От этого никуда не деться.
Вместо того, чтобы продолжать работать или позволить этому взять верх и провести остаток дня в беспокойстве, я падаю на кровать и звоню Нолану. За время моего пребывания здесь мы обменялись несколькими сообщениями, просто чтобы она знала, что я еще жива после того, как я в мгновение ока выбралась из дома, но будет приятно услышать ее голос.
Гудок раздается только дважды, прежде чем она отвечает.
— Боже мой, — говорит она потрясенно. — Неужели это правда? Неужели она действительно помнит о моем существовании, пока она уехала Бог знает куда и делает Бог знает что? А может быть, даже Бог знает с кем.
Я усмехаюсь, качая головой. — Ты просто нелепа. Я скучаю по тебе.
— Я тоже по тебе скучаю. Когда ты вернешься домой?
Этот вопрос заставляет меня рассмеяться, потому что я не лгу, когда говорю ей, что не знаю, потому что я действительно не знаю. Я не могу уехать. Я пыталась, помните? Все прошло не очень хорошо, и мысль о том, чтобы второй раз оказаться в отключке за рулем, не настолько привлекательна, чтобы пытаться снова.
— Я не уверена, детка, — говорю я ей. — К счастью, студия разрешает мне работать по видеочату, так что, по крайней мере, мне все равно заплатят. Чем ты занималась?
— Ну, ты знаешь. Тяжелыми делами взрослой жизни.
— Последние несколько дней ты провела у бассейна, не так ли?
— Нет, — говорит она, затем делает паузу. — Ну, по крайней мере, не у нашего бассейна. Зато я была у бассейна в спа-салоне. У них новый массажист, который выглядит так, будто только что сошел с подиума. Лейкин, я умерла, когда впервые его увидела.
Я вздохнула в насмешливом возмущении. — Ты изменяешь Пьеру?
Она на мгновение замолкает, и я понимаю, что что-то пошло не так.
— О нет, что случилось?
Ее тяжелого вздоха достаточно, чтобы понять, что я права. — Возможно, мы переспали, и мой отец, узнав об этом, уволил его.
— Нолан! — смеюсь я. — Когда, черт возьми, ты успела с ним переспать?
Она хмыкает. — Раз или два за последние пару месяцев.
Черт, я немного впечатлена тем, что не знала об этом. — Значит, каждый день в течение последних трех месяцев.
Ее гогот раздается на заднем плане, прежде чем она снова подносит телефон к уху. — Ты чертовски хорошо меня знаешь. Серьезно, возвращайся домой. Я скучаю по своей соседке.
— Я знаю, знаю. Я пытаюсь, — говорю я ей, но это ложь, потому что, если это в моей власти, я не думаю, что когда-нибудь снова уеду отсюда. — На самом деле мне нужно, чтобы ты оказала мне услугу.
— Что угодно, — не колеблясь отвечает она. — Ты знаешь, что я всегда прикрою тебя.
Я улыбаюсь, хотя она меня не видит. — Мне нужно, чтобы ты отправила мне по почте кое-что из моей одежды.
— Новую одежду или ту, что у тебя уже есть? — взволнованно спрашивает она.
— Ту, что уже у меня есть. — Нолан застонала, когда я дала ей ответ, которого она не хотела. — Прекрати пытаться тратить на меня деньги.
— Ничего не могу с собой поделать. Тратить деньги — мое любимое хобби.
Я закатываю глаза. — Знаешь, большинство людей тратят деньги на хобби, но это не само хобби.
Она возмущенно хмыкает. — Ну, большинство людей не такие сказочные, как я.
Как мне удается всегда находить друзей, которые уверены в себе до мозга костей?
Мы разговариваем чуть больше получаса, прежде чем ей нужно идти. Оказывается, у нее запланирован второй за день массаж с новым массажистом, на которого она запала. Девушка прыгает от парня к парню, как будто она в чертовом парке батутов. Но она обещает мне, что в ближайшие пару дней доставит мне некоторые вещи, и, по крайней мере, я знаю, что она подберет мне несколько симпатичных нарядов. Я могу не беспокоиться, что в коробке окажутся одни треники и водолазки. Может быть, она даже сделает так, что я буду выглядеть достаточно хорошо, чтобы Хейс захотел меня вернуть.
Видит Бог, после того, как мы трахались той ночью, даже несмотря на то, что это было так злобно, желание сделать это снова становилось все сильнее с каждой минутой, проведенной рядом с ним.
Мне нужно снова почувствовать его.
11
Семейные ужины выглядят немного иначе, чем раньше. Раньше мы втроем собирались на кухне, пока мы с Девин пытались распробовать еду, пока мама еще не закончила. Затем мы все собирались за маленьким столом и ели. Когда мы подросли, все переместилось в гостиную — ну, когда мы достигли того возраста, когда нам можно было доверять, что мы не устроим беспорядок.
Теперь мы с Девин сидим по обе стороны маминой кровати и смеемся над каким-нибудь ужасным фильмом, который идет по телевизору. В этом нет той беззаботности, которая была раньше. Тяжесть от решения мамы прекратить лечение витает в воздухе. Но мы используем это время с пользой, потому что сидеть и думать о том, как она умрет, — это только терять время, которое у нас есть, пока она еще здесь.
— И сейчас она случайно столкнется с ним, — предсказывает Девин.
И точно, всего через несколько секунд главная героиня именно это и делает. Мы с мамой рассмеялись. Все это так чертовски предсказуемо. Всегда так было. Но маме они нравятся, и мы смотрим их, чтобы порадовать ее.
— Это мило! — воркует мама.
Девин закатывает глаза. — Это нереально и говорит женщинам, что им нужен мужчина, чтобы они чувствовали свою значимость.
Я откидываюсь на спинку стула и кладу ноги на край маминой кровати. — О, кто-то сегодня решил выступить с драматической речью.
— Только не надо на меня наезжать, — говорит она, глядя на меня. — У тебя нет чувства самосохранения, если ты позволил этой девчонке вернуться в твою жизнь.
Задыхаясь от смеха, я смотрю на маму. — Кое-кто сегодня утром видел Лейкин в баре.
— Ах. — Она медленно кивает, пока все части встают на свои места, а затем смотрит на Девина. — Ты была милой?
Моя сестра притворно мило улыбается. — Я была ангелом.
— Конечно, если ты все еще считаешь Люцифера ангелом, — шучу я. — Ты так быстро прогнала ее оттуда…
Она пожимает плечами. — Я не виновата, что она меня боится.
Я фыркаю, и даже мама смеется над этим. — Дев, я видел, как ты плачешь из-за сломанного ногтя. Она может надрать тебе задницу и при этом не пролить бокал вина. Не говоря уже о том, что у нее есть Мали. Даже я боюсь Мали.
Никто не может меня в этом упрекнуть. Эта девушка чертовски безжалостна. Кэм просто жаждет наказания, но в то же время я вижу, что он единственный, кто может заставить ее слушать.
— Неважно, — насмехается Девин. — Только не плачься мне, когда она снова разобьет тебе сердце. Однажды став сукой, всегда останешься ею.
Ущипнув себя за переносицу, я вздыхаю, пока мама ругает ее, говоря, что понимает ее неодобрение, но это моя жизнь, и я могу поступать так, как хочу. Так и есть, но это не значит, что я не боюсь, что она права.
Она может снова разбить мне сердце.
И одной мысли об этом в последнее время достаточно, чтобы не дать мне вернуться к старым привычкам в отношениях с ней.
— Мама, ты уверена, что не хочешь, чтобы я переехала домой? Ты, кажется, в последнее время немного утратила рассудок, — говорит она.
Предполагается, что это шутка, но мы все знаем, что ей не терпится переехать домой с тех пор, как маме поставили диагноз. Девин ненавидит быть так далеко и полагаться на мои новости. Но мы также знаем, что там ей будет лучше, там я смогу ее защитить и позаботиться о том, чтобы она видела маму только в хорошие дни, чтобы ей не пришлось наблюдать за плохими.
— Ни в коем случае, — говорит ей мама. — Я не для того тебя растила, чтобы ты все бросила ради меня. Ты будешь продолжать учиться в колледже.
Она хмыкает. — Хейс не ходил в колледж.
— И посмотри, что из него вышло.
