нотки в глазах Германа.
– Вы не могли бы оставить меня одну? – прошу неуверенно.
Все же его присутствие меня смущает.
– Значит, вы не домой собрались звонить? – усмехается хозяин дома. – Переживаете за любимого?
Я вижу, как он кривит губы, пытаясь скрыть рвущиеся наружу эмоции. Только я искренне не понимаю: при чем здесь Леша?
– С чего такие выводы? Да даже если и так, то что с того? Я не имею права?
– Имеете. Наверное… Но пока вы находитесь здесь, в этом доме, рядом с нашим сыном, вынужден вас разочаровать. О встречах с вашим молодым человеком придется забыть. – Смотрит прямо в лицо.
Синий цвет радужки становится как небо перед грозовым штормом. Я на энергетическом уровне ощущаю, как меняется его настроение в худшую сторону.
Больше он не произносит ни слова. Разворачивается, покидая комнату. Оставляя в воздухе витать искрящее напряжение. И странное чувство неправильности происходящего.
Правда, долго размышлять и пытаться анализировать ситуацию у меня времени нет. Поэтому я отодвигаю в сторону сомнения, набираю знакомый номер и прикладываю мобильный к уху. Сердце пропускает удар.
Как там мама?
Что успела себе надумать за это время?
Рассказал ли ей Леша о произошедшем?
Родительница отвечает на звонок почти сразу, со второго гудка. Словно только и ждала.
– Мама? Это я, Соня. Со мной все в порядке, мам! – тараторю, не дожидаясь ее «алло».
– Доченька, – выдыхает она слезно. – Где ты, родная? Что они с тобой сделали? Ты живая?
– Мама, успокойся! Я же сказала: с нами все хорошо. Мы с Илюшей в доме у Кравицких. Я телефон дома забыла, поэтому и позвонить не могла. А ночью у Илюши температура поднялась, врач приходил. Сказал: ветрянка. Так что мы теперь на карантине. Домой пока вернуться не можем. В остальном все в порядке, не волнуйся за нас, пожалуйста.
– Как это не можешь вернуться? Какая ветрянка? А я говорила! Говорила, что эти люди так просто не отстанут. Это они тебя такое заставили сказать? Они рядом, да? И ты не можешь нормально разговаривать? Сонечка, маленькая моя, они тебя там силой удерживают? Чего они хотят? Нашего Илюшеньку забрать? – чуть ли не плачет родительница. – Я позвоню в полицию. Нет, я сама лично пойду туда! И все расскажу. Они думают, на них не найти управы? Думают, можно вот так просто брать и похищать людей?
– Ты с Лешей разговаривала? – перебиваю ее, чувствуя, откуда ветер дует.
Вспоминая, из-за кого все так получилось, и все еще злясь на него.
Мама вздыхает.
– Да, он приезжал вчера. Рассказал обо всем. Это какой-то беспредел! Я никак не могу поверить.
Я закусываю губу от отчаяния. У мамы уже были проблемы со здоровьем, не хватало, чтобы они повторились. И ей никак нельзя позволять осуществлять задуманное. Кравицкий с легкостью устранит все недоразумения, а вот она может пострадать.
Тут если и действовать, то по-другому. Более тонкими методами. А то, что собирается сделать мама, только усугубит проблему.
Господи, и зачем Леша поехал к моей родительнице? Неужели не мог промолчать? Или подать как-то более мягко?
– Мамуль, что он тебе рассказал?
– Как что? Что вам угрожали, его избили, тебя с ребенком увезли в неизвестном направлении. Ох, Соня! Лучше бы ты не спорила с этими людьми.
– Избили? – вырываю из контекста главное.
Я точно помню, как Герман обещал, что не тронет Лешу. Что если я поеду с Кравицким, то он отпустит моего парня без последствий.
Соврал?
Его амбалы перестарались?
Или сам Леша что-то преувеличил?
Внутри вспыхивает волна протеста.
– Да, Соня, да! Я поэтому и за тебя волнуюсь сильно, дочка. Если уж Лешеньку, постороннего человека, не пощадили, то что они сделают с тобой? – Она все-таки не выдерживает и начинает плакать в трубку.
– Со мной все хорошо, мам. Я могу уйти отсюда хоть сейчас.
– Тогда почему ты еще там?!
– А ты бы бросила своего ребенка на моем месте? – рявкаю резче, чем хотелось бы. Правда, тут же жалею о проявленной несдержанности. Ей и без того тяжело, а тут еще я добавляю. – Мамуль, прости. Но я вернусь домой только с Илюшей. И никак иначе! Насчет Лешки я уточню. Мне обещали, что его не тронут.
– То-то и оно, что обещали, обещали, а все равно сделали по-своему.
– Ладно, я зачем звоню, – перебиваю маму, – мне телефон мой нужен. Я его оставила в детском электромобиле. Ну и кое-что из вещей. Передай, пожалуйста, их человеку, который приедет. И умоляю, не делай глупостей! Не надо никуда ходить и писать заявления. Я сама разберусь. Ладно?
Родительница часто дышит в трубку, пытаясь успокоиться. Мне хочется, чтобы она услышала меня, поняла, что я пытаюсь ей донести, и успокоилась. Но по опыту знаю, что это маловероятно.
– Я буду тебе звонить каждый день, чтобы ты не волновалась. Обещаю! Могу даже два, три, пять раз за день объявляться. Хорошо? – делаю еще одну попытку.
– Хорошо, – грустно соглашается она спустя минуту молчания. – Но если вдруг чего случится…
– Не случится, мам. Мне Герман Львович обещал. Не переживай. Целую! Пока.
Я скидываю вызов прежде, чем она снова начнет сомневаться, и еще несколько секунд смотрю на потухший экран, переваривая услышанное. Раскладывая по полочкам. Продумывая следующий шаг.
А после решительно иду к двери. Мне нужно выяснить, кто из двух мужчин соврал. Герман или Леша? И кому из них стоит меньше доверять.
Весь день проходит в суете и нервотрепке. Причем оказывается, вынос мозга на работе ничто по сравнению с семейными проблемами. Я привык к Саше, привык к тому, что в моем доме живут взрослые люди. Которые при возникновении проблем способны сами решить их, не забивая голову вопросами мне, не перекладывая ответственность на мои плечи.
Так было до. До сегодняшнего дня. Точнее, вчерашнего. Когда все резко перевернулось с ног на голову.
В офис я опоздал на несколько часов. Хорошо хоть, важных встреч на первую половину дня не было назначено, иначе и здесь пришлось бы понервничать. А так за меня отдувались зам и моя помощница.
Все же появление ребенка в семье, оказывается, не такое уж и радужное событие, лишенное неприятных сюрпризов.
Я был уверен, что с возвращением Ильи атмосфера в наших с Сашей отношениях улучшится. Мы снова сблизимся.
За последние годы мы сильно отдалились друг от друга, часто ссорились. Чувства сошли на нет. Я даже задумывался о разводе, когда на горизонте вспыхнула надежда.
И ведь это Саша раскопала в последний момент информацию о том, что наш
