модель. Скульптор, уже способный разглядеть будущий шедевр в глыбе мрамора.
Я сама отвела руки назад так, чтобы запястья соприкоснулись. И получила в награду новую мимолетную ласку:
– Умница, Эйвери. Ты быстро учишься.
Сделав веревочную петлю, он вложил в нее мои запястья. Затянул – так, чтобы руки были плотно связаны, но веревка не впивалась в кожу. Еще один виток, еще… До локтей, так, что мне пришлось выпятить грудь, чтобы ослабить давление.
Легкий поцелуй в уголок рта – и веревка начала обматывать тело. Петли и узлы, странная паутина, покрывающая мою кожу, как необычный узор. Каждое движение, даже дыхание, рождало целый калейдоскоп ощущений, но я уже знала: это только начало.
Он связал мои ноги. Стянул их, заставляя сильно развести бедра. Я раскрылась ему навстречу – так бесстыдно, откровенно… и возбуждающе. Между ног стало влажно – только от осознания того, как сейчас выгляжу, и предвкушения предстоящего удовольствия.
Его пальцы двигались быстро и умело. Затягивали что-то, поправляли… Я не впервые чувствовала на себе веревки, но раньше не видела его лица из-за плотной повязки. Теперь же могла насладиться видом Адама за работой.
Он был сосредоточен. Собран до предела. Глаза горели, губы были сжаты в тонкую полоску. Над верхней мелким бисером серебрились капельки пота. Взмок и лоб – прядь волос прилипла к нему, и мне мучительно хотелось убрать ее, прикоснуться к гладкой коже. Но я не могла: руки были крепко стянуты, так что невозможно даже пошевелиться.
Эта беспомощность давала особенное, ни с чем не сравнимое наслаждение. Впервые мне нравилось подчиняться. Впервые покорность не вызывала внутреннего противоречия. Она была желанна мне – так же, как желанен и этот великолепный мужчина. Мой мужчина. Только мой.
Он отступил на шаг, любуясь своей работой.
– Ты великолепна, детка… Знала бы ты, насколько ты прекрасна…
Каррингтон отошел куда-то мне за спину. Раздался металлический лязг, и я мгновенно напрягласт. Но напряжение и страх прошли так же быстро, как и появились: я доверяю ему. Просто непривычный звук на мгновение испугал меня. Но я уверена: рядом с Адамом со мной не случится ничего плохого. Он все контролирует.
Тело взмыло в воздух – невысоко, будто меня подняли на барный стул. Но каждая веревка, каждая петля и узел натянулись, вызывая настоящий вихрь наслаждения. Адам уже медленно, неторопливо развернул меня. Словно не хотел лишний раз касаться пут. Не желал, чтобы экстаз захлестнул меня раньше времени.
Я оказалась лицом к лицу со своим отражением в огромном зеркале. Видела перекрестья веревки, необычный узор, который дарил мне сейчас такое острое наслаждение, что я просто боялась потерять голову. И рядом – он. Тот, кто создал этот шедевр.
Он снова поцеловал меня, и даже от этого движения веревки сильнее впились в тело, и он словно взорвалось в восторге. Но Адаму этого казалось мало, он целовал открытые участки кожи – остро, болезненно, словно ставя на каждом клеймо.
Рука скользнула между широко разведенных бедер. Легко, невесомо. Даря обещание грядущего наслаждения, но даже обещания хватило, чтобы я забилась в судорогах наслаждения.
– Не кончай пока.
В тоне не было угрозы, но для меня его слова равносильны строгому приказу. Я кивнула, преодолевая сопротивление веревок, и прикусила губу, чтобы сдержаться.
Пальцы Адама проникли внутрь. Медленно, восхитительно медленно… Я вынуждена была закрыть глаза. Дышала часто, неглубоко. Словно даже лишний воздух мог привести к взрыву. Снова распахнула глаза, глядя на Адама умоляюще. Словно взглядом просила его сжалиться.
Он резко притянул меня к себе, врываясь сразу до самого конца. Я всхлипнула, но все еще пыталась сохранить контроль. Выполнить обещание, оттягивая миг экстаза, хоть с каждой секундой это все сложнее.
Он трахал меня самозабвенно, яростно. Чистая первобытная страсть, огонь неуемного мужского желания. Адам таранил мое тело, заставляя кричать от восторга. Заливаться слезами счастья, подставляя мокрое от слез лицо его жарким поцелуям.
Веревки продолжали ласкать меня, касаясь каждой чувствительной точки. Внутри мощным поршнем скользил твердый член…
Я соскальзываю. Таю, пытаясь найти точку опоры – и снова теряя ее. Уже больше не могу, срываюсь, и…
– Кончай, детка.
Мощный оргазм просто уничтожает меня. Стирает сознание в одной безумной, ослепительной вспышке. С криком я бьюсь в его объятиях, в надежном переплетении веревок – и замираю, расслабленная и обмякшая.
Несколько взмахов ножа, и веревки отпускают меня, рассыпаются по полу. Адам подхватывает меня на руки и касается губами моего разгоряченного вспотевшего лба:
– Ты умница, детка. Я тебя люблю.
Голова все еще была полна розового тумана, и смысл его слов не сразу дошел до меня. Адам улыбался – мягко, удовлетворенно, а я снова расплакалась – от безумного счастья…
⁂
– Готово. Теперь можете посмотреть на себя.
Я открыла глаза и повернулась к зеркалу. Боже мой, действительно ли это я? На меня смотрела настоящая красавица. Зеленоглазая фея, невинная и обольстительная одновременно.
– Господи, да ты настоящая волшебница!
Стоящая за моим плечом горничная довольно улыбнулась, а я снова порадовалась, что решила довериться ей, а не вызывать профессионального парикмахера. Сегодня самый важный день моей жизни, и мне хотелось быть уверенной в том, что я буду выглядеть великолепно. А эта скромная и тихая девушка уже создавала на моей голове настоящие произведения искусства.
Адам сделал мне предложение, и сегодня мы наконец должны были стать мужем и женой. Конечно, я очень нервничала. Но ночь спала великолепно и сейчас выглядела на все сто. Еще бы, секс с Каррингтоном – просто лучшее снотворное!
А вот утром я умудрилась допустить ошибку: не стоило нам отправляться в душ вместе… Я вспомнила все, что происходило в тесной душевой кабинке, и невольно покраснела. Утро благодаря этому выдалось замечательным, но завтракать пришлось быстро: нехорошо заставлять ждать священника и гостей!
Мы долго обсуждали предстоящую церемонию и в конце концов решили обойтись без помпы и лишней шумихи. Скромная свадьба, на которой присутствовали бы только мои родители и несколько близких друзей Адама. Все максимально просто, без сотен гостей и званых приемов.
Я всю жизнь думала, что захочу, чтобы такой важный момент был отмечен с размахом. Толпа гостей, шикарный банкет, собратья-журналисты…
