Нет, лучше я сегодня побуду в тишине и выдам такой же бонус для Цветочка.
Цветочек…
Мне кажется — я ей пропах насквозь, хотя, разумеется — это бред, мы слишком мало времени были рядом. Это противоречит логике. Вот только почему так плотно въелся в ноздри запах кокосового, дурацкого геля для душа?
Девчонка. Тощее недоразумение с огромными глазами раненой лани. С кучей проблем, без гроша в кармане, даже образование — неоконченное. На кой я её взял, спрашивается?
Ведь я тогда еще не знал, что она — моя ниточка к Сивому. Её единственную забрал из офиса отчима, которого я же отправил за решетку. Даже сам ей перезвонил, чтобы не забыла прийти на собеседование.
И на кой-то черт женился. Вот прям так, экстренно. Будто мало мне веселья в последнее время. Ведь всегда же обходился временными любовницами. Жениться на ком-то? Брать на себя столько излишних проблем? На кой мне это?
А тут — как с цепи сорвался.
Сорвался.
На губах по-прежнему вкус моей Маргаритки. Вкус её слабости и страха, в основном, но когда я её целовал — было плевать, между прочим. Чувствовал только одно — как нестерпимо я её хочу и насколько не способен потерпеть хоть еще одну лишнюю минуту.
И снова против плана.
Я был уверен, что она просто согласится на договорной брак. Бывшей эскортнице такое предложение должно было показаться сказочным. Ведь это просто прекрасно — иметь перед собой надежную крепкую стену, что защитит от слухов и проблем.
Всего-то и нужно было — выполнять мои требования.
Не согласилась. Сбежала. Пыталась ерепениться. Выводила из себя чем дальше — тем больше.
Я уже закрыл глаза на то, кем ты была раньше. Даже не озвучиваю. Что тебе еще надо? Или ты наивно предполагаешь, что я не в курсе, на ком женился?
Кажется, именно это моя Маргаритка и предполагает. Она ведь завязала, порвала с прошлым, обрубила почти все концы, как я мог догадаться, да?
Смешно.
Я не собирался с ней спать.
Это помешало бы моей работе в эти два месяца, я категорически не хотел отвлекаться от Сивого.
Все уже было спланировано по нотам, от завещания до контракта с клиникой на эвтаназию, если операция пройдет не успешно — никто даже не увидит меня не способным связать предложение из трех слов.
И пусть Маргаритка меня ненавидит, так гораздо проще — не будет оплакивать, будет жить свободнее. Родит отцу внука — генетического материала я в заморозку отправил достаточно для ЭКО, на пятерых детей хватит. Можно вообще всю жизнь не связываться с мужиками, если её от них настолько тошнит.
А наследства — моего и отцовского — ей должно хватить на очень обеспеченную долгую жизнь.
Казалось бы, что еще надо? Всего пару месяцев не прикасаться к своей жене. Многие и по году с женами не спят, и ничего, выживают как-то. И я ведь уже не один месяц справлялся со внутренним неандертальцем, что бил об пол дубиной и рычал, требуя затащить Цветочек в постель хотя бы раз.
Вот только сейчас неандерталец будто совершенно съехал с катушек.
Она — теперь моя. Моя жена.
И этот факт оказывает на меня совершенно неожиданный эффект.
Её близость. Её нежелание покориться…
Я хочу её больше, чем раньше. Потому что в глубине души с чего-то взял, что имею на неё права.
Вот только прав нет. Она не согласилась на договорной брак, мне пришлось добиваться от неё согласия угрозами. Она отчаянно не желает озвучивать мне количество денег, необходимых для её разрешения проблем. Странно для бывшей эскортницы.
Еще более странно для бывшей эскортницы — так цепенеть от мужской близости. Теряться, паниковать, бояться. Она — не девственница, это я прекрасно знаю. Другое дело, что в моих руках сегодня её била сильнейшая дрожь, практически истерическая.
Одно из двух — или я настолько ей противен, что со мной она не допускает даже мысли.
Или…
Или я знаю о ней не все. Но знаю, у кого можно раздобыть подробностей. Жду не дождусь этой встречи!
20. Маргаритка
Я просыпаюсь от будильника. Рабочий будильник поднимает меня в шесть утра, и не волнует. Выходные кончились, сегодня — понедельник.
Выходные.
Только выходные.
С момента помолвки прошло жалких несколько дней, а мою жизнь уже умело искромсали в клочья острые ножницы Владислава Ветрова.
И я понятия не имею, как с этим справляться.
Желудок подводит — кое-кто вчера с перепугу даже не осмелился вылезти из комнаты, опасаясь возвращения озабоченного босса.
Нет, ну…
С голоду умереть в мои планы точно не входит.
Вот только и кухню в квартире Ветрова найти оказывается не так-то просто.
Я все еще отчаянно боюсь напороться на Владислава Каримовича.
Кошмар сегодняшней ночи — проснуться под тяжестью мужского тела. Увидеть в его глазах только голод и ярость. Не смочь остановить…
Кожа снова становится липкой.
От неприятных мыслей приходится отстраняться принудительно.
Этого не было.
Я в порядке.
Не в безопасности, но в порядке.
Сегодня, он, возможно будет лучше держать себя в руках?
Кухня наконец-то находится, и там я застаю домработницу. Ранние они однако пташки.
У девушки не по-служебному распущены волосы, в кухне пахнет кофе, и на самом минимуме работает музыка. Нож быстро-быстро постукивает по доске.
На мои шаги девушка оборачивается, неприязненно кривится. Да, судя по всему, ожидали тут не меня…
Та самая, что облила меня презрением вчера.
— Доброе утро.
Я говорю достаточно разборчиво и достаточно четко, но домработница меня игнорирует, продолжая методично нарезать зелень и что-то демонстративно мурлыкать себе под нос.
Значит, мои легкие шаги ты услышала, а голос нет?
Ладно! Как контактировать с наглыми сотрудницами Ветрова и ставить их на место, я худо-бедно знаю. Достаю из кармана телефон, ставлю телефон на прозвон, после двух гудков произношу, чуть-чуть понижая голос:
— Владислав Каримович?
Волшебные слова, которые прочищают чакры и слуховые проходы разом.
Просто чудодейственные. Девушка подскакивает как заяц, разворачивается ко мне лицом, метая молнии из глаз.
Его боялась не только я. И этот страх я умела обращать в свою пользу.
— Отбой тревоги, со слухом у нас все хорошо, — я позволяю себе холодную улыбку, — учти, дорогая, следующий раз блефом не будет. Можешь считать это выстрелом в воздух.
— Чего изволите, госпожа? — с сарказмом и все тем же вчерашним презрением цедит девушка, глядя на меня с искренним недовольством.
Я окидываю её оценивающим взглядом.
— Для начала — ключи от квартиры, кредитку и визитку с контактами персонала, оставленные тебе вчера Владиславом Каримовичем, — произношу безразлично.
Моя противница кривит губы — слегка разочарованно, кажется, и швыряет на стол передо мной объемный черный конверт. Объемный за счет того, что в него же запихнули и ключи.
Я на всякий случай заглядываю в конверт.
— Здесь нет кредитки.
Еще один жест в духе «на, подавись», и кусок черного пластика летит по столешнице. Мне без надобности деньги Ветрова, но оставлять его кредитку у какой-то очень странной девицы я не собираюсь.
Она отправится в шоп-тур, а потом Ветров же предъявит мне распечатку трат и потребует возвращать отдачей «супружеского долга»? Вот уж фигушки.
— Как тебя зовут? — разобравшись с вещами, я вновь обращаю свое внимание на домработницу.
Она отвечает не сразу, будто прикидывается заторможенной.
— Яна.
— Приятно познакомиться.
Язвительное фырканье ставит под сомнение мою вежливость. Ладно, плевать на неё, пусть с ней Ветров сам разбирается. Я от неё нужное взяла, с открыванием холодильника сама справлюсь.
— Завтрак через полтора часа.
Моя очередь играть в «я тебя не слышу». Разница только в том, что домработница Ветрову на его жену жаловаться не будет. Ну, если она, конечно, только домработница. Что-то уровень борзоты у неё вообще не соответствует занимаемой должности. Может, она у Ветрова была первой женой и попала в опалу, а теперь надеется его вернуть?
