Я перехожу улицу и стучу в дверь.
Открывает Эван.
— Привет, чувак. Заходи. Счастливого Рождества.
Он проводит меня в дом, где кипит жизнь. Кухонный стол был перенесен в гостиную и красиво украшен гирляндой из сосен по центру. В воздухе витает густой аромат еды, а из гостиной доносятся звуки рождественской музыки.
Первой я встречаю миссис Майклсон. Она удивляет меня, обнимая и принимая цветы с радостной улыбкой.
— Спасибо! Какие манеры, Холли, иди посмотри на это. Адам принес цветы!
Я потираю шею.
— Спасибо, что пригласили меня, миссис Майклсон. Счастливого Рождества.
— О, зови меня Джейн, — говорит она. Ее руки заняты тем, что расставляют цветы в вазе. — Мы все так рады, что ты смог это сделать. Чем больше, тем веселее, как и положено.
Холли появляется в дверях. На ней темно-красное платье, облегающее изгибы, а светлые волосы рассыпаны по плечам. Она даже накрасила губы в красный цвет, отчего желудок скручивает от желания.
— Привет, — говорит она.
— Привет, Холли.
Она улыбается в ответ, слегка и интимно, отчего сжимается грудь.
— Мы пьем глинтвейн в гостиной. Хочешь присоединиться?
— Да, спасибо.
Требуется большая сила воли, чтобы не притянуть ее к себе, не обнять за талию или не поцеловать в висок.
Эван представляет меня своей невесте Саре. Она миниатюрная брюнетка с застенчивой улыбкой, голос немного дрожит, когда мы пожимаем друг другу руки.
— Поздравляю, — говорю я, указывая на ее левую руку. — Эван рассказал о помолвке. Вы назначили дату?
Эван выдвигает стул рядом с собой, и я присаживаюсь. Мы говорим о предстоящей свадьбе, и я пытаюсь сосредоточиться на разговоре. Но это трудно, когда Холли сидит прямо напротив меня на диване. Такая целомудренная, такая правильная, но улыбается в свой глинтвейн. Я еще не поцеловал ее.
Это похоже на преступление.
— О, посмотрите на это, — говорит мистер Майклсон. — Он хочет поздороваться.
Я смотрю вниз на собаку, сидящую возле ног. Хвост Уинстона стучит по ковру.
— Привет, приятель, — я глажу его по голове, замечая, что на шее красная бабочка. Это заставляет улыбнуться, без сомнения, зная, кто за произошедшее в ответе.
— Слышал, у него были какие-то неприятности?
— О, да, — говорит мистер Майклсон. — Он нас всех напугал, не так ли?
Семья рассказывает историю, и я слушаю ее, наслаждаясь тем, как одна тема переходит в другую. В их голосах нет напряжения. Нет натянутости. Никто не ждет телефонного звонка, чтобы прерваться.
Дом украшен в пух и прах, но все в порядке.… Мне это даже немного нравится.
Я замечаю, что у Санты не хватает половины бороды, Джейн замечает, что я смотрю на него, и хихикает.
— Холли сделала это, когда ей было восемь, — говорит она.
— Красиво.
Холли смеется.
— Лжец.
— Ты даже тогда была артисткой, — говорю я.
— Копаешь глубже, — предупреждает она, улыбаясь через гостиную. Я поднимаю руки в знак капитуляции, и мне приходится прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от улыбки. Я на полпути к тому, чтобы по уши влюбиться в эту женщину.
Хорошо. Гораздо больше, чем на полпути.
По ходу вечера мы направляемся к обеденному столу. Здесь мило, тепло и дружелюбно, семья шутит и поддразнивает друг друга. Они регулярно протягивают руку мне и Саре, приглашая к разговору, задавая вопросы.
Мистер Майклсон — тот, кто благодарит нас всех за то, что пришли. Его голос звучит тепло, когда тот оглядывает сидящих за столом.
— Мы с Джейн так благодарны за вас, дети, и за каждое Рождество, которое проводим вместе. Это самое яркое событие прошедшего года. Что ж, оставшиеся бутерброды с индейкой, которые мы приготовим завтра, мои.
— Выпью за это, — говорит Эван. — Не могу дождаться.
У Холли мягкое выражение лица. Теплое и открытое. И в этот момент я вижу то, что замечает она. Рождество — прекрасная традиция. Это сахар, специи и семья, не приправленные горечью или ожиданиями.
Я вижу мир таким, каким его видит она, и хочу, чтобы в моей жизни было больше этого.
После ужина Эван и Холли приглашают всех обратно в столовую на представление «Тайного Санты». Ее щеки раскраснелись от еды и гоголь-моголя, глаза сверкают.
— Итак, все! Это момент, которого мы ждали весь год! Готовы?
Раздается хор одобрительных возгласов, и Холли достает огромный джутовый мешок с надписью «Игрушки Санты», вышитой крестиком сбоку. Он выглядит изрядно потрепанным.
Я откидываюсь на спинку стула и оглядываю комнату. Лица открыты и полны энтузиазма, внимание приковано к Холли, когда та раздает подарки голосом старомодной телеведущей. Каждый достают по одному, включая Уинстона, перед которым стоит огромная красная упаковка. Он с большим интересом ее нюхает.
— О, и у нас еще одна осталась… Это для Адама! — говорит Холли.
Я ставлю свое пиво.
— Прости?
— Это тебе, — повторяет она, протягивая тщательно упакованный подарок. — Счастливого Рождества!
Я принимаю его. Провожу пальцем по оберточной бумаге. На ней нарисованы крошечные пингвины.
— Не следовало этого делать, — говорю я. — Кто бы ни был ответственен за подарок.
— Придется сохранить его, пока правильно не угадаешь, кто тебе это подарил, — говорит Джейн. Она тепло улыбается в мою сторону. — Все, кто придет ко мне домой на Рождество, будут включены в игры.
— Спасибо, — бормочу я.
Не могу придумать, что еще сказать.
Возможно, Холли замечает это, потому что отвлекает всеобщее внимание.
— Давайте начнем!
Один за другим члены семьи Майклсон открывают подарки и пытаются угадать, кто из членов семьи купил его. В воздухе витает смех и ощущение хорошего настроения, что невозможно смотреть на них без улыбки.
— Клюшки для гольфа, — говорит мистер Майклсон. — Это может быть только от Эвана. Верно?
Эван фыркает и качает головой.
— Нет. Думаешь, я бы поощрял это? Прошлым летом ты слишком часто меня бил.
Мистер Майклсон не угадывает свою жену до последней попытки, и в этот момент она прикрывает рот, чтобы скрыть ухмылку.
Я внимательно наблюдаю за Холли, когда та открывает гигантскую упаковку. Ее щеки порозовели, губы растянулись в улыбке. Глаза расширяются, когда она видит, что внутри. Это фальшивая рождественская елка, разобранная на три части… но, судя по картинке на упаковке, когда ее соберут, та будет высокой и объемной.
— Вау, — говорит она. Руки роются в бумаге и вытаскивают крошечный пакетик. Это маленькие древесные освежители воздуха, которые вешаете в салоне автомобиля. — Они пахнут сосной. О мой Бог. Эван, это ты?!
Ее брат качает головой. Теплый взгляд Холли обводит одного гостя, останавливаясь на его невесте.
— Сара?
— Да, — говорит она. — Прости за аллергию. Эван сказал, что одна из твоих любимых традиций — украшать елку, а теперь ты не можешь этого сделать из-за меня. Я подумала…
— Нет, нет, пожалуйста, не надо так думать, — говорит Холли. — Мне не нужна настоящая елка!
Щеки Сары порозовели.
— Ну, я подумала, может, мы могли бы установить ее завтра? Украсить вместе? Мне бы не хотелось, чтобы у тебя было Рождество без елки.
Взгляд Холли встречается с моим, и я знаю, о чем она думает. У нее уже есть елка на это Рождество. В моем доме. Но жест милый, и в ее глазах любовь к невестке.
— Спасибо, — говорит она. — Это лучший подарок. Мне не терпится украсить ее.
— Я рада, — бормочет Сара.
Эван кладет руку на спинку ее стула.
— Эй, могу я присоединиться к этому женскому сеансу сближения?
— Если очень вежливо попросишь, — говорит Холли.
Когда Саре приходит время открывать свой подарок, вся семья затаивает дыхание в ожидании. Я встречаюсь с взволнованным взглядом Холли. Для нее настало время шоу.
Сара достает фотографию в рамке.
— О, взгляни. Это ты?
Эван стонет.
— Боже, посмотри на мои волосы. Не хочу, чтобы у тебя были эти фотографии.
