мечтала скорее вернуться к родителям – к морю. Вот где благодать! Пусть жаркое солнце так же целыми днями заливает комнаты, зато до пляжа рукой подать. А здесь спасает только холодный душ, да и то ненадолго.
В какой-то момент я поняла, что дома сидеть уже просто нет мочи, поэтому, натянув шорты и обув сандалии, решила прогуляться хотя бы до магазина за мороженым. Путь к нему как раз лежал через зеленый сквер с фонтаном. Купаться в нем, конечно, не стала, лишь полюбовалась, как на оазис в пустыне.
Купив мороженое, решила не возвращаться в душную квартиру. Лучше немного прогуляюсь.
Сначала все было просто отлично. И мороженое попалось вкусное, и легкий ветерок нашелся на одном из малолюдных бульваров. Он гонял тополиный пух под ногами, трепал волосы… Хорошо! Но спустя несколько минут я пожалела о своей покупке. Когда вышла из тенька, мороженое начало быстро таять. Белые капли шлепались на асфальт, стекали по моим пальцам… Боже! И, конечно, у меня с собой не было влажных салфеток или носового платка. Я ведь выскочила из дома в майке и шортах с деньгами на мороженое и телефоном в кармане. Это Шацкая наверняка носит с собой тысячу слюнявчиков, веер и платье с кринолином.
Я впопыхах затолкала в рот остатки холодного таявшего мороженого. Ух, аж зубы свело. Взглянула на свои липкие руки. Что делать? Оглядевшись, нет ли кого поблизости, я обтерла ладони о голые ноги. Отлично. Теперь я вся липкая. Над головой послышалось угрожающее жужжание. Пчела! Только ее мне не хватало.
– Ну, камон, детка, что пристала ко мне, отвали, пожалуйста! – взмолилась я, пискнув. Как-то в детстве меня шмель ужалил в глаз. Как сватью бабу Бабариху. Так меня папа потом и называл. Я этот кошмар на всю жизнь запомнила и теперь опасалась всяких кусачих насекомых.
Двигаясь перебежками и сражаясь с пчелой, я не заметила, как вышла к тихому переулку, где когда-то скрылась Шацкая. Через несколько дворов начинался частный сектор. Я машинально взглянула на наручные часы. Начало пятого.
Надоедливая пчела от меня отстала, а внутренний голос бабки у подъезда превратился в какого-то параноика и жалобно предупредил: «Нет, Полина! Тогда все обошлось, но идти в тот криминальный район снова не следует. Оранжевые сапоги предупреждали: Груня – самое безобидное, что могло тогда произойти. Не смей, Полина! Слышишь? Не смей!»
Слышу-слышу… Только ноги сами меня несли навстречу приключениям. Я больше не буду лезть в кусты. Так, между делом наверну кружочек по аллеям. А если я автоледи и пришла за своим железным конем? Ага, конечно. «Астон Мартин» дожидается меня под гаражом-«ракушкой». Где еще баллоном выведено: «Иванов Алеша – дырявая калоша!»
Да и чего бояться? Солнце ярко светит, птички над головой поют… Я быстренько – туда и сразу обратно.
Грязь на дороге засохла, и теперь я вышагивала по серым пыльным колдобинам. Пару раз в сандалии залетали мелкие камни. Если встречу своего приятеля, который спас меня от Груни, он точно заподозрит меня в чем-то криминальном. Хотя нет, скорее, обвинит в слабоумии. Наступать на одни и те же грабли – слишком слабовато для меня. Люблю на них еще потом и потоптаться вдоволь.
Проходя мимо одного из открытых гаражей, откуда доносилась музыка, я услышала громкий кашляющий смех. Мельком взглянула: машины там не было, зато был накрыт большой стол, за которым сидели несколько мужиков. Они глушили водку и что-то оживленно обсуждали.
К сожалению, мое присутствие не осталось незамеченным.
– Ух, какая кошечка в наших краях, – причмокнул один из них – толстый и раздетый по пояс.
Может, тут правда где-то кошка бродит? Я огляделась. Тоже люблю котов, рыжих и жирных. Но сейчас речь идет явно не о них.
– Иди сюда, девочка! – прогундосил другой, худощавый. И даже направился ко мне навстречу. – Не обидим! Беленькой угостим. Выпьешь, раскрепостишься…
Ай молодец, Ковалева! Лучше б тебе Груня еще, например, штанину порвала. А теперь что? Прыгай в свой воображаемый «Астон Мартин» да дави на газ. Ты же его где-то здесь припарковала… под «ракушкой».
Я прибавила шаг, но худощавый уже выбежал из гаража и успел схватить меня за руку.
– Куда торопишься? Я тебя здесь никогда не видел.
– Не трогайте меня! – заголосила я, опустив глаза на его засаленную майку. На лицо смотреть боялась.
– Пущу, сейчас так пущу… По кругу! – пообещал худощавый. В нос ударил запах чеснока и водки. А у меня зазвенело в голове.
– Мужики, в чем дело? – раздалось за спиной.
Засаленная майка только крепче сжала мое запястье и бросила:
– Че надо? Иди куда шел!
– Так я сюда и шел, дядя, – возразил голос за спиной. – Отпусти девушку.
Я услышала легкие шаги, а затем увидела своего спасителя – высокий, кареглазый, волнистые волосы закрывают уши. А голос! В ту минуту я думала, что это самый приятный тембр на свете.
– Я спросил: че те надо? – сквозь зубы процедил худощавый. Из гаража тут же потянулись остальные мужики.
– Николаич, в чем дело? – донесся пьяный возглас. И звук на радиоприемнике приглушили. В этот момент радиодиджей расхваливал погодку и желал всем горячих выходных. А тут и правда атмосфера еще больше накаляется… Пошла жара!
– Отпусти девушку, – повторил мой спаситель, – пожалуйста.
– Какой вежливый щегол! А че? Твоя, что ли? – заулыбался худой, но хватку не ослабил.
– Моя, – кивнул парень, а затем обратился ко мне: – Оля, этот джентльмен тебя не обидел?
Оля, Поля… Какая разница! Для тебя, красавчик, буду хоть Ханной Монтаной.
– Не успел, – проворчала я, пытаясь самостоятельно освободить свое запястье. Но «этот джентльмен» чесночный и не думал меня отпускать.
– Руку убрал! – внезапно гаркнул парень. Я от неожиданности подскочила на месте.
– Щенок, ты че разорался? За мной вся братва!
Однако братва не особо торопилась на помощь своему товарищу. Парень сделал шаг вперед, схватил за лямку майки худощавого и, тряхнув, притянул к себе:
– Сука, я тебе че сказал? Отпусти ее! – прорычал он моему обидчику. Тот наконец освободил руку, но я, вместо того чтобы дать стрекоча, осталась стоять словно вкопанная. От ужаса
