У меня отпадает челюсть. — Я вообще-то здесь!
Мама хихикает, посылая мне поцелуй, а Девин высовывает язык.
— Кроме того, — продолжает мама. — Тебе негде жить. Дом продан, помнишь?
Для Девин это больная тема. Она не помнит многих плохих воспоминаний о том доме. То ли она их заблокировала, то ли ее не было дома большую часть времени, я не знаю точно. Но мне не составило труда продать его".
— Знаю, — стонет Дев. — Как, кстати, обстоят дела у Марка?
Вскоре после того, как мама узнала, что жить в одиночестве, вероятно, не самое лучшее занятие при раке мозга, у Марка начались проблемы. Партнер по бизнесу обманул его, заключив под шумок несколько сомнительных сделок. Конечно, он не собирался брать вину на себя, поэтому, когда он почувствовал, что его раскусили, он свалил все на Марка.
И в результате он потерял все.
К счастью, он успел переписать бар на нас с Кэмом до того, как все произошло, но его жизнь радикально изменилась. Дом, бизнес, все пришлось продать, чтобы свести концы с концами. Хотя внешне он выглядел вполне обеспеченным, я узнал, что на самом деле он не лучшим образом распоряжался своими деньгами. Он тратил очень много, просто поддерживая свой образ жизни.
Мама, будучи заботливой и добросердечной женщиной, чувствовала, что она в долгу перед Марком. В конце концов, он не только выплатил ипотеку за ее дом, но и спас меня от того, что, возможно, закончилось бы очень мрачным путем. Поэтому, когда она предложила мне продать дом и отдать ему деньги, чтобы он мог начать жизнь с чистого листа, я не стал спорить.
— Последнее, что я слышал от него, — это то, что у него есть небольшое местечко на пляже в Коста-Рике, — отвечаю я. — Вроде бы все хорошо. Время от времени заглядывает.
Мама вздыхает. — Я все еще ненавижу то, что с ним случилось.
— Я тоже, — честно говорю я.
Никто не заслуживает того, чтобы у него все вырвали из-под носа, но особенно не такой добросердечный и трудолюбивый человек, как Марк. Он был таким искренним и добрым. Осознание того, что кто-то так его обманул, приводит меня в ярость.
— Ну, я бы сказала, что буду жить с Хейсом, — начинает Девин. — Но, видимо, он тоже продает свой дом.
Черт. — Девин.
Мамины глаза расширились, когда она повернулась ко мне. — Ты продаешь свой дом?
Моя сестра любезно отвечает за меня. — Так и есть. Я проезжала мимо него сегодня и увидела перед входом табличку «Продается».
Может быть, Лейкин стоило позволить Мали последовать за нами наверх? Я просто говорю. Возможно, небольшая взбучка пошла бы Девин на пользу.
— Хейс Бекетт, — предостерегающе говорит мама. — Если ты продаешь этот дом, чтобы оплатить мои расходы, я буду преследовать тебя до конца твоих дней.
Я разражаюсь смехом. — Во-первых, ты и так будешь меня преследовать. Кого ты обманываешь? А во-вторых, я продаю его не для того, чтобы оплачивать что-то из твоих расходов. Мне просто не нужен дом с четырьмя спальнями. Я всего лишь один человек.
Она с надеждой смотрит на меня. — Если только ты не хочешь еще раз попробовать наладить отношения с Лейкин.
Девин издает звук отвращения. — Могу я просто сказать, что мне не нравится, что ты — «Команда Лейкин»?
— Ну, если Хейс тоже хочет быть «Командой Лейкин», то какие еще есть команды?
С мрачным видом она запихивает в рот картошку. — Моя. Команда «Сама заварила кашу, сама ее и расхлебывай».
Ради всего святого.
Сегодняшний вечер обещает быть интересным.
Когда Кэм переехал из дома своих родителей, мы быстро поняли, что нам понадобится новое место для еженедельных костров. Рассматривался мой задний двор, но, поскольку я там не жил и не мог на него смотреть, мы продолжали размышлять. И тут Кэму пришла в голову блестящая идея — построить патио с костровой площадкой прямо у бара.
Потребовалось немало времени, чтобы получить все необходимые разрешения, а также чтобы город разрешил нам разводить костры, но эта идея пришлась по душе всем посетителям. Единственная проблема заключалась в том, что пятничные вечера летом — одни из самых напряженных в баре.
На помощь приходят бармены-путешественники.
Вы удивитесь, если узнаете, как много опытных барменов, которые готовы работать только за чаевые, если у вас достаточно хорошее место. Мне не нужно платить им из своего кармана, и я получаю свободный вечер. По-моему, это беспроигрышный вариант.
— Тебе лучше вести себя хорошо, — говорю я Девин, когда мы выходим из моего грузовика.
Она откидывает волосы на плечо. — Я всегда хорошо себя веду.
Но я не шучу. — Я серьезно. Это в большей степени друзья Лейкин, чем твои, и я не собираюсь терпеть, когда ты устраиваешь сцену. Она не обязана тебе нравиться. Я понимаю, почему ты этого не делаешь. Но ты должна вести себя прилично.
Проходит секунда, но, наконец, ее плечи опускаются. — Я просто не хочу, чтобы она снова причинила тебе боль. Я никогда не видела тебя таким опустошенным.
Вздохнув, я подхожу ближе и обнимаю ее. — Я знаю. И я ценю твою попытку защитить меня. Но это решение я должен принять сам.
— Хорошо, — неохотно соглашается она. — Но если ты вернешь ее обратно, и она снова тебя кинет, я ударю ее по лицу.
Я усмехаюсь. — Если ты хочешь умереть именно так, то это твоя проблема.
Она закатывает глаза, и мы вдвоем сворачиваем за угол. Огонь уже бушует, и в баре больше народу, чем обычно, что свидетельствует о приближении лета. Оуэн и Лукас уже здесь, но ни Мали, ни Лейкин не видно.
— Здорово, что ты наконец-то появился, — поддразнивает Оуэн.
Я отмахиваюсь от него. — Я не собирался приходить, но решил, что не удостоить вас своим присутствием было бы жестоко.
Лукас отдает честь. — Мы ценим твою жертву. А теперь принеси мне пива, бармен.
Мои глаза сужаются, и я сдерживаю смех. — Ты ведь понимаешь, что я все еще могу вышвырнуть тебя отсюда?
Улыбка сразу сходит с его лица, а Оуэн смеется над ним.
Я скучал по этим ребятам. После ухода Лейкин было несколько вещей, с которыми я больше не мог справиться. Одной из них было посещение катка. Каждый уголок этого места напоминал мне о ней, и после того, как я появлялся там день за днем, надеясь, что она войдет в эти двери, и разочаровывался, я понял, что должен держаться от него подальше. Конечно, это означало уход из команды, но это было неизбежно. Когда открылся бар, у меня все равно не было на это времени.
Кэм приносит мне пиво и в шутку протягивает Девин пакет с соком. Правда, это срывается, когда она, ухмыляясь, засовывает в нее соломинку, только для того, чтобы выплеснуть содержимое на него. Он вскрикивает, отпрыгивает назад и сталкивается с посетителем, проливая свое пиво.
— Черт, — ворчит он. — Мне очень жаль, парень. Давай я принесу тебе новое.
К счастью, парень оказывается достаточно понятливым и кивает, следуя за Кэмом обратно в бар и сквозь толпу. Тем временем я смотрю на Девин, не понимая, что происходит.
— Что? — спрашивает она, не обращая внимания. — Это он начал.
Меня окружают дети.
Я как раз выходил, чтобы помочь решить проблему, возникшую у них за барной стойкой, когда глаза Лукаса расширились. Он выглядит так, будто впервые видит цвета, и это может означать только одно.
— Ни хрена себе, — проворчал Оуэн. — Как и все, чем я живу и дышу, Лейкин, мать ее, Бланшар.
Ошибся с фамилией, ублюдок. Это не должно так действовать мне на нервы, но когда я поворачиваю голову и вижу, как Лейкин идет к нам, а рядом с ней Мали, все остальное исчезает из моего сознания.
Она, несомненно, самая красивая женщина здесь.
Мали, должно быть, завила волосы Лейкин и нанесла на нее лишь пылинку макияжа, хотя она никогда в нем не нуждается. Но именно то, во что она одета, заставляет меня думать, что мне действительно следовало бы пропустить этот вечер.
