рассмотрела каждую травинку, но сейчас у меня в голове другие мысли. Мне нужно узнать, что с Илюшей, как он себя чувствует и где он.
Только вот непрекращающаяся перепалка за дверью убавляет решимости.
– Это очень удобно, правда? Скажи, это такой план? Заранее продуманный? Ты специально, да?
– Саша, прекрати!
– А как мне еще реагировать на это, Герман? Как? Ты расстроил мне все планы, подверг меня риску и еще хочешь, чтобы я поняла?! Что мне теперь делать? Как быть? Ты подумал? А знаешь что? – слышу гневное. – Да пошел ты!!! – И звонкий стук каблуков по паркету.
Застываю на пороге комнаты. Шаги уже стихли, а я все еще не решаюсь выйти. Грудь сжимает предчувствие того, что сейчас не лучший момент. Герман на взводе. А попасть под горячую руку – так себе перспектива. Я и без того в этом доме на птичьих правах.
Но выбора у меня нет. Поэтому, подождав еще пару минут и убедившись, что разговор между четой Кравицких закончен, толкаю дверь и выхожу в коридор.
Никого.
Тишина такая, что давит на уши. Александра точно ушла, я слышала. А где Герман с Илюшей?
Иду медленно, прислушиваясь к каждому шороху. Шаг. Второй. Третий.
Крадусь, как вор. Внутри столько эмоций, что я хочу и одновременно боюсь столкнуться с хозяином дома. Причем боюсь не его. А себя. И своей реакции на его персону. Мне уже сны начали сниться с его участием. Эротические. Что дальше?
– Папа, ди сюда! Пап! – улавливает ухо голос Илюши.
Меня немного отпускает. Мозги проясняются.
Я ускоряюсь, приближаясь к той двери, откуда идет звук. Это не детская. Где-то совсем рядом витает шлейф женских духов.
– Можно? – стучу тихо.
И, не дожидаясь ответа, вхожу.
Большая комната в темно-бордовых тонах. Цвет поистине королевский, дышащий помпезностью. Просторная кровать с балдахином в старинных традициях. Шикарная хрустальная люстра. Тяжелые портьеры на окнах. И ковер на полу, в котором ноги утопают по щиколотку.
Здесь каждая мелочь буквально кричит о том, насколько она эксклюзивная, баснословно дорогая, но… общая картина выглядит как абсолютная безвкусица. Я не могу понять, что именно меня так смущает. Вызывает отторжение уже спустя несколько секунд.
– Соня? Как дела? Как ты себя чувствуешь?
Кравицкий поднимается с кровати, замечая мое появление в спальне.
Илюша тоже реагирует, отвлекаясь от игрушечной железной дороги, которая занимает почти половину свободной части пола.
– Мама, мама! – кидается навстречу с объятиями.
Я подхватываю его на руки, параллельно осматривая кожу.
– Как он? – спрашиваю с тревогой у Германа, игнорируя его вопросы.
Хотя, судя по обстановке, и так понятно, что сыну ничего не угрожает.
– Все в порядке, – делает шаг в мою сторону Кравицкий. Заставляя отпрянуть. Не от страха. А потому, что жгучий образ из моего сна еще не совсем растворился в памяти. И я не хочу подпитывать его дурацкими надеждами. – В детской небольшой форс-мажор. Поэтому мы пока заняли спальню Саши.
Так вот почему мне не нравится это помещение. Я интуитивно улавливаю здесь враждебную мне энергетику.
– Врач был? – возвращаюсь к главному.
Герман замечает мое нежелание близкого контакта с ним. И останавливается, удерживая расстояние между нами.
– Приедет через час. Но я думаю, ничего нового он не скажет. Температура, кстати, больше не поднималась. Илья ел кашу с ягодами, яблоко. Пил молоко, травяной чай. Чувствует себя хорошо, – отчитывается он.
– Все это время вы были с ним? – не могу сдержать удивления.
Я все еще плохо представляю себе такого человека, как Кравицкий, серьезного и сурового бизнесмена, в роли хлопочущего отца.
– Да-а, – тянет он задумчиво. – В связи с инфекционным заболеванием Ильи няня, которую мы долго и тщательно отбирали для сына, не сможет прийти. По крайней мере, в ближайшие две-три недели карантина точно. Искать новую – снова займет время. Да и не хотелось бы. Эту женщину нам советовали знакомые. Поэтому… – замолкает на полуслове.
– Поэтому что? – уточняю осторожно.
Герман смотрит на сына. На то, как Илья гладит мое лицо ручками, как улыбается, прижимаясь и целуя в щеку.
– Я хотел бы попросить тебя остаться у нас дольше, чем планировалось изначально, – выдыхает напряженно. – Я не смогу сидеть с ним ежедневно. А Саша, она… Как выяснилось, у нее нет иммунитета к этой инфекции. Во взрослом возрасте болезнь переносится тяжело, и риск в ее случае не оправдан. Мы, конечно, можем найти выход из ситуации, подыскать временную няню, но… думаю, не стоит лишний раз травмировать ребенка, тем более при его самочувствии.
Я не знаю, как реагировать на это заявление. Одна часть меня готова истерически расхохотаться. Мамаша умыла руки, испугавшись обычной ветрянки. Еще и скандал устроила мужу, судя по их недавнему разговору.
Другая же нашептывает, что любая отсрочка – это шанс. За это время может случиться что угодно. Кравицкие могут передумать, завести ребенка естественным способом, скончаться.
Боже, о чем я думаю?! Последний пункт явно лишний в этом списке.
Но надежда на чудо снова вспыхивает в душе ярким пламенем.
А вдруг?
– Все расходы будут оплачены, – добавляет Герман, неправильно истолковывая мое молчание. – Так ты не против?
– Мне нужен телефон, – отзываюсь спустя несколько секунд. – Свой я оставила дома. Мама наверняка волнуется. И да, я согласна.
Герман с облегчением шумно выпускает воздух из легких.
– Я распоряжусь, чтобы тебе его доставили сюда. Или нужен новый?
– Мой. Но прежде я позвоню домой, чтобы предупредить. Вы не против? – Он отрицательно качает головой.
Достает из кармана мобильный, снимает блокировку и протягивает мне.
Я смотрю на крутой девайс в широкой мужской ладони, не решаясь прикоснуться. Герман настолько мне доверяет, что готов раскрыть главные цифры, по которым его всегда можно найти? Рискует так подставиться? Или у него есть специально заготовленный на подобные случаи номер?
Я пытаюсь отвлечься от ненужных мыслей. Меня все равно это не касается, да и вряд ли я где-то смогу воспользоваться этим преимуществом. У меня нет ни связей, ни нужных знакомств для того, чтобы использовать эту информацию в своих интересах.
Никого и ничего, кроме упрямства, любви к своему ребенку и веры в лучшее.
Я спускаю Илюшу на пол и все же беру предложенный телефон.
Представляю, как изнервничалась мама, пока меня не было дома. Нужно продумать слова, которые скажу ей, чтобы не накрутить родительницу еще больше. Но, как назло, пристально-ревнивый взгляд Кравицкого сбивает все мысли.
Я ничего не скрываю, не строю козней за его спиной и все равно чувствую себя как неверная жена, которую ловили на измене в прошлом.
В какой-то момент мне вообще кажется, что я замечаю собственнические
