— Знаете, бабушка бабушкой, но воспитывала меня не только она. Если бы я слушала только ее, то вряд ли была нормальной, с натяжкой, но все же нормальной, хоть вы так и не думаете. Я читала много книг, какие-то в тайне от нее, какие-то открыто. Некоторые она мне давала сама, хотя там были описаны вещи похлеще, чем те, что я читаю в тайне от нее. Но знаете, все они о…
— О любви, конечно, — с иронией в голосе выдает Волков, прерывая меня. — Тебя вдобавок воспитывали книги.
— Да. Так вот… на самом деле ваше предложение не столь ужасно, в кой-той мере оно заманчиво. Например, Скарлетт О’Хара точно бы согласилась. В фильме она представлена одной, а вот в книге, несколько другой, так вот, как говорит моя бабушка, эта «хитро прожаренная стерва», просчитав для себя всю выгоду, еще бы свечку поставила в церкви за ваше столь щедрое предложение. А вот Элизабет Беннет нет, как собственно и сама Джейн Остин, правда о последней я сужу, опираясь на фильм. Понимаете, о чем я говорю? — копирую вопрос Волкова, не отводя взгляд от его несколько растерянного лица.
— Примерно, да. Просто хитро прожаренная стерва Скарлетт не дура и до золотого Батлера искала для себя выгоду. В итоге получила не только выгоду, но и влюбленного в нее по уши мужика. Кто такая Беннет не знаю, но думаю антипод О’Хара, а вот если память мне не изменяет сама Джейн Остин так и осталась куковать одна, просрав, ой прости, отпустив Лефжоя куда-то там.
— Лефроя.
— Один хрен. Суть одна, все несчастны. Кстати, хитро прожаренная Скарлетт тоже осталась с туманом наедине, по крайней мере в фильме. Зато массу впечатлений на жизнь вперед наела. Но ты тяжёлый случай, Света. Ты даже героинь ненормальных приводишь в пример. Но кое-что для себя я понял. Я тебе уступлю.
— Слава Богу, — облегченно выдыхаю я.
— Следующий раз возьму шприц Жане и прочищу тебе уши от серных пробок. Читай по слогам — уступлю, а не отступлю. Ладно, раз такое дело, значит не буду напрашиваться на чашку кофе. Отсыпайся, отдыхай, вечером встретимся.
— Нет, не встретимся.
— Расслабляйся и отдыхай, — с нажимом повторяет он. — Я позвоню. И помни — первый признак взрослого человека — это отвечать не только за свои поступки, но и отвечать на звонки.
Волков медленно наклоняется к моему лицу и тянется к моим губам. И я почти уверена в том, что сейчас он меня поцелует. Но хуже всего, что я стою в ожидании. И ведь вроде не хочу этого, но почему-то жду. Хочется даже облизнуть губы. Да что это такое?! Вот только вместо губ, Волков целует меня в кончик носа…
- Хорошего дня, Зайка.
Глава 23
Волков улыбается и быстро чмокнув меня в губы, опускает мое разгоряченное тело на постель. Спальня у него очень даже красивая, единственное, что меня смущает — это шелковое постельное белье. Оно, черт возьми, скользит. Хотя смущает меня не только это. А скорее то, что я согласилась на эти странные отношения, да еще так быстро. Правда, думать об этом уже поздно, учитывая, что Кирилл почти голый. Ой, нет, не почти. Последний элемент одежды уже отброшен в сторону. О, Боже… Стоп, а зачем я вообще так пялюсь на его пах? Это, в конце концов, неприлично! Быстро отвожу взгляд на свои ноги и тут до меня доходит, что я тоже уже полностью обнажена. О приличиях она задумалась, ну-ну. Быстро тяну руку к простыне, но Кирилл тут же ее перехватывает.
— Не надо, — шепчет мне на ухо, прикусывая мочку и полностью укладывает меня на спину.
Закрываю глаза, не в силах выдержать его скользящий по телу взгляд. И стоило мне только в очередной раз подумать о том, что все это слишком быстро и неправильно, как я ощутила на губах его поцелуй. Неправильно? Ну и ладно, зато приятно.
— Ну точно конфета, — шепчет в миллиметре от моих губ. — Я тебя сожру, Светка, — сказал, как отрезал, и ласково прошелся языком по моим губам. — Причем всю, — выдыхает в губы, раздвигая их языком.
У меня спирает дыхание, когда он углубляет поцелуй, уже не дразнит, целует настойчиво, зарываясь руками в мои волосы.
У меня горит абсолютно все тело… Закидываю руки на шею Кирилла, и как только он отрывается от моих губ, сама тянусь к нему. Я напоминаю себе кошку, трущуюся об своего хозяина. Ничего не могу с собой поделать, хочу, чтобы он касался меня везде. И целовал… Выгибаюсь навстречу его губам, и вздрагиваю, когда он втягивает кожу на шее. Лежать на месте не получается, я начинаю ерзать по дурацкому шелку.
— Лежи смирно, Светка конфетка, — усмехается мне в шею и сводит мои руки вместе, фиксируя над головой. — Как же ты вкусно пахнешь. Сладко…
— Кирилл, — выдыхаю с дрожью в голосе, когда он скользит горячими губами по шее.
— Самая сладкая девочка, — усмехаясь повторяет он, проводя языком вниз до груди.
Прикусывает сосок и тут же втягивает его в рот, начиная его посасывать… Зажмуриваю глаза, не в силах смотреть на его действия. От непривычных ощущений между ног становится горячо, тело как будто ломит. Хочется выгнуться, и чтобы он коснулся меня там… Низ живота просто дико и нереально тянет. Кажется, из меня вырывается стон… Господи, как же я могла до этого дойти.
Кирилл отпускает мои руки и проводит своими горячими ладонями по моему телу… Сжимает грудь и ведет одной рукой вниз, все же касаясь меня там… Сердце стучит так, что еще немного и вырвется из груди. Стучит, стучит и снова стучит… и звонит, звонит, звонит прямо в ушах. Что за бред? Резко распахиваю глаза и замираю, глядя на хорошо изученный потолок. Телефон! Это звонит телефон! Быстро ударяю себя по щекам, чтобы немного прийти в себя, но когда понимаю, что на дисплее телефона высвечивается «бабушка», меня охватывает паника. Очень вовремя, у тебя бы сейчас внучку обесчестили, прости Господи.
— Але, — мамочки, что у меня с голосом?!
— Ты почему так долго трубку не берешь?! — да вот хотела поддаться греху со своим преподавателем, а заодно и заведующим. Он мне как раз между ног залез. — Света!
— Прости, бабушка, я не слышала…
— А что у тебя с голосом? Почему ты так дышишь?! У тебя что-то случилось?
— Все хорошо, просто я занималась под музыку, вот и не слышала тебя.
— Чем?!
— Спортом. Решила пресс накачать.
— Какой пресс, если у тебя месячные на носу. Это вредно.
— Не вредно. Говорят, даже полезно, а кто им не занимается, вот тот вредным и получается.
— Глупость какую-то говоришь. Как у тебя дела?
— Все хорошо. А у тебя? Ты скоро приезжаешь?
— Думаю, к выходным, — Господи, спасибо. — Ты точно хорошо себя ведешь? Мне не нравится твой голос.
— Лучше всех. Можешь запросить справку от гинеколога по приезду, — отшучиваюсь я, и тут же себя одергиваю.
— Будешь так странно себя вести, первым делом как приеду, поведу именно туда. Причем за руку.
— Я пошутила, бабушка. У меня все хорошо, и веду я себя тоже хорошо. Единственное, что я сделала нехорошее это…
— Что?!
— Я открыла коробку шоколадных конфет с ликером.
— Ну если это самое плохое, то тебя вполне можно оставлять на неделю одну. Надеюсь, не все в один день съела?
— Нет, что ты, — в один час. — Еще несколько штук осталось. Побалую себя… после спорта.
— Заканчивай с таким спортом, — да я еще даже не начала. Блин, да что со мной такое? — Лучше быстрой ходьбой займись, это полезнее. Можем вместе начать, как приеду. А лучше займемся ходьбой с палками, как ты на это смотришь?
— Мне кажется, это больше для пожилых подходит. А мы молодые, — быстро исправляюсь я.
— Скажешь тоже, — о да, голос однозначно изменился, значит подобрела. — Хотя ты права, я только бабок и вижу за этим занятием. Ты не забываешь пить витамины?
— Не забываю. Ну ладно, бабушка, я просто немного… влажная после занятий, хочу принять душ.
— Иди, конечно. Не забудь завтра позвонить.
— После учебы обязательно позвоню.
Кажется, она еще что-то говорит, а я думаю только о том, что кое-где я действительно влажная. И это не лицо, хотя оно буквально полыхает. Влажно у меня между ног. И ведь это точно не от месячных… Мамочки, какой позор. Откидываю трубку на диван и тут же вскакиваю. Подбегаю к окну и прислоняюсь к нему лбом, пытаясь немного прийти в себя. Так, стоп, почему за окном так серо?! Бред какой-то, перевожу взгляд на стену — полпятого. Ну ничего себе поспала! Завалилась на диван в грязной одежде и проспала столько часов? Да что со мной творится?
