На обед Шерил приготовила для сестры низкокалорийный салат и отправилась в усадьбу звать Ронни.
Мальчик очень быстро проглотил обед и сбежал подальше от душераздирающих рассказов тетки о тяготах и лишениях, которые ей пришлось вынести во время бракоразводного процесса. Это вызвало некоторое неудовольствие Алины, она посмотрела вслед племяннику, поджав губы, и констатировала, что мальчик вырос дикарем.
— Совсем лишен горячей латинской крови, не так ли?
— Извини, о чем ты?
— Я о папаше.
До Шерил дошло, что версия леди Каролины о молодом итальянце, убитом фашистами, обрела плоть и кровь и нашла своего внимательного слушателя в лице Алины.
— Д-да… пожалуй.
Алина смерила сестру мрачным и ехидным взглядом.
— Разумеется, если вся эта туфта — правда и ты не залетела от какого-нибудь местного парня, из тех, с кем ты так любила кататься верхом.
Щерил старательно сосчитала до десяти. С Алиной рядом это было просто необходимо.
— Ладно, Мидди. К счастью, эта ошибка молодости не помешала тебе заарканить вполне приличного селезня.
— Алина, селезней не арканят. Их стреляют. Кстати, кого ты имеешь в виду?
— Генри-Тихоню. Оукленда. Глуп он действительно, как селезень, но зато и богат, как водяной.
— Мы просто друзья.
— Да ладно! Впрочем, неудачникам выбирать не приходится.
— Ты считаешь меня неудачницей?
— А кем еще-то? Погляди вокруг себя. Неудивительно, что Дик сбежал из этой хибары.
Последние надежды на нежные отношения с сестрой спланировали в преисподнюю. Шерил на всякий случай еще раз сосчитала до десяти и подумала, что теперь ее главная задача — продержаться до конца визита и не убить Алину собственными руками.
— Кстати, раз уж заговорили… Ты совершенно случайно не в курсе, он сегодня будет дома?
— Дик?
— Ну а кто же еще?
— Понятия не имею.
— Что ж, Мидди, пожалуй, я прогуляюсь в большой дом. Посмотрю, что там изменилось.
— Может, подождешь приглашения?
Алина выразительно захлопала ресницами.
— Полагаю, Дик не будет против. Мы в каком-то смысле одна семья.
Шерил в очередной раз вспомнила, какими словами проводила их семья Дика десять лет назад, и только хмыкнула, глядя, как Алина застегивает шерстяной кардиган.
Работать она так и не смогла. Назойливые видения вились вокруг нее, мешая сосредоточиться на цвете драпировок и фактуре обоев. Дик и Алина. Алина и Дик. Он вскакивает ей навстречу, неловко улыбается, идет к ней, целует руку…
Страшная штука ревность.
Алина вернулась через час. Дика она не застала, но Ребекка была очень мила и показала ей весь дом.
Последнее обстоятельство Шерил удивило, но гораздо больше она обрадовалась тому, что Дик с Алиной так и не встретился.
Вечером Алина укатила к своим друзьям, на следующий день спала чуть ли не до обеда, а потом Ронни сообщил, что Дик вернулся, и неугомонная красавица немедленно собралась нанести визит вежливости.
Вернулась она с триумфом — иначе не скажешь. Дик пригласил ее на обед.
— Он стал еще симпатичнее. Я так и знала, что это очередные твои шуточки — толстый, лысый… Я ему рассказала.
— Вот спасибо. Ты в курсе, что он мой арендодатель?
— Не волнуйся. Он не обиделся.
— Отлично.
Шерил представила, как эти двое смеялись над ее дурацким чувством юмора, и расстроилась еще больше.
— Мидди, я уверена, что он тебя простит. Я его попрошу.
— Не извольте беспокоиться.
Алина уже не слушала. Она порхала по комнате и щебетала о Дике, явно тренируя пленительные интонации своего мелодичного, но несколько визгливого голоса.
— Он был чертовски мил. Даже странно, что он все помнит. Сегодня мы вместе предадимся приятным воспоминаниям юности — а нам есть что вспомнить.
Шерил кусала губы. На что она рассчитывала? Все эти месяцы она была лишь бледным напоминанием об Алине, тенью своей сестры, вынужденной заместительницей истинной владычицы дум Дика Блейза. Ей мучительно захотелось сказать что-нибудь едкое.
— Мне всегда казалось, что он тебе не ровня…
— Я так говорила? Ну, времена меняются, знаешь ли.
Конечно, теперь Дик богат.
— Пойду готовиться к вечеру. Кстати, Дик просил передать, что ты тоже можешь прийти. Архитектора он уже пригласил.
— Нет, спасибо. Мне надо вымыть голову.
Алина красиво выгнула щипаную бровь.
— Не думаю, что смогу это ему передать. Скажу, что у тебя голова болит.
Между прочим, это была чистая правда. В висках уже колотилась тупая, ноющая боль. Алина — к счастью для себя — скрылась в ванной, а Шерил сердито плюхнулась в кресло и строго-настрого запретила себе думать о Дике и Алине. Это не помогло.
Еще хуже ей стало при виде Алины в вечернем платье. Шерил с трудом дождалась ухода сестры, а затем едва не разрыдалась от ревности и бессилия.
Хорошо, что не разрыдалась, ибо через полчаса в дверях появилась Ребекка со стаканом воды в одной руке и двумя таблетками в другой.
— Говорят, у тебя голова болит?
— Д-да…
— Ну так выпей это, посиди пять минут и живо одеваться!
— Бекки, я правда… я не хочу идти…
— Вот это сюрприз! Пойдешь как миленькая, потому что я не собираюсь сидеть за одним столом с этой стервой и смотреть, как она уводит Дика у тебя из-под носа!
— Это ты про мою сестру?
— Нет, про мою прабабушку! Так, посмотрим, что нам надеть… Строгая элегантность, думаю, будет в самый раз. Прекрасный контраст для этой рождественской елки с глазками!
Шерил попыталась завладеть ситуацией.
— Извини, Ребекка, но я не собираюсь идти только для того, чтобы устраивать идиотское соревнование со своей собственной сестрицей.
— Боишься проиграть?
— Ну… пусть так.
— Черт с тобой. Думай что хочешь, но я притащу тебя на аркане. Одевайся быстрее, а я тебя причешу и накрашу.
Шерил не успела опомниться, а Ребекка уже втиснула ее в платье из кремового шелка, изящно растрепала золотые локоны, заколов их с одной стороны, слегка подкрасила глаза и тронула помадой контур губ. Опомнилась Шерил уже в машине по дороге в ресторан.
— Бекки, а… Дик не удивится моему появлению?
— Как ты думаешь, подруга, кто меня сюда послал? Голова болит у нее! Придумала бы что-нибудь поинтереснее.
Ревность и злость проснулись и разом прибавили Шерил сил.
— А почему он сам не приехал?
— Он собирался, но я его отговорила. Он все-таки хозяин вечера.
— Ну да, а мое отсутствие нарушает четкую схему рассаживания за столом.
— Ой-ей, дева, что ты несешь, ты хоть сама-то понимаешь?
