снова набрал Веронику, которая до сих пор не появилась.
— Мы в Раздольном, — мрачно поведала она.
— В каком ещё Раздольном?
Со времени прошлого созвона прошёл добрый час.
— Пробку объезжаем.
Нет там никаких пробок на трассе…
Вадим вспомнил, что так и не поговорил с матерью об этой ситуации. Поток прибывающих гостей уже изрядно обмелел, и вполне можно было вернуться к столу. Вот только обстоятельства изменились.
— Послушай, знаешь что… поезжай-ка ты домой. — Решил Вадим.
***
— Объясни мне, пожалуйста, что происходит! — прошипела Алиса, затащив Лидию в закуток возле мангала. — Почему этот боров Диц утверждает, будто ты и Вадим… будто вы… — она запнулась и, покраснев, гневно уставилась Лидии в глаза.
Та вздохнула.
— Так вышло. Это просто недоразумение. Не злись, пожалуйста. Мы с твоим папой… то есть, я и твой папа — не вместе. Просто так думают… некоторые из гостей.
— Но почему? Зачем? И где эта швабра Вероника?
Лидия не смогла сдержать выражение скорби на лице и прикусила губу.
— Алиса, мы с тобой уже обсуждали это… Мне очень не нравится, когда ты говоришь о ком-то, используя плохие слова. Особенно это касается близких людей.
— Она мне не близкая!
— Она невеста твоего папы, и ты должна уважать его выбор. А ещё больше — его самого. И не называть по имени, а как положено дочери… Он ничем не заслужил твоего презрения. Неужели ты не можешь взять себя в руки хотя бы день его рождения?
Алиса пожевала губы, а потом промямлила:
— Иначе ты не будешь больше со мной дружить?
Лидия ахнула:
— Я такого не говорила!
Но Алиса выпучила глаза и замахала руками, явно на что-то намекая. Лидия нахмурилась:
— А… ну да… если ты продолжишь всем злословить, то я… обижусь за них.
Алиса покорно вздохнула:
— Хорошо. Раз ты настаиваешь… Так где… Вероника?
Лидия пожала плечами:
— Понятия не имею. Ты соскучилась по ней?
— Конечно! Я называю швабрами только самых приятных мне женщин.
— Я бы сказала, что у тебя есть некоторые проблемы с выражением позитивных чувств.
Лидия ожидала бурного протеста, даже обиды, но Алиса неожиданно кивнула:
— Ты права. Но тебя я никогда не назвала бы шваброй.
Лидия улыбнулась:
— Я это ценю.
***
— Что мне теперь делать? — спросил Вадим, меряя шагами крошечную комнатку, где хранились запасы напитков.
Его мать пожала плечами:
— Да ничего. Наслаждайся своим праздником.
— Никогда не любил праздники… Но этот — настоящая катастрофа!
— А мне показалось, что тебе было не так уж неприятно обнимать Лидию…
— Мама… как ты не понимаешь, приятности такого рода здесь совершенно ни при чём! Я могу попасть на миллион рублей в результате этой неразберихи, а Лидия… — тут он почувствовал тяжесть в голове и груди, — почти замужем.
— Кто тебе такое сказал? — фыркнула мама.
— Она сама. Ей никто не нужен, кроме него. Она никогда его не оставит.
— Тебя это задевает?
Вадим вздрогнул так, словно прикоснулся к чему-то раскалённому, и с укором посмотрел на мать.
— Вовсе нет.
— Я вижу, что задевает.
— Может быть, только самую малость.
— Так в чём дело? Жених — не муж. У тебя есть все возможности бороться за неё.
— Я не хотел никакой борьбы, потому и обратился к тебе.
Мама подошла к нему вплотную и, глядя прямо в глаза, с нажимом произнесла:
— Вадим, ты же прекрасно знаешь, что за всё хорошее в жизни приходится бороться.
— Да? Ты боролась за отца? За ваш с ним брак?
— Ты даже не представляешь себе, как.
Вадим замер поражённый.
— Но… у вас ведь всегда всё было в порядке…
Мама с улыбкой покачала головой:
— Так не бывает. В семейной жизни особенно. Если ты видишь, что у кого-то всё хорошо и спокойно, значит, они уже прошли сквозь огонь и воду.
— И какие же у вас были проблемы?
— А то ты не знаешь! Твой отец почти не жил дома…
— Я думал, тебя это устраивает.
— Ни одну женщину не может устраивать такое, если она верна мужу. А твой отец был единственным мужчиной в моей жизни.
— Но ты же поддерживала его в трудоголизме.
— Потому что знала, что так нужно. Сколько я слёз пролила, ощущая себя одинокой при живом муже — одному богу известно…
Вадим взял её за плечи:
— Мама, я и подумать не мог.
Она махнула рукой:
— Что о том? Всё прошло.
— Почему ты не нашла себе другого мужчину, когда он умер?
— Потому что ещё раньше поняла, что для любви неважны расстояния, ни в пространстве, ни во времени. Я по-прежнему люблю твоего отца, и это делает меня счастливой.
У Вадима мурашки пробежали по спине. Да, такое чувство было ему неведомо, но он отчаянно хотел его испытать.
— Но ты не сможешь познать это счастье с кем попало, — словно прочитав его мысли, сказала мама. — Борись за него, сынок. Я верю, у тебя всё получится.
Вадим вернулся в беседку, и словно зверь на ловца, к нему сразу подошла Лидия.
— Я приготовила вам подарок… — сказала она, смущённо опустив глаза в пол. — Он, конечно, совсем скромный и смешной. Просто у меня было мало времени…
— Вы вообще не должны были ничего мне дарить! — возразил Вадим. — Но пойдёмте куда-нибудь подальше от шума…
Они свернули в аллею, усаженную декоративными кустами. Сладко пахли какие-то цветы, шумел фонтан, ветерок сухо шелестел листьями пальм.
— Вот… — Лидия протянула Вадиму пакет из крафтовой бумаги.
Внутри оказалась квадратная, примерно в четверть квадратного метра, картинка из кусочков ткани, сшитых между собой: вагон поезда на фоне гор и неба, а в окошках
