она вздрогнула. — На том свете у меня не будет долгов.
29
Я подошла ближе, планируя выйти из комнаты и внутренне вздрогнула, когда оказалась рядом — меня буквально поработил его влекущий, сильный, приятный аромат мороза и хмеля, — парфюм, смешанный с чем-то настоящим, мужским, стабильным и монолитным. Амир дотронулся до моего запястья, и я сглотнула, когда представила вдруг, что эти длинные, сильные, умелые пальцы могут пройти по моей руке, по телу, ошпарить кожу прикосновением и заставить умирать от восторга…
Он опустил руку, и мне показалось, что все тело затопила настоящая волна разочарования, даже горло немного сжало от этого ощущения.
Но…от чего оно? Черт, мне не нужны никакие отношения, тем более, отношения на одну ночь с бандитом, с тем, у кого руки в крови, с тем, кто, между прочим, убил человека на моих глазах. Человека, которого я знала и в далеком прошлом любила…
Как все запутанно, запущенно…
В полном молчании мы вместе спустились на первый этаж, где я приготовила прощальный ужин — расставила тарелки, приглушила свет, зажгла свечи. Повернулась, чтобы поймать свое отражение в темном вечернем окне, но замерла…
Амир оказался так близко, что буквально опалял своим горячим дыханием плечо, топил в своем глубоком черном взгляде, заставлял плавиться от предвкушения чего-то настоящего, ясного, громкого и глубокого.
Я ощущаю злость на него, на себя, за эти чувства, но его присутствие рядом буквально взрывает фейерверки в моем мозгу, моем сердце…
Он протянул руку и двумя пальцами ухватил меня за запястье, притянул к себе, не говоря ни слова. Я напряглась, и он, уловив это, нахмурился, отпустил мою руку, но я не дала ему отстраниться.
Сама сделал первый шаг.
И тут же он, резко выдохнув и ругнувшись сквозь сжатые губы, схватил меня за талию, буквально впечатал в себя. Его горячее тело разбудило во мне все инстинкты, и внутри разгорелся настоящий пожар.
Мужчина неторопливо прикоснулся губами к моим, и напрягся на секунду, ожидая моей реакции, однако я надавила, и тогда Амир издал гортанный звук, от чего мое тело покрылось мурашками — я буквально прочувствовала в одно мгновение силу его влечения, его желания, и поняла, что оно совершенно не уступает моему…
Его губы целовали мои до тех пор, пока я не приоткрыла их, и тогда он усилил свой напор, толкнулся языком внутрь, углубил его, страстно, жестко, собственнически. Мое тело горело в настоящем, невероятно жарком огне, а его руки начали путешествие по моему телу, сминая, оставляя клеймо принадлежности там, где проходили горячие ладони…
Наш поцелуй оказался настолько невероятным, что я буквально потерялась во времени и пространстве. Мы словно провалились в черную дыру, оказались в настоящем космосе, где взрывались и появлялись сверхновые звезды.
— Ты должна стать моей, — выдохнул он в мареве этого жара. — Если ты не станешь моей, не достанешься никому…
В ответ я закинула на него свои руки, прижимаясь всем горячим, горячечным телом, понимая, что растворяюсь в этой невероятной агонии страсти, сдаюсь на милость победителя, и нисколько не жалею об этом, а, напротив, желаю, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась…
30
Телефон жужжал не переставая, и первой реакцией было вышвырнуть его к черту, послать всю мою жизнь туда, где она и должна была быть — в самый темный ад.
В момент, когда Наташа вздохнула, дрожа, в моих руках, отвечая на поцелуй, и я почувствовал, что могу, наконец, снять с короткого поводка своих темных псов ночи, вкусив все блага, которые только могут быть в этом райском месте…
Все испортил звонок телефона, с которым я не расставался.
Дамир Рустамович звонил на сотовый, заведенный для специальных звонков, игнорировать которые нельзя даже при смерти. Да такого и не было никогда, я всегда был на связи, и этим номером телефона он пользовался крайне, крайне редко.
Не желая расставаться, отпускать ее даже на минуту, на мгновение, понимая, что этот разговор оборвет все, что только что вспыхнуло, разгорелось между нами, я только сильнее прижал ее горячее тело к себе, проводя пальцами по всем изгибам, по всем выпуклостям тела, помечая своими ладонями пунктир дорожек, на которые никто, кроме меня, теперь не имеет права.
— Да кто это… — отрываясь от моих жадных губ, вдыхая воздух распухшими губами, прошептала Наташа. — Выключи…Черррт…
Одной рукой прижимая ее гибкое тело к себе, другой достал из кармана брюк сотовый телефон и бросил взгляд на экран. Так и есть. Дядя. Крестный, мать его, отец.
Я замешкался на секунду, но это промедление она уловила. Положила свою голову мне на вздымающуюся от сбившегося дыхания грудь чтобы дать мне возможность принять решение.
Черрт.
— Да? — не выдержал я. Если Дамир Рустамович звонит так долго, дело — швах.
Наташа в моих руках напряглась. Она слышала голос, стояла так близко, будто став одним целым со мной, и потому ей было понятно все, что доносится из трубки.
— Амир, мальчик мой, — дядя не стал спрашивать ничего, чтобы не тратить время, а сразу перешел к делу. — Перешлю контакты, фото одного человечка…Его нужно убрать до завтра…
Наташа резко напряглась в моих руках, и я снова пожалел, что ответил на звонок сразу, и вообще — ответил на звонок. Оперевшись о мою грудь обеими ладонями, она оттолкнула меня и тут же опустила голову, пряча глаза.
— До завтра, — хмыкнула трубка басовито. — До завтра, мой мальчик…
Черрт.
— Нат… — я сделал шаг к ней навстречу, но она тут же сжалась, обняла себя руками, будто бы закрываясь от меня и той невыносимой правды, которая была между нами. Да, она спасала жизни, а я их отнимал, и с этим уже ничего нельзя было сделать.
Резко притянул ее к себе, желая, вытряхнуть из ее головы все страхи, всю боль и все те страшные воспоминания, которые отложились в ее сознании. Однако Наташа сжалась пружиной, и тут же забилась в моих руках, как маленькая рыбка, которую сети вытащили из моря.
— Пусти! — шепнула она, зажмурив с силой глаза. — Пусти!
Я разжал руки, понимая, что в противном случае может разгореться новая истерика. Она тут же упругим мячом отскочила на другой конец комнаты, оставив между нами праздничный стол с романтично горящими свечами.
— Я знаю этот голос, — нервно воскликнула она. — Это он, да? Он тебе звонил?
Вместо ответа я пожал плечами. Это моя жизнь, мне за нее оправдываться не нужно.
— Он согласился провести дорогостоящую операцию мальчишке, а теперь звонит тебе, чтобы ты кого-то убил. — Наташа схватилась руками за голову, часто дыша. Она начала ходить из стороны в сторону, как отчаявшийся, опечаленный человек. Я не стал ничего говорить. К чему все эти оправдания, разговоры? Дамир вообще отменил операцию, и родители мальчишки еще долго бы искали спонсора. А может быть, и не нашли его. Если бы не…
