супа, кашу и даже котлеты. Сам готовил, что ли? Или, может, ему девушка готовит? Помню, на приёме с ним была какая-то брюнетка.
К горлу против воли подкатывает неприятная горечь при этой мысли. Мне должно быть всё равно. У меня есть муж. Мы в разных плоскостях жизни вращаемся, а произошедшее сегодня — лишь извращённая насмешка подонка. Но почему тогда я это ощущаю? Почему заочно эту девушку… ненавижу даже?
В итоге к нормальной еде я не прикасаюсь. Достаю сыр, огурец и банку с оливками. А ещё початую бутылку коньяка. Вообще-то я почти не пью, иногда только могу вина с Артёмовой, но сейчас прямо очень хочется. Напьюсь и вырублюсь прямо тут за столом, и пусть вернувшийся Бахурин требует хоть флешку, хоть что угодно. Плевать. Я устала.
Но уже после нескольких глотков я чувствую сильное головокружение. Пожалуй, спать за столом — не лучшая идея. Твёрдо как-то. Поэтому я бреду, придерживаясь за стены, чисто интуитивно добираюсь до ближайшей горизонтальной поверхности, даже, кажется, кровати, и падаю. Сворачиваюсь клубком, вдыхая от подушки тот самый запах, что и на полотенце, и отключаюсь. Моё сознание просто гаснет.
А когда возвращается снова, то в окно уже во всю светит солнце. Из коридора слышится негромкий скрежет. Пару секунд даю себе осознать, где я и как тут оказалась, напомнить, что пить совсем нехорошо, а потом встаю. Вчерашняя решимость быть самой себе хозяйкой никуда не делась, и Бахурин сейчас об этом узнает. И плевать, что на мне всего лишь его полотенце.
Я отбрасываю волосы за спину, подтягиваю ослабевшее на груди полотенце и спешу в коридор. И застываю. Потому что на пороге с выражением такого же шока на лице застывает та самая брюнетка.
Она растеряно осматривает меня с головы до ног, поражённо моргая. Грузно ставит пакет из супермаркета у ног и тяжело приваливается к дверному косяку.
— Так вот оно что, — говорит немного охрипшим голосом, горько усмехнувшись. — Ну привет.
— Доброе утро, — складываю руки на груди.
Говорить ей о том, что она не то подумала, мне не хочется. Да и… будет ли это правдой? По воле своей Бахурин ей не изменял, как и я Глебу. Но, наверное, привезти меня в свою квартиру, от которой у девушки имеются ключи, так себе идея.
Наверное, на её месте я была бы более агрессивной, что ли. Но все мы разные.
— Где Демид? — спрашивает она.
— То же хотела спросить у тебя. Ночью его не было.
— Надо же, — она качает головой, подкатывая глаза. — Даже так.
Что конкретно она хотела сказать этой фразой, я узнать не успеваю, потому что не захлопнутая до конца дверь резко распахивается и на пороге, встревоженный, появляется Бахурин.
Глава 15
Демид застывает, переводя взгляд с меня на свою девушку и обратно. Та отводит взгляд в сторону, а я нагло поднимаю брови, глядя на него. Я к тебе домой, Бахурин, не просилась. Я не испытываю триумфа или злорадства, удовлетворения от его унижения, отнюдь. Да к тому же стою обёрнутая в одно только полотенце, с разметавшимися по плечам волосами.
Вдруг понимаю это и испытываю смущение.
— Здравствуй, Демид, — севшим голосом говорит девушка.
— Здравствуй, Наташа, — он отвечает ей довольно прохладно как для вляпавшегося бойфренда. — Зачем ты приехала? А вот это уже странно.
— У тебя ведь завтра день рождения. Хотела приготовить что-нибудь, что ты любишь.
Кажется, до меня начинает доходить, что девицу эту Бахурин видеть не так уж и рад. Я таких женщин встречала. Они влюбляются, вцепляются в мужчину и совершенно не готовы принять, если тому это не к душе. Кажется, эта Наталья из таких.
— Тебе лучше уйти.
Она вскидывает на него глаза, полные боли. Наверное, я так зачерствела, что даже жалости к ней не испытываю. Кажется, даже напротив — дышать мне становится легче.
— Пожалуй.
— Я провожу.
Он выпускает её из квартиры, мне же и слова не говорит, а потом захлопывает дверь и поворачивает ключ. Я снова остаюсь одна и взаперти. Что за традиция такая?
Но, по-видимому, он скоро вернётся, а значит, у нас состоится разговор. И вряд ли он будет лёгким.
Я возвращаюсь на кухню, запускаю кофеварку и убираю то, что оставила вчера на столе. Потом иду в ванную, привожу себя в порядок и переодеваюсь в свою чистую одежду. Хорошо, платье из такой ткани, что гладить не надо. Тонкой расчёской, найденной за зеркалом, привожу в порядок волосы.
Делаю всё педантично и внимательно. Ритуалы всегда помогали сосредоточиться и собрать себя. А я так предполагаю, что при грядущем разговоре силы мне понадобятся. Демид умён, обучен и умеет манипулировать. Я хочу надеяться, что вчерашние мои догадки лишь страх и стресс, но полностью не могу их откинуть. Слишком уж много совпадений.
Я даже успеваю налить себе чашку кофе и сделать пару глотков, когда дверь снова щёлкает. Отставляю напиток на стол и складываю руки на груди, наблюдая, как Бахурин снимает обувь, вешает пиджак в прихожей. Смотрю, как он подцепляет пальцами пуговицы на манжетах рубашки, а потом привычными движениями закатывает рукава до локтя.
Внешне я абсолютно спокойна, но внутри чувствую, как сердце начинает стучать быстрее. Одно дело получить вчера триггер от запаха на полотенце, другое же видеть, как Демид подходит совсем близко. Замечаю, что выглядит он уставшим. Черты лица заострились, под ярко-голубыми глазами залегли тени.
— Привет, Злата, — говорит, внимательно глядя на меня. — Как ты? Как я? И правда, как…
— Я. Хочу. Домой, — говорю чётко и с расстановками, пытаясь всеми силами игнорировать то, что происходит за грудиной.
— Мне нужна флешка.
Он останавливается в нескольких шагах, засунув руки в карманы брюк. Смотрит. Мы оба смотрим. Будто вот-вот наброситься готовы и разорвать друг друга в клочья.
— Да с чего ты вообще решил, что она у меня?
— С того, что у меня есть показания Маргариты Ковалёвой — любовницы твоего мужа, — пытается хлестнуть? Наблюдает реакцию. — Добролюбов со своими похитили
